Финляндия, две войны.

На фото: генерал Кирпичников рассказывает финнам о боях своей дивизии

В ходе боев в районе Выборга в финский плен попал командир 43-й стрелковой дивизии генерал-майор В.В. Кирпичников. Ему была уготована сомнительная слава единственного попавшего в финский плен советского генерала.
Обстоятельства своего пленения генерал Кирпичников на допросе в органах СМЕРШ после своего освобождения из плена описал следующим образом:
«К вечеру 31 августа 1941 года я со штабом дивизии находился в районе деревни Парлампи. К этому времени мы были полностью окружены противником. В связи с этим я принял решение с боем пробиться к нашим тыловым рубежам. С этой целью мы двинулись по лесу небольшими группами. Противник обнаружил передвижение и открыл сильный огонь из автоматов и минометов. Бойцы и командиры штаба дивизии разбежались. Я двигался со своим адъютантом лейтенантом Климановым. В этот момент в непосредственной близости от нас взорвалась мина, в результате чего я был легко ранен и вследствие контузии потерял сознание.
Очнувшись через некоторое время, я увидел, что лежу засыпанный землей, рядом со мной находится тяжелораненый адъютант. Я попытался приподняться, но не смог этого сделать ввиду сильной контузии. Здесь же я впал в забытье и пришел в себя, услышав голоса. Ко мне подошел инструктор политотдела дивизии старший политрук дивизии Старощук, он попытался оказать мне и моему адъютанту помощь, но не смог один что-либо сделать и пошел за людьми. Больше я его не видел. Вскоре после его ухода я услышал пистолетный выстрел и увидел, что мой адъютант покончил жизнь самоубийством. Убедившись, что помощи ждать неоткуда, я снял ордена, вынул из кармана бумажник с документами и спрятал все под мох и камни около меня. Тут же я вторично потерял сознание и пришел в себя, услышав рядом человеческие голоса. Как оказалось, ко мне подошли несколько финских солдат, которые подняли меня и доставили, по-видимому, в какой-то штаб».
В течение трех дней В.В. Кирпичников содержался на передовой линии фронта при штабе 24-й шюцкоровской дивизии, где велся его предварительный допрос. 3 сентября его перевезли в штаб финского корпуса, располагавшегося в районе населенного пункта Карие, в 15 км севернее г. Выборга. На следующий день допрос Кирпичникова о местах минирования в г. Выборге провел командир корпуса в звании генерал-лейтенанта финской армии. Затем в течение недели с ним работали офицеры разведывательного отдела штаба финского корпуса, допрашивая генерала о расположении частей его дивизии и соседних с ней 115 и 123 сд. Чтобы оказать на пленника психологическое давление, Кирпичникову демонстрировалась топографическая карта, на которой была подробно нанесена вся обстановка и расположение линии обороны с обозначением соединений 23-й армии, назывались фамилии командиров дивизий. Таким образом финны давали понять пленному, что им все известно и без его показаний. Разумеется, это возымело определенное действие, тем более что беседы как бы носили характер обсуждения вопросов тактики прошедших военных действий в районе Выборга, где участвовала в сражениях 43 сд, обсуждались также вопросы об укреплениях по линии старой границы СССР с Финляндией. 12 сентября 1941 года Кирпичникова доставили в Главный штаб финской армии, размещавшийся в г. Миккели (Финляндия), где до конца октября его продолжали допрашивать представители разведки, финские военные, памятуя о том, что генерал являлся участником так называемой зимней войны 1939-1940 гг., интересовались его мнением о действиях финской армии. Советский генерал отозвался о них положительно, сказав при этом, что Красной армии в ту войну пришлось столкнуться с рядом трудностей.
Финскими военными разведчиками поведение Кирпичникова было оценено как весьма позитивное, что, естественно, в лучшую сторону отразилось и на качестве его жизни в плену. Из бесед с Кирпичниковым финны сделали вывод, что их данные о концентрации и перебросках сил Красной армии в основном правильные. Пожалуй, это и стало главным результатом бесед с советским генералом, ибо во всем остальном в связи с отступлением Красной армии полученная от него информация уже утратила свою актуальность и практического значения не имела. Вместе с тем отдельные антисоветские высказывания генерала побудили финские спецслужбы использовать его в пропагандистской деятельности против СССР. В конце октября 1941 года Кирпичникова передали в распоряжение управления пропаганды финской армии и вскоре перевезли в Хельсинки.
Финских пропагандистов, оказавшихся в основном бывшими русскими белогвардейцами, особенно интересовало политическое настроение военнослужащих Красной армии и населения, а также состояние экономики Советского Союза. По этим вопросам генерал мало что мог сказать. Тогда его стали склонять к выступлению по радио и в печати с призывом к русскому народу и советским военнопленным объединиться для борьбы против советского строя, а также к подписанию обращения к советским военнопленным с предостережнием не возвращаться на родину, так как там их ждет смерть. Кирпичникову предлагали также возглавить в Финляндии антисоветское движение. Надо отметить, что финны делали всё, чтобы растиражировать «измену» В.В. Кирпичникова и тем заставить принять их предложения. В прессе широко освещался факт пленения советского генерала, был подготовлен специальный документальный фильм о нахождении в плену генерала Кирпичникова, который демонстрировали не только в кинотеатрах, но и советским военнопленным. Кирпичникова убеждали, используя возможности финской разведки, организовать переписку с женой, которой обещали передать до 60 тыс. рублей в качестве единовременной материальной помощи. Применяя метод кнута и пряника, финны то проявляли особую заботу о генерале, то сажали его в карцер, морили голодом. И все же своего Власова финны из Кирпичникова не сделали. Он наотрез отказался возглавить антисоветское движение в Финляндии, хотя в то же время под влиянием финских пропагандистов все же написал ряд критических заметок о возможности государственного переворота в Советском Союзе, популярности Белого движения среди населения СССР, войне СССР с Германией и ее союзниками, работе НКВД, семье и быте в Советском Союзе и на ряд других тем. В частности, в одной из подобных заметок Кирпичников отметил, что в СССР нарушены устои семьи и брака и назвал советскую молодежь безнравственной и распущенной. Эти заметки стоили генералу впоследствии очень дорого.
После подписания в сентябре 1944 года перемирия между Финляндией и СССР администрация финского лагеря неоднократно предлагала Кирпичникову отказаться от возвращения на родину и либо остаться в Финляндии, либо выехать в Швецию или США, так как возвращавшихся из плена дома ожидают репрессии. Кирпичников на предложения финнов ответил отказом. Во второй половине октября 1944 года всех обитателей офицерского лагеря № 1 привезли к советско-финской границе и передали советскому военному командованию. Так генерал-майор В.В. Кирпичников возвратился на родину и уже на следующий день был допрошен в качестве свидетеля в 4-м отделении ОКР «Смерш» 59-й армии. Допрос, начатый 21 октября 1944 года в 19 ч 30 мин, длился почти девять часов и завершился 22 октября в 4 ч 20 мин. В ходе допроса Кирпичникову предложили кратко изложить автобиографию, а затем рассказать подробности своего пленения.
В своих показаниях Кирпичников подчеркивал, что письменных показаний в плену не давал: «...нигде и никогда на территории Финляндии за время нахождения в плену меня не допрашивали с фиксированием показаний. Со дня моего пленения со мной проводились неоднократные беседы различных представителей от воинских частей Финляндии на разные темы, нигде и никаких подписываний бумаг с изложенным содержанием моих объяснений я не производил, об этом я заявляю со всей ответственностью. Кроме росписей в получении денег, за время нахождения в лагере военнопленных, в получении продуктовых посылок и шинели, которые я получал в 1942, 1943 и 1944 году». На вопрос, предлагалось ли Кирпичникову собственноручно излагать объяснения по интересующим темам финского командования, он однозначно отвечал: «Нет, таких предложений мне никто не делал, я лично сам никаких объяснений собственноручно не писал». При этом он утверждал, что дает только правдивые показания». Однако контрразведка к этому времени уже располагала письменными показаниями В. В. Кирпичникова, которые он дал, находясь в финском плену. Эти документы и послужили основанием для последующего обвинения генерала в измене Родине.
После проведения первичных допросов Кирпичников из специально-проверочного пункта был передан в Подольский проверочно-фильтрационный лагерь, в котором содержался с 26 октября 1944 года по май 1945-го. К дальнейшей проверке Кирпичникова приступили сотрудники отдела контрразведки «Смерш» спецлагеря № 174, подробно информируя о проводимых мероприятиях 2-й отдел Главного управления контрразведки (ГУКР) «Смерш»
В середине мая 1945 года проверка Кирпичникова была закончена. Начальник Главного управления контрразведки (ГУКР) «Смерш» B.C. Абакумов 16 мая утвердил, а заместитель главного военного прокурора Красной армии санкционировал его арест. Из проверочно-фильтрационного лагеря В.В. Кирпичников был препровожден в Лефортовскую тюрьму, где находился до 1948 года. 5 июля 1945 года начальник следственного отдела ГУКР «Смерш», руководствуясь статьями 128 и 129 УПК РСФСР, утвердил постановление о привлечении В.В. Кирпичникова в качестве обвиняемого по статье 58 1 «б» УК РСФСР (измена Родине, совершенная военнослужащим). В постановлении о привлечении в качестве обвиняемого, указывая на обстоятельства совершения преступления, подчеркивалось, что В.В. Кирпичников, «будучи командиром 43-й стрелковой дивизии в звании генерал-майора в октябре 1941 года, сдавшись в плен к белофиннам, изменил Родине, выдал врагу секретные данные о действиях выборгской группировки войск Красной Армии. Кроме того, в собственноручно написанном им докладе для финской разведки клеветал на советскую власть, Красную Армию, ее высшее командование и восхвалял действия финских войск»

                                                Кирпичников в финском плену.

5 июля 1945 года, т.е. в день, когда было утверждено постановление о привлечении подследственного в качестве обвиняемого, заместитель начальника следственного отдела предъявил обвинение В.В. Кирпичникову и провел его допрос уже в качестве обвиняемого. В протоколе допроса приведены показания обвиняемого и отмечены задаваемые ему вопросы и данные им на них ответы. Показания В.В. Кирпичникова заносились следователями в протокол от первого лица и, по возможности, дословно. На вопрос, признает ли он себя виновным, Кирпичников заявил: «В предъявленном мне обвинении признаю себя виновным частично. Добровольно в плен к белофиннам я не сдавался, а попал в плен, будучи контужен при обстоятельствах, о которых сообщил на предыдущих допросах. ...Я сообщил секретные данные о действиях выборгской группировки частей Красной Армии, а также другие, интересующие их данные о советских войсках. Я не могу восстановить в своей памяти, чтобы я когда-либо за время пребывания в плену у белофиннов написал собственноручно финской разведке доклад, в котором бы сообщил о действиях Красной Армии, клеветал на советскую власть, Красную Армию, ее высшее командование и восхвалял действия финских войск». Последовал очередной вопрос следователя: «Вам предъявляется этот собственноручно написанный вами доклад, в котором имеется ваша подпись. Может быть, это поможет вам восстановить в памяти факт ваших предательских действий». Ответ: "Вынужден признать, что предъявленный мне документ является собственноручно написанным мною докладом для финских разведывательных органов» Вопрос: «Что побудило вас совершить это предательство?» Ответ: «Попав в плен, я был морально подавлен и, потеряв веру в боеспособность Красной Армии, полагал, что победа будет на стороне Германии и Финляндии. Исходя из этого появившегося у меня пораженческого настроения в собственноручно написанном мною докладе я начал возводить клевету на советскую власть и Красную Армию, надеясь таким образом расположить к себе белофиннов и, сохранив жизнь, обеспечить себе более или менее привилегированное положение в плену».
В «расстрельном» списке была и фамилия Кирпичникова. Характеризуя его провинности, Абакумов писал: «Кирпичников признался в том, что, потеряв управление войсками, попал в окружение противника и, будучи контужен в сентябре 1941 года, был пленен финнами. На допросах выдал финнам сведения о концентрации частей Красной армии на выборгском направлении и другие секретные данные о советских войсках. Кроме того, представил финскому командованию доклад, в котором подробно описал боевые действия 43-й стрелковой дивизии. В этом докладе Кирпичников клеветал на советский строй и организацию Красной Армии, а также восхвалял финскую армию. На предложение финских властей возглавить антисоветское движение среди советских военнослужащих Красной Армии, находившихся в финском плену, Кирпичников якобы ответил отказом, вследствие чего финнами был заключен в лагерь, где содержался до выхода Финляндии из войны».
Следствие по делу генерала Кирпичникова шло достаточно долго. 2 августа 1950 года Кирпичникова вновь перевели в Лефортовскую тюрьму. В этот же день заместитель министра госбезопасности СССР генерал-лейтенант СИ. Огольцов утвердил обвинительное заключение. Суть обвинений Кирпичникова в измене Родине состояла в том, что он «1 сентября 1941 года, будучи захвачен финнами в плен, на первых допросах выдал противнику секретные данные о концентрации советских войск на выборгском направлении. Для финских разведывательных органов составил письменный доклад, в котором описал боевые действия 43-й стрелковой дивизии 23-й армии. При этом изложил свои враждебные взгляды в отношении Советской власти, восхвалял действия финских войск и возводил клевету на командование Советской армии. Находясь в офицерском лагере военнопленных, являлся там председателем созданного финнами так называемого суда чести». Дело по обвинению в преступлениях, предусмотренных статьей 58-1 «б» УК РСФСР, бывшего командира 43-й стрелковой дивизии генерал-майора В.В. Кирпичникова было рассмотрено 28 августа 1950 года на закрытом судебном заседании Военной коллегии Верховного суда СССР без участия обвинения, защиты и свидетелей. Заседание началось в 14 ч 48 мин; после оглашения обвинительного заключения был проведен допрос Кирпичникова, и в 15 ч 30 мин суд удалился на совещание. В 15 ч 53 мин, по возвращению суда из совещательной комнаты был оглашен приговор: Кирпичникова Владимира Васильевича подвергнуть высшей мере наказания - расстрелу с конфискацией лично ему принадлежащего имущества. Приговор был окончательный, не подлежал обжалованию и был приведен в исполнение в тот же день.
О судьбе генерала Кирпичникова его родственники узнали не скоро. Только в конце 1954 года по указанию председателя Военной коллегии Верховного суда СССР Н.А. Кирпичниковой сообщили, что ее муж, отбывая наказание, 12 декабря 1951 года умер от рака желудка. Считая обвинения мужа ложными, а свидетельство о смерти фиктивным, Н.А. Кирпичникова 23 апреля 1963 года направила заявление в ЦК КПСС, в котором просила о его реабилитации, выяснении причин смерти и выдачи «правдивого свидетельства о смерти». 20 июня 1963 года в Главной военной прокуратуре было решено пересмотреть дело В.В. Кирпичникова. Для выяснения степени секретности сведений, которые передал финским военным В.В. Кирпичников, были привлечены специалисты из Военно-научного управления Генерального штаба Вооруженных Сил СССР. На основе изучения имевшихся архивных документов советских войск и трофейных материалов немецкого генерального штаба 24 августа 1963 года в Военно-научном управлении был сделан следующий вывод: «Согласно приказу НКО от 4.9.1939 г. данные о группировке, состоянии войск и задачах войск считались военной тайной. Однако данные о группировке, действиях, состоянии и задачах войск 23-й армии и 43-й дивизии были сообщены финнам далеко не полностью, к тому же задним числом и к моменту допроса Кирпичникова утратили актуальность, а следовательно; и практическую значимость. Доклад В.В. Кирпичникова в целом был составлен в историческом плане, а его оценки действий наших войск и войск противника не выходили за рамки личных наблюдений, усугубленных горечью поражения, они вряд ли могли служить источником для реальной военно-политической оценки состояния Советской Армии финским командованием, а также являться доброкачественным перспективным материалом для противника в вопросе дальнейшего оперативного планирования». 12 ноября 1963 года было назначено проведение экспертизы для выяснения, «содержатся ли в письменном докладе В. В. Кирпичникова, представленном им финскому командованию 3 сентября 1941 года, сведения, составлявшие военную и государственную тайну». В заключении от 12 декабря 1963 года «О степени секретности сведений военного характера, разглашенных в сентябре 1941 г. финскому командованию бывшим командиром 43 сд Кирпичниковым В.В.» специалистами Генштаба было отмечено, что изложенные в рукописном докладе В.В. Кирпичникова сведения о ходе операции 43-й стрелковой дивизии по состоянию на 3 сентября 1941 года являлись секретными, составляющими военную тайну. В то же время указано, что сведения, разглашенные В.В. Кирпичниковым, не попадают под перечень главнейших сведений, составляющих государственную тайну, утвержденный постановлением СНК СССР от 2 января 1940 года. Таким образом, экспертиза подтвердила, что привлечение В.В. Кирпичникова к уголовной ответственности по статье 58 1 «б» УК РСФСР было обоснованным. Основываясь на результатах заключения, помощник главного военного прокурора 29 января 1964 года утвердил постановление о прекращении надзорного производства по жалобе, в котором указал, что Кирпичников, оказавшись во вражеском плену, действовал во вред интересам Советского государства и выдал врагу военную тайну. «За это преступление он осужден правильно». На основании проведенной проверки и руководствуясь статьей 387 УПК РСФСР, жалоба Н.А. Кирпичниковой была оставлена без удовлетворения, а надзорное производство по ней прекращено.
Спустя много лет архивное уголовное дело в отношении В.В. Кирпичникова еще дважды рассматривалось в Главной военной прокуратуре (5 июня 1990 г и 26 апреля 2002 г.). В первом случае оснований для постановки вопроса о принесении протеста на приговор Военной коллегии Верховного Суда СССР от 28 августа 1950 года не нашли. Во втором было утверждено заключение «Об отказе в реабилитации по архивному делу в отношении Кирпичникова В.В.», в котором отмечено, что вина Кирпичникова в измене Родине в форме выдачи противнику военной тайны является установленной, и в соответствии с пунктом «а» части 1 статьи 4 Закона Российской Федерации от 18 октября 1991 года «О реабилитации жертв политических репрессий» Кирпичников реабилитации не подлежал. Таким образом, в деле генерала Кирпичникова была поставлена точка.

Источник Ссылка

Жизнь красноармейцев, попавших в плен к финнам.

«Незнаменитая» война Советского Союза с соседней Финляндией (Зимняя война 1939-1940 годов) длилась чуть больше трех месяцев, но оказалась кровавой и ожесточенной. В результате в плен к противнику попали более пяти тысяч солдат и офицеров Красной армии. После заключения перемирия весной 1940 года большинство из них вернулись домой, в отличие от пленных «войны-продолжения» 1941-1944 годов: тогда в финляндских концлагерях погибли свыше 20 тысяч красноармейцев.

Финляндия была частной собственностью Николая Второго .
Когда он отрёкся от престола Финляндия в тот же день стала независимой.

Немножко позже, Николай отрёкся от престола в феврале,декларация независимости Финляндии была подписана в где то в декабре этого же года.

10 примечательных фактов о советско-финской войне 1939–1940 годов.

В нынешнем году, 30 ноября, исполнится 80 лет с начала советско-финской войны 1939–1940 годов, которую в нашей стране да и за ее пределами нередко называют Зимней войной. Развязанная прямо накануне Великой Отечественной войны, Зимняя война очень долго оставалась в ее тени. И не только потому, что воспоминания о ней быстро затмились трагедиями Великой Отечественной, но еще и потому, что из всех войн, в которых так или иначе участвовал Советский Союз, это была единственная война, начатая по инициативе Москвы.

                                              Отодвинуть границу на запад.

Зимняя война стала в прямом смысле слова «продолжением политики иными средствами». Ведь она началась сразу после того, как зашли в тупик несколько раундов мирных переговоров, в ходе которых СССР пытался передвинуть северную границу как можно дальше от Ленинграда и Мурманска, взамен предлагая Финляндии земли в Карелии. Непосредственным поводом к началу боевых действий стал Майнильский инцидент: артиллерийский обстрел советских войск на границе с Финляндией 26 ноября 1939 года, жертвами которого стали четверо военнослужащих. Ответственность за инцидент Москва возложила на Хельсинки, хотя в дальнейшем вина финской стороны подверглась обоснованным сомнениям.

Майнильский инцидент. Фото: Федор Левшин.

Через четыре дня Красная армия перешла границу Финляндии, начав таким образом Зимнюю войну. Ее первый этап — с 30 ноября 1939 года по 10 февраля 1940 года — был крайне неудачен для Советского Союза. Несмотря на все усилия, советским войскам не удалось прорвать линию финской обороны, которую к тому времени уже вовсю именовали линией Маннергейма. К тому же в этот период ярче всего проявились недостатки существующей системы организации Красной армии: плохой управляемости на уровне среднего и младшего звена и отсутствие инициативы у командиров этого уровня, плохую коммуникацию между подразделениями, видами и родами войск.
Второй этап войны, начавшийся 11 февраля 1940 года после массированной десятидневной подготовки, завершился победой. До конца февраля Красной армии удалось достичь всех тех рубежей, на которые она планировала выйти еще до нового года, и оттеснить финнов на вторую линию обороны, постоянно создавая угрозу окружения их войск. 7 марта 1940 года правительство Финляндии отправило в Москву свою делегацию для участия в мирных переговорах, которые завершились заключением 12 марта мирного договора. В нем оговаривалось, что все территориальные претензии СССР (те самые, которые обсуждались на переговорах накануне войны) будут удовлетворены. В итоге граница на Карельском перешейке отодвинулась от Ленинграда на 120–130 километров, Советскому Союзу отошли весь Карельский перешеек с Выборгом, Выборгский залив с островами, западное и северное побережье Ладожского озера, ряд островов в Финском заливе, часть полуостровов Рыбачий и Средний, а полуостров Ханко и морская территория вокруг него поступили в аренду СССР на 30 лет.
Для Красной армии победа в Зимней войне далась дорогой ценой: безвозвратные потери составили, по разным данным, от 95 до 167 тысяч человек, еще около 200–300 тысяч человек были ранены и обморожены. Кроме того, советские войска понесли тяжелые потери в технике, прежде всего в танках: из почти 2300 танков, пошедших в бой в начале войны, около 650 были уничтожены полностью и 1500 были подбиты. Кроме того, тяжелыми были и моральные потери: и командование армии, и вся страна, несмотря на массированную пропаганду, понимали, что военная сила СССР нуждается в срочной модернизации. Она началась еще в ходе Зимней войны, но, увы, так и не была завершена до 22 июня 1941 года.

                                         Между правдой и вымыслом.

История и подробности Зимней войны, быстро потускневшие в свете событий Великой Отечественной, с тех пор не раз пересматривались и переписывались, уточнялись и перепроверялись. Как это случается с любыми крупными историческими событиями, русско-финская война 1939–1940 годов тоже стала объектом политических спекуляций как в Советском Союзе, так и за его пределами — и остается им по сей день. После развала СССР стало модным пересматривать итоги всех ключевых событий в истории Советского Союза, и Зимняя война не стала исключением. В постсоветской историографии в разы выросли и цифры потерь Красной армии, и число уничтоженных танков и самолетов, а финские потери, напротив, существенно преуменьшались (вопреки даже официальным данным финской стороны, которые на этом фоне оставались практически неизменными).
К сожалению, чем дальше во времени отодвигается от нас Зимняя война, тем меньше шансов, что когда-нибудь мы будем знать о ней всю правду. Уходят из жизни последние непосредственные участники и очевидцы, в угоду политическим ветрам тасуются и исчезают документы и материальные свидетельства, а то и появляются новые, нередко фальшивые. Но некоторые факты о Зимней войне уже настолько прочно зафиксированы в мировой истории, что их не получится изменить ни по каким причинам. О десяти наиболее примечательных из них мы и расскажем ниже.

                                               Линия Маннергейма.

Под этим названием в историю вошла полоса укреплений, возведенных Финляндией на 135-километровом участке вдоль границы с СССР. Фланги этой линии упирались в Финский залив и Ладожское озеро. При этом линия Маннергейма имела 95-километровую глубину и состояла из трех последовательно расположенных полос обороны. Поскольку линия, несмотря на свое название, начала строиться задолго до того, как барон Карл Густав Эмиль Маннергейм стал главнокомандующим финской армией, основными в ее составе были старые одноабмразурные долговременные огневые точки (ДОТы), способные вести только фронтальный огонь. Таких в составе линии насчитывалось около семи десятков. Еще полсотни ДОТов были более современными и могли вести огонь по флангам атакующих войск. Кроме того, активно использовались линии заграждений и противотанковые сооружения. В частности, в полосе обеспечения насчитывалось 220 км проволочных заграждений в несколько десятков рядов, 80 км противотанковых гранитных надолбов, а также противотанковые рвы, стенки и минные поля. В официальной историографии с обеих сторон конфликта подчеркивалось, что линия Маннергейма была практически непреодолимой. Однако после того как была перестроена система командования Красной армии, а тактика штурма укреплений была пересмотрена и увязана с предварительной артподготовкой и поддержкой танками, на прорыв потребовалось всего три дня.

Разрушенный финский ДОТ Sk16 времен Зимней войны, часть линии Маннергейма.

На следующий день после начала Зимней войны московское радио сообщило о создании в городе Терийоки на Карельском перешейке Финляндской Демократической Республики. Она просуществовала столько же, сколько шла и сама война: до 12 марта 1940 года. За это время признать новообразованное государство согласились только три страны в мире: Монголия, Тува (в то время еще не входившая в состав Советского Союза) и сам СССР. Собственно, из его граждан и живших на советской территории финских эмигрантов и было образовано правительство нового государства. Возглавил его, став одновременно министром иностранных дел, один из лидеров III Коммунистического Интернационала, член Коммунистической партии Финляндии Отто Куусинен. На второй день своего существования Финляндская Демократическая Республика заключила с СССР договор о взаимопомощи и дружбе. Среди основных его пунктов были учтены и все территориальные требования Советского Союза, которые стали причиной войны с Финляндией.

                                                             Диверсионная война.

Поскольку финская армия вступила в войну хотя и отмобилизованной, но явно проигрывающей Красной армии и по численности, и по технической оснащенности, финны сделали ставку на оборону. И существенным ее элементом стала так называемая минная война — точнее, технология сплошного минирования. Как вспоминали советские солдаты и офицеры, участвовавшие в Зимней войне, они даже не могли предположить, что заминировать можно практически все, что видит человеческий глаз. «Лестницы и пороги домов, колодцы, лесные просеки и опушки, обочины дорог буквально были усеяны минами. То тут, то там валялись брошенные как бы впопыхах велосипеды, чемоданы, патефоны, часы, бумажники, портсигары. Стоило их сдвинуть, как раздавался взрыв» — так описывают они свои впечатления. Действия финских диверсантов были настолько успешными и показательными, что многие их приемы в оперативном порядке были взяты на вооружение советскими военными и спецслужбами. Можно сказать, что партизанская и диверсионная война, развернувшаяся через полтора года на оккупированной территории СССР, в немалой степени велась по финскому образцу.

                                    Боевое крещение тяжелых танков КВ.

Однобашенные тяжелые танки нового поколения появились незадолго до начала Зимней войны. Первый экземпляр, который был фактически уменьшенным вариантом тяжелого танка СМК — «Сергей Миронович Киров» — и отличался от него наличием всего одной башни, был изготовлен в августе 1939 года. Именно этот танк и попал на Зимнюю войну, чтобы пройти испытания в настоящем бою, в который и пошел 17 декабря при прорыве Хоттиненского укрепрайона линии Маннергейма. Примечательно, что из шести членов экипажа первого КВ трое были испытателями Кировского завода, который и занимался выпуском новых танков. Испытания были признаны успешными, танк показал себя с наилучшей стороны, но 76-миллиметровой пушки, которой он был вооружен, оказалось мало для борьбы с ДОТами. В итоге был спешно разработан танк КВ-2, вооруженный 152-миллиметровой гаубицей, который уже не успел принять участия в Зимней войне, но навсегда вошел в историю мирового танкостроения.

Как Англия и Франция готовились воевать с СССР.

Лондон и Париж с самого начала поддерживали Хельсинки, хотя и не заходили дальше военно-технической помощи. В общей сложности Англия и Франция вместе с другими странами передали Финляндии 350 боевых самолетов, примерно 500 полевых орудий, свыше 150 тысяч единиц огнестрельного оружия, боеприпасы и другую амуницию. Кроме того, на стороне Финляндии сражались добровольцы из Венгрии, Италии, Норвегии, Польши, Франции и Швеции. Когда же в конце февраля Красная армия окончательно сломила сопротивление финской армии и начала развивать наступление вглубь страны, Париж начал открыто готовиться к прямому участию в войне. 2 марта Франция заявила о готовности отправить в Финляндию экспедиционный корпус в составе 50 тысяч солдат и 100 бомбардировщиков. После этого о готовности перебросить к финнам свой экспедиционный корпус из 50 бомбардировщиков заявила и Британия. Совещание по этому вопросу было назначено на 12 марта — и не состоялось, поскольку в этот же день Москва и Хельсинки подписали мирный договор.

                                              Нет спасения от «кукушек»?

Зимняя война стала первой кампанией, в которой в массовом порядке участвовали снайперы. Причем, можно сказать, только с одной стороны — финской. Именно финны зимой 1939–1940 годов продемонстрировали, насколько эффективными могут быть действия снайперов в условиях современной войны. Точное количество снайперов остается неизвестным и по сей день: как отдельную воинскую специальность их начнут выделять только после начала Великой Отечественной войны, и то не во всех армиях. Однако можно с уверенностью говорить, что счет метким стрелкам с финской стороны шел на сотни. Правда, далеко не все из них пользовались специальными винтовками со снайперским прицелом. Так, самый результативный снайпер финской армии — капрал Симо Хяюхя, который всего за три месяца боевых действий довел счет своих жертв до пяти сотен, пользовался обычной винтовкой с открытым прицелом. Что же касается «кукушек» — снайперов, стреляющих из крон деревьев, о которых ходит невероятное количество мифов, то их существование не подтверждается документами ни финской, ни советской стороны. Хотя рассказов о «кукушках», привязанных или прикованных к деревьям и замерзающих там с винтовками в руках, в Красной армии ходило множество.

                                               Симо Хяюхя.

Как в Красную армию вернулись пистолеты-пулеметы.

Первые советские пистолеты-пулеметы системы Дегтярева — ППД — были приняты на вооружение в 1934 году. Однако всерьез развернуть их производство не успели. С одной стороны, долгое время командование Красной армии всерьез считало такой вид огнестрельного оружия полезным только в полицейских операциях или в качестве вспомогательного, а с другой, первый советский пистолет-пулемет отличался сложностью конструкции и трудностью изготовления. В итоге план по выпуску ППД на 1939 год был отозван, а все уже выпущенные экземпляры передали на склады. И только после того, как в ходе Зимней войны Красная армия столкнулась с финскими пистолетами-пулеметами «Суоми», которых в каждой финской дивизии насчитывалось почти три сотни, советским военнослужащим спешно начали возвращать столь полезное в ближнем бою оружие.

Маршал Маннергейм: служивший России и воевавший с нею.

Успешное противостояние Советскому Союзу в Зимней войне в Финляндии считали и считают заслугой в первую очередь главнокомандующего финской армией — фельдмаршала Карла Густава Эмиля Маннергейма. Между тем до октября 1917 года этот выдающийся военачальник носил звание генерал-лейтенанта Русской императорской армии и был одним из самых заметных дивизионных командиров русской армии в годы Первой мировой войны. К этому времени за плечами барона Маннергейма, выпускника Николаевского кавалерийского училища и Офицерской кавалерийской школы, было участие в Русско-японской войне и организация уникальной экспедиции по Азии в 1906–1908 годах, которая сделала его членом Русского географического общества — и одним из самых выдающихся русских разведчиков начала ХХ века. После Октябрьской революции барон Маннергейм, сохраняя присягу императору Николаю II, портрет которого, кстати, всю жизнь висел на стене его кабинета, подал в отставку и переехал в Финляндию, в истории которой и сыграл столь выдающуюся роль. Примечательно, что Маннергейм сохранил свое политическое влияние и после Зимней войны, и после выхода Финляндии из Второй мировой войны, став первым президентом страны — с 1944 по 1946 год.

                                Где придумали «коктейль Молотова»

Бутылка с зажигательной смесью стала одним из символов героического сопротивления советского народа фашистским армиям на первом этапе Великой Отечественной войны. Но нужно признать, что столь простое и эффективное противотанковое оружие придумали вовсе не в России. Увы, советским солдатам, столь успешно применявшим это средство в 1941–1942 годах, довелось сначала испытать его на себе. Не имевшая достаточного запаса противотанковых гранат финская армия, столкнувшись с танковыми ротами и батальонами Красной армии, просто вынуждена была прибегнуть к бутылкам с зажигательной смесью. За время Зимней войны финская армия получила более 500 тысяч бутылок со смесью, которую сами финны и назвали «коктейлем Молотова», намекая на то, что именно это блюдо они приготовили для одного из лидеров СССР, в полемическом запале пообещавшего, что уже на следующий день после начала войны он будет ужинать в Хельсинки.

                             Кто воевал против своих.

В ходе русско-финской войны 1939–1940 годов обе стороны — и Советский Союз, и Финляндия — использовали в составе своих войск подразделения, в которых служили коллаборационисты. С советской стороны в боях участвовала Финская народная армия — вооруженная сила Финляндской Демократической Республики, набранная из живущих на территории СССР и служивших в войсках Ленинградского военного округа финнов и карелов. К февралю 1940 года ее численность достигла 25 тысяч человек, которые, по замыслу руководства СССР, должны были заменить оккупационные войска на финской территории. А на стороне Финляндии воевали русские добровольцы, подбором и обучением которых занималась белоэмигрантская организация «Русский общевоинский союз» (РОВС), созданная бароном Петром Врангелем. В общей сложности из русских эмигрантов и некоторой части пленных красноармейцев, которые выразили желание воевать против бывших товарищей, были сформированы шесть отрядов общей численностью около 200 человек, но только один из них, в котором служили 30 человек, в течение нескольких дней в самом конце Зимней войны участвовал в боевых действиях.

Автор: Сергей Антонов

                                  Советские агитлистовки.

Фотоотчет действий финской диверсионной группы.