Форум ГСВГшников

Объявление

Форум в строю .

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Форум ГСВГшников » Изба-читальня » Я их учил наизусть. А потом попробовал написать сам...


Я их учил наизусть. А потом попробовал написать сам...

Сообщений 181 страница 210 из 365

181

27570,26 написал(а):

Оказывается, на сколько разными могут быть стихи... Вот, например...

Весёлый  стих  к Валерке подходит .

182

27581,14 написал(а):

Весёлый  стих

Сань! Так он тут не один а много всяких...Вот смотри...

http://sh.uploads.ru/t/mTjcJ.jpg

или по другому:

Два двенадцать сорок шесть,
Сорок восемь три ноль шесть,
Тридцать три один сто два,
Восемь тридцать тридцать два!

https://forumstatic.ru/files/000b/db/32/64100.gif

http://s8.uploads.ru/t/tO0uo.jpg
Два пятнадцать сорок два,
Сорок два пятнадцать!
Тридцать семь ноль восемь пять,
Двадцать! Двадцать! Двадцать!
http://s5.uploads.ru/t/6wSIT.jpg
http://s1.uploads.ru/t/A6er3.jpg
http://s2.uploads.ru/t/lXEDv.jpg

а это уже классики пошли...
http://s8.uploads.ru/t/sCe0u.jpg
http://s5.uploads.ru/t/cvKRo.jpg
http://s0.uploads.ru/t/I50Kb.jpg

Отредактировано Государкин Сергей (21-06-2016 09:12:30)

183

27570,26 написал(а):

Вот, например...

Прелестно!
Мне Маяковский понравился.

184

А мне ЕСЕНИН . https://forumstatic.ru/files/000b/db/32/37242.gif
Устал я жить в родном краю
В тоске по гречневым просторам.
Покину хижину мою,
Уйду бродягою и вором.
Пойду по белым кудрям дня
Искать убогое жилище.
И друг любимый на меня
Наточит нож за голенище

185

27600,8 написал(а):

Мне Маяковский понравился.

27615,14 написал(а):

А мне ЕСЕНИН

https://forumstatic.ru/files/000b/db/32/97906.gif

186

http://s2.uploads.ru/tNzA1.jpg
Юрий Поляков

Готовя поэтическое избранное для издательства «У Никитских ворот», я с удивлением обнаружил, что у меня, оказывается, 1941 году посвящено более десяти стихотворений, сочинённых в основном до середины 80-х. Многие написаны в 1976–1977 гг. в Группе советских войск в Германии, где я служил солдатом-артиллеристом. В этом июне я вновь побывал в тех местах, в Олимпийской деревне на окраине нынешнего Берлина. Увы, о почти полувековом пребывании тут великой Красной армии почти ничто не напоминает, лишь глумливая табличка на фундаменте: здесь было кафе «Ивушка», где развлекались советские офицеры. Но Музей советской оккупации, что располагался лет десять назад в нашем полковом клубе, закрыли, теперь там центр толерантности. Возможно, в следующий раз обнаружу «центр изучения межрасовой сексуальной агрессии». И нигде ни слова о том, что СССР отказался посылать свою сборную на Игры 1936 года в фашист­скую Германию, а США, Британия, Франция охотно поучаствовали. Но про это молчок! Другое дело – снова про пакт «Молотова – Риббентропа» дудеть!

Итак, у меня более десяти стихо­творений о 1941 годе. Впрочем, что тут удивляться: тема Великой войны была для нас, если хотите, «поколениеобразующей». Мы выросли под могучим влиянием «стихотворцев обоймы военной», а шире – под впечатлением громадного народного подвига, ещё живого и близкого, как дыхание недавней очистительной грозы. Не зря же лучший поэт моего поколения Николай Дмитриев писал:

В пятидесятых рождены,

Войны не знали мы, и всё же

В какой-то мере все мы тоже

Вернувшиеся с той войны…

Он за книгу, где были напечатаны эти строки, получил премию Ленинского комсомола, а я за цикл стихов о войне «Непережитое» в 1980 году – премию имени Владимира Маяковского. Но уже тогда нас упрекали: мол, зачем вы касаетесь того, чего не видели? Зачем пишете о том, чего не пережили? Оставьте это фронтовикам! Один из сверстников даже в рифму попрекнул:

Катись проторенной дорогой,

О чём угодно воду лей,

Но меру знай – войну не трогай,

Отца родного пожалей!

Пришлось выступать со статьёй «Право на боль», где я написал: «Есть боль участника, но есть боль и соотечественника. Человеку, чьё Оте­чество перенесло то, что выпало на долю нашей страны, нет нужды заимствовать чужую боль, потому что она принадлежит всем и передаётся от поколения к поколению, равно как и гордость за одержанную Победу… Мирные поколения должны знать о войне всё, кроме самой войны. Откройте сборник любого поэта, рождённого, как принято говорить, «под чистым небом», и вы непременно найдёте стихи о войне… Откуда она, эта «фронтовая» лирика 70–80-х годов, написанная людьми, не знающими, что такое передовая (линия, а не статья), не ходившими в атаку (разве только в учебную)? …Дело, видимо, в том, что исторический и нравственный опыт Великой войны вошёл в генетическую память народа, стал свойством, чуть ли не передающимся по наследству в числе других родовых черт…»

Вот на эту-то генетическую память и повели охоту уже тогда, в 1980-е. Сначала осторожно: «Ну что с того, что я там был?», потом всё наглее. В 1990-е развернулась настоящая битва за память. Войну пытались выставить кровавой разборкой двух диктаторов, стоившей миру миллионы жизней. Хатынь в нашей исторической памяти пытались заменить на Катынь. Когда я стоял в прошлом году возле Василия Блаженного, а на меня, обтекая храм, двигался полумиллионный «Бессмертный полк», я думал о том, что в битве за память наметился перелом. Теперь главное, чтобы в Ставке не оказалось предателей. Такое мы уже проходили…

Я почти не притронулся к тем давним стихам, оставив в них всё как было: и наше тогдашнее прямодушие, и прежнее неведение, и горячие заблуждения, и веру в то, над чем ныне принято ухмыляться…

Прочти, товарищ!
Прочти, товарищ!



Свадебная фотография 1941 года

Она не выдержала и смеётся,
В его плечо шутливо упершись.
…Он послезавтра станет добровольцем,
Его подхватит фронтовая жизнь.

Нахмурясь, чтобы не расхохотаться,
Он купчик обвенчавшийся. Точь-в-точь!
…Ей голодать, известий дожидаться,
Мечтать о нём, работать день и ночь.

Своей забаве безмятежно рады,
Они не могут заглянуть вперёд.
…Он не вернётся из-под Сталинграда.
Она в эвакуации умрёт.

А если б знали, что судьба им прочит,
На что войною каждый обречён?!
…Она так заразительно хохочет,
Через мгновенье засмеётся он.
1974

Сумасшедшая
Она кричала о войне:
О сорок первом, сорок третьем…
Я замер – показалось мне,
Что до сих пор война на свете!

Она кричала о врагах,
О наших танках,
О Сталине и о станках,
О спекулянтах,

О том, что вот она верна.
И про «овчарок».
В её глазах была война –
Свечной оплавленный огарок.

Закон ей в этом не мешал,
Она ещё кричала что-то.
Вокруг был мир, кругом лежал
Снег цвета довоенных фото.
1975

21 июня 1941 года. Сон

Как я хотел вернуться в «до войны» –

Предупредить, кого убить должны.



Арсений Тарковский

Сегодня я один за всех в ответе.
День до войны. Как этот день хорош!
И знаю я один на белом свете,
Что завтра белым свет не назовёшь!

Что я могу перед такой бедою?!
Могу – кричать, в парадные стучась:
– Спешите, люди, запастись едою
И завтрашнее сделайте сейчас!

Наверно, можно многое исправить,
Страну набатом загодя подняв!
Кто не умеет, научитесь плавать –
Ведь до Берлина столько переправ!

Внезапности не будет. Это – много.
Но завтра ваш отец, любимый, муж
Уйдёт в четырёхлетнюю дорогу
Длиною в двадцать миллионов душ.

Запомните: враг мощен и неистов… –
Но хмыкнет паренёк лет двадцати:
– Мы закидаем шапками фашистов,
Не дав границу даже перейти!.. –

А я про двадцать миллионов шапок,
Про всё, что завтра грянет, промолчу.
Я так скажу:
– Фашист кичлив, но шаток –
Одна потеха русскому плечу…
1975

Ключи
На фронте не убили никого!
Война резка –
         в словах не нужно резкости:
Все миллионы – все до одного –
Пропали без вести.

Дед летом сорок первого пропал.
А может быть, ошибся писарь где-то,
Ведь фронтовик безногий уверял:
Мол, в сорок пятом в Праге видел деда!

…Сосед приёмник за полночь включит,
Сухая половица в доме скрипнет –
И бабушка моя проснётся, вскрикнет
И успокоится:
            дед взял на фронт ключи…
1976

* * *
Душа как судорогой сведена,
Когда я думаю о тех солдатах наших,
Двадцать второго, на рассвете, павших
И даже не узнавших, что – война!

И если есть какой-то мир иной,
Где тем погибшим суждено собраться,
Стоят они там смутною толпой
И вопрошают:
            – Что случилось, братцы?!
1976, ГСВГ

Вдова
Она его не позабудет –
На эту память хватит сил.
Она до гроба помнить будет,
Как в сорок первом уходил,

Как похоронку получила
И не поверила сперва,
Как сердце к боли приучила,
Нашла утешные слова…

А после – слоники, герани,
И вдовий труд, и поздний грех…
Но был погибших всех желанней,
Но павших был достойней всех.

И на года, что вместе были,
Она взирает снизу ввысь…
А уж ведь как недружно жили:
Война – не то бы разошлись.
1976, ГСВГ

Газета
Комплект газеты «Правда»
За сорок первый год.
Почины и парады:
«Дадим!», «Возьмём!», «Вперёд!».

Ударники, герои,
Гул строек по стране…
Июнь. Двадцать второе.
Ни слова о войне.

Уже горит граница,
И кровь течёт рекой.
Газетная страница
Ещё хранит покой.

Уже легли утраты
На вечные весы.
Война достигнет завтра
Газетной полосы.

Мы выжили. Мы это
Умели испокон.
Мне свежую газету
Приносит почтальон…
1977, ГСВГ

Киногерой
На экране – круговерть,
Леденящие моменты,
Но ему не умереть:
Впереди ещё пол-ленты!

Нужно милую обнять,
С крутизны фашиста скинуть,
Потому легко понять,
Что герой не может сгинуть.

Эта логика проста.
Но идёт на пользу нервам.
В это верит даже та,
Чей герой пал в сорок первом.
1979

Монолог расстрелянного за невыполнение приказа

                       Владимиру Цыбину







Я был расстрелян в сорок первом.
«Невыполнение приказа
В смертельный для Отчизны час».
Ударил залп. Я умер сразу,
Но был неправильным приказ!

И тот комбат, его отдавший,
В штрафбате воевал потом,
Но выжил, вытерпел и даже
Ещё командовал полком.

Тут справедливости не требуй:
Война не время рассуждать.
Не выполнить приказ нелепый
Страшнее, чем его отдать.

…Но стоя у стены сарая,
Куда карать нас привели,
Я крепко знал, что умираю
Как честный сын своей земли…
1980

Они

Мы брали пламя голыми руками.

Грудь разрывали ветру…



Н. Майоров. Мы. 1940

Мир казался стозевным,
готовым наброситься зверем
Эта схватка была им
самою судьбой суждена.
И они её ждали, готовились…
Мы же не верим,
Если честно сказать,
в то, что может начаться война.
И мечтой о сражениях
наши сердца не терзались.
Мы геройством не грезили,
чтоб не накликать беду.
А они её ждали –
и всё-таки чуть не сломались
Те железные парни
в том сорок проклятом году.
1982

* * *
От сорок первого не деться
Нам никуда.
Он страшно долог!
В подушке каждого младенца
Сидит заржавленный осколок…
1983

187

Я принца ждала. Чтоб на белом коне.
На все смехуёчки твердила: "Заткнитесь!"
И вот на крыльце он! Совсем как во сне...
"Пенсия Вам. Вот здесь распишитесь".
https://forumstatic.ru/files/000b/db/32/58064.gif  https://forumstatic.ru/files/000b/db/32/64100.gif

188

28257,26 написал(а):

Я принца ждала. Чтоб на белом коне.
На все смехуёчки твердила: "Заткнитесь!"
И вот на крыльце он! Совсем как во сне...
"Пенсия Вам. Вот здесь распишитесь".

Счас жене покажу как приплывет , ОЧУМЕный стишок для женщин кому за ..... https://forumstatic.ru/files/000b/db/32/77008.gif

189

http://sa.uploads.ru/t/DO8vW.jpg

Янка Купала

Белорусский поэт и переводчик, драматург, публицист. Классик белорусской литературы. Народный поэт БССР. Академик АН БССР и АН УССР. Лауреат Сталинской премии первой степени.
Родился: 7 июля 1882 г., Вязынка
Умер: 28 июня 1942 г. (59 лет), Москва, СССР
В браке с: Владислава Францевна Луцевич
Родители: Доминик Онуфриевич Луцевич
Интересный факт: Песня группы «Brutto» - «Будзь Смелым» была написана на одноименное стихотворение Янки Купалы.

Я мужык-беларус, —
Пан сахі і касы;
Цёмен сам, белы вус,
Пядзі дзве валасы.

Бацькам голад мне быў,
Гадаваў і карміў,
Бяда маткай была,
Праца сілу дала.

Хоць пагарду цярплю, —
Мушу быць глух і нем;
Хоць свет хлебам кармлю,
Сам мякіначку ем.

З цяжкай працы маей
Карыстаюць усе,
Толькі мне за яе
Няма дзякуй нідзе.

Глянь, высокенькі бор,
Вокам нельга прабіць;
Загудзеў мой тапор, —
Як блін, поле ляжыць.

Сошку з вышак сцягнуў,
Кабылічку ўшчаміў,
Плечы трохі прыгнуў, —
Лес на пахань зрабіў!

Дый засеяў кусок,
Потым з жонкай пажаў...
Пан пшанічкі тачок —
Люба глянуць — наклаў.

Дык вось, людцы, які
Я мужык-беларус!
Пад ілбом сінякі,
Цёмен сам, белы вус.

Эй, каб цёмен не быў,
Чытаць кніжкі умеў, —
Я б і долю здабыў,
Я б і песенькі пеў!

Я б патрапіў сказаць,
Што і я — чалавек,
Што і мне гараваць
Надаела ўвесь век.

190

29043,8 написал(а):

Я мужык-беларус, —

https://forumstatic.ru/files/000b/db/32/37242.gif

191

Из патриотического  https://forumstatic.ru/files/000b/db/32/94076.gif

http://sf.uploads.ru/IPyEi.jpg

192

http://s6.uploads.ru/t/EyJKP.jpg

Поэт-шестидесятник Евгений Евтушенко 18 июля отмечает свое 84-летие. Днем позже состоится его творческий вечер в ДК ЗИЛ. О том, какие новые стихотворения там будут прочитаны, о своем новом романе и вынужденном хождении за деньгами для выпуска очередных томов антологии русской поэзии, а также о преподавательской деятельности легендарный поэт рассказал в интервью ТАСС.

- Евгений Александрович, 19 июля состоится ваш творческий на ЗИЛе. Расскажите, пожалуйста, что в программе, кто приглашен, что будете читать?

- Это будет никакой не юбилейный, а просто мой рабочий концерт. Никаких поздравлений со сцены звучать не будет. Я буду выступать один, никаких речей там не будет, никто, кроме меня, не будет выступать. Потому что каждый раз на моих вечерах на речи уходит много времени. А у меня накопилось много новых стихов, с них я и начну свой вечер. Во втором отделении буду читать из старого, хочу пройтись по всей жизни. И что будут просить из зала тоже прочту, и отрывки из нового романа. Все зависит от аудитории. Я никогда точно не знаю, как пойдет концерт.
Чему посвящены ваши новые стихотворения?

- Я написал стихотворение про Высоцкого. Вдохновило меня на это радостное потрясение – я летел на Кубу на самолете под названием "Владимир Высоцкий". Это Володе даже в лучших снах не снилось! Я помню разные его времена – когда ему не давали выступать, при жизни не вышло ни одной его книжки. Его друзья пытались что-то с этим сделать, но бюрократия, которая сама слушала его песни на магнитофонах, не разрешала его официальные концерты. Это, конечно, большой урок для России, я надеюсь, на всю ее историю. Очень грустно, что нет многих моих друзей-шестидесятников. Конечно, я буду читать стихи, посвященные им - Роберту Рождественскому, Белле Ахмадулиной, Андрею Вознесенскому. Всем, кто безвременно ушел. Без этих людей я не мыслю своей жизни.

- Вы собираетесь читать отрывки из своего нового романа "Берингов туннель". Когда этот роман выйдет?

- Да, я почитаю парочку отрывков. Роман почти уже готов, и сначала он выйдет на радио. Такого эксперимента я еще не делал. Я уже записал на радиоканале "Звезда" примерно 400 страниц. Надеюсь, что к концу года работа над записью будет завершена.

- Как идет работа над составлением антологии "Десять веков русской поэзии"? Вышло четыре тома, когда ждать пятый?

- Работа над пятым томом завершена. Но он еще не выйдет к 19 июля. К сожалению, и одновременно к счастью, в процессе работы над антологией я много открыл новых стихов и даже имен, и мне не хватит пяти томов. Сейчас мне приходится тратить много времени, чтобы достать финансирование еще на два тома. Несчастье, что придется ходить, добывать деньги. Хотя это такая важная книга, что эти деньги сами должны ходить за мной. Но так у нас не бывает. По размаху такой антологии просто нет ни в одной стране. Например, в четвертом томе 91 стихотворение Анны Ахматовой.

- Правда ли что в июле вы впервые поедете на Северный Кавказ и там будете выступать?

- Да. Я объездил всю страну, но, как ни странно, на Северном Кавказе ни разу не был. В Нальчике жил мой очень хороший друг, замечательный поэт Кайсын Кулиев. И моя поездка совпадает по времени с его юбилеем. И потом - хочется побыть в лермонтовских местах.

- В июле предстоит еще одна поездка – в Тверь. Что будет там?

- Там будет вечер, посвященный памяти шестидесятников, будет открыт скульптурный комплекс, который сделал Зураб Церетели, к которому многие очень несправедливо относятся. Потому что у него, как у всякого большого художника, есть удачные и неудачные вещи, есть очень хорошие. Сходите к нему на Пречистенку, посмотрите сколько там замечательных его картин, связанных с Грузией. А у меня в музее в Переделкино есть его замечательный барельеф Булата Окуджавы, который встречает всех посетителей на входе. Для вечера, посвященного шестидесятникам, очень много сделал Андрей Дементьев, который сыграл огромную роль в формировании поколения шестидесятников. Он был сначала заместителем редактора журнала "Юность", а потом стал редактором. В то время было очень трудно пробить публикацию стихов. Например, когда я написал стихотворение памяти Высоцкого. Но, тем не менее, Андрей Дементьев нам очень помогал с публикациями, многих выручал - и Окуджаву, и Вознесенского.
Это все не легко давалось. Знаете, нас люди называют счастливыми. Да, мы были счастливыми, но не счастливчиками. Счастливчики делают карьеру, но не заслуживают ее. А этого в нашем поколении не было. Счастье было в том, что мы занимались тем, что мы любили, и писали то, что думали, никогда никому не льстили. И это было великое счастье, что мы нашли отклик на наши стихи у огромного числа людей. У нас была трудная жизнь, но все было не зря. Я только очень боюсь выхода фильма по Василию Аксенову "Таинственная страсть" про шестидесятников (прим. ред. – 12-серийный сериал снимается по заказу Первого канала). Аксенов –замечательный, талантливый писатель, но это самая слабая его вещь. Она писалась в тот период его жизни, когда он был очень несчастен, и это на ней сказалось. Я не знаю, смогли ли в кино вытянуть это произведение. Просто даже боюсь, не буду, наверное, смотреть этот фильм.

- Вы возвращаетесь в США 20 августа. Там у вас сейчас большая преподавательская нагрузка?

- Сейчас я читаю лекции даже больше не американцам, все человечество сконцентрировано в моих студентах. Там сейчас много китайцев, арабов, латиноамериканцев, палестинцев вместе с американскими евреями, что очень радостно. В моем молодом окружении я вижу образ будущего, когда люди находят общий язык, и очень помогает в этом наша литература, русские фильмы и европейские, которые я показываю. Трудно даже вообразить, но, когда показывали фильм "Холодное лето 53-го", который, казалось бы, только мы, русские можем понять, у меня зал плакал.
Был трогательный случай, когда молодая американская поэтесса, беременная, у которой мужа убили в Афганистане, подошла ко мне и передала письмо для Тани Самойловой, которая ей была настолько близка в образе из фильма "Летят журавли", что она хотела поделится с ней свои горем. Она не знала, что Таня уже умерла. Когда я ей это сказал, так расплакалась. В этом великая сила искусства – даже в самые трудные моменты, когда политики ссорятся, искусство все равно объединяет людей. И я старался это делать. Не случайно мой роман называется "Берингов туннель". Это была идея моего прадеда, как я выяснил запоздало. Он даже набросал проект этого туннеля. Это был геополитический туннель и должен был изменить мир в лучшую сторону. Роман не о времени, когда жил мой прадед, но дух этого времени я сохранил, потому что нельзя жить без мечты и больших идеалов. Вот об этом я хочу напомнить.

Беседовала Светлана Вовк

Подробнее на ТАСС:
http://tass.ru/opinions/interviews/3457548

Не исчезай

Не исчезай... Исчезнув из меня,
развоплотясь, ты из себя исчезнешь,
себе самой навеки изменя,
и это будет низшая нечестность.

Не исчезай... Исчезнуть — так легко.
Воскреснуть друг для друга невозможно.
Смерть втягивает слишком глубоко.
Стать мертвым хоть на миг — неосторожно.

Не исчезай... Забудь про третью тень.
В любви есть только двое. Третьих нету.
Чисты мы будем оба в Судный день,
когда нас трубы призовут к ответу.

Не исчезай... Мы искупили грех.
Мы оба неподсудны, невозбранны.
Достойны мы с тобой прощенья тех,
кому невольно причинили раны.

Не исчезай. Исчезнуть можно вмиг,
но как нам после встретиться в столетьях?
Возможен ли на свете твой двойник
и мой двойник? Лишь только в наших детях.

Не исчезай. Дай мне свою ладонь.
На ней написан я — я в это верю.
Тем и страшна последняя любовь,
что это не любовь, а страх потери.
1977

193

http://s0.uploads.ru/t/LreH7.jpg
Сегодня, 19 июля, родился "лучший поэт советской эпохи" ВЛАДИМИР ВЛАДИМИРОВИЧ МАЯКОВСКИЙ (1893-1930)
 
Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче

(Пушкино, Акулова гора, дача Румянцева, 27 верст по Ярославской жел. дор.)

В сто сорок солнц закат пылал,
в июль катилось лето
была жара,
жара плыла —
на даче было это.
Пригорок Пушкино горбил
Акуловой горою,
а низ горы —
деревней был,
кривился крыш корою.
А за деревнею —
дыра,
и в ту дыру, наверно,
спускалось солнце каждый раз,
медленно и верно.
А завтра
снова
мир залить
вставало солнце а́ло.
И день за днем
ужасно злить
меня
вот это
стало.
И так однажды разозлясь,
что в страхе все поблекло,
в упор я крикнул солнцу:
«Слазь!
довольно шляться в пекло!»
Я крикнул солнцу:
«Дармоед!
занежен в облака ты,
а тут — не знай ни зим, ни лет,
сиди, рисуй плакаты!»
Я крикнул солнцу:
«Погоди!
послушай, златолобо,
чем так,
без дела заходить,
ко мне
на чай зашло бы!»
Что я наделал!
Я погиб!
Ко мне,
по доброй воле,
само,
раскинув луч-шаги,
шагает солнце в поле.
Хочу испуг не показать —
и ретируюсь задом.
Уже в саду его глаза.
Уже проходит садом.
В окошки,
в двери,
в щель войдя,
валилась солнца масса,
ввалилось;
дух переведя,
заговорило басом:
«Гоню обратно я огни
впервые с сотворенья.
Ты звал меня?
Чаи́ гони,
гони, поэт, варенье!»
Слеза из глаз у самого —
жара с ума сводила,
но я ему —
на самовар:
«Ну что ж,
садись, светило!»
Черт дернул дерзости мои
орать ему, —
сконфужен,
я сел на уголок скамьи,
боюсь — не вышло б хуже!
Но странная из солнца ясь
струилась, —
и степенность
забыв,
сижу, разговорясь
с светилом постепенно.
Про то,
про это говорю,
что-де заела Роста,
а солнце:
«Ладно,
не горюй,
смотри на вещи просто!
А мне, ты думаешь,
светить
легко?
— Поди, попробуй! —
А вот идешь —
взялось идти,
идешь — и светишь в оба!»
Болтали так до темноты —
до бывшей ночи то есть.
Какая тьма уж тут?
На «ты»
мы с ним, совсем освоясь.
И скоро,
дружбы не тая,
бью по плечу его я.
А солнце тоже:
«Ты да я,
нас, товарищ, двое!
Пойдем, поэт,
взорим,
вспоем
у мира в сером хламе.
Я буду солнце лить свое,
а ты — свое,
стихами».
Стена теней,
ночей тюрьма
под солнц двустволкой пала.
Стихов и света кутерьма —
сияй во что попало!
Устанет то,
и хочет ночь
прилечь,
тупая сонница.
Вдруг — я
во всю светаю мочь —
и снова день трезвонится.
Светить всегда,
светить везде,
до дней последних донца,
светить —
и никаких гвоздей!
Вот лозунг мой —

и солнца!

[1920]

Отредактировано Каптёр (19-07-2016 11:29:54)

194

То ли луна, так ярко светила
То ли клевали росу соловьи
Только на сердце радостно было
Что не спалось до самой зари.

Звезды мерцали, мигая игриво
Блеском падений, раскрыв свою суть.
Только и мне устало, лениво
Звездам в ответ захотелось мигнуть.

С легкой душой, на востоке встречая,
Первые блики солнечных стрел,
Я понимал, что они означают:
Жизнь не прошла, впереди много дел.

И оттого было радостно сердцу
В тот предрассветный утренний миг
Словно открыл я тайную дверцу,
Где мой образ любимый возник…

195

Где моя родина тихо павшая
В угоду веяньям в угоду врагам
В сердце моем не переставшая
Быть дорогой и любимой нам.
Мы её предали,     мы её кинули
Нашим потомкам оставили хлам
Прежние ценности  в сумраке сгинули
Но  из нас многие живут все же там.
Нам бы подняться, так  как учили
Гордое знамя под облака
Все эти годы мы и не жили
А оставляли жизнь на пока.
Не отдавая отчет веселью
За чей счет  и для чего
Только мы сейчас прозрели
Родина ждёт.А вокруг никого?

196

Да, а Роберт Рождественский еще 50 лет назад предвидел.

...Мистеры ухмыляются, —
.


просьба

слаще халвы, —

мистерам представляется,

что перед ними

не вы!

Что это, —

завидев брюки,

которым копейки

цена,—

к ним подползает на брюхе

прославленная

страна!

От счастья

лишившись голоса,

как на огонь

мотыльки, —

ползут

покорители космоса

на импортные

ярлыки.

Бредя чужой валютою,

покорно ждут у дверей

внуки

солдат Революции,

дети

богатырей!

За барахлом охотятся,

унижаются

за пятак...

Мистерам

очень хочется,

чтобы было и в жизни так...

Да будет

святым и безжалостным

презренье

моей страны

к вам,

честь променявшим

запросто

на импортные штаны.

197

Ника Турбина
Nika Turbina
День рождения: 17.12.1974 года
Возраст: 27 лет
Место рождения: Ялта, Крымская, Россия
Дата смерти: 11.05.2002 года
Место смерти: Москва, Россия
http://sa.uploads.ru/1Vrvc.jpg
Автор: Светлана Макаренко
Недетская судьба
Перебирая в руках немногочисленные, собранные в Интернете) листки с сообщениями о внезапной гибели Ники Турбиной, и вчитываясь в факты ее биографии, уместившиеся в 27 с небольшим лет, я мучительно пыталась определить для себя, о ком же нужно рассказать читателю: о маленькой девятилетней девочке, вихрем ворвавшейся в поэтический мир, и опубликовавшей книгу стихов "Черновик" (она вышла из печати 11 декабря 1984 года в издательстве "Молодая гвардия", за несколько дней до того, как Нике исполнилось десять - автор.) еще не освоив толком азов грамоты, или же - о взрослом человеке, мучительно пытавшемся найти хотя бы узкую тропинку к свету в своей изломанной жизни, на которой почему то странно не умещались ни костыли, ни четыре колеса инвалидного кресла?.. Она, правда, пыталась заменить их тонкой иглой щприца или бутылкой водки, но они и вовсе не годились в спутники на тропе забвения. А именно так, пожалуй, можно было бы назвать тот путь, по которому она шла.. До того, рокового, момента 27 мая.. 2002 года
Анатолий Борсюк, режиссер украинского телевидения, снявший о Нике фильмы "Ника, которая:" и "Ника Турбина: История полета", вспоминал, что в ней " оставалось, что то детское, беспомощное, очаровательное, и не возникало ощущения брезгливости, какое обычно вызывают опустившиеся люди". Детское.. Так, может, и начать все таки, оттуда, с детства?
Сейчас пишут, что у нее, повзрослевшей, была очень трагичная судьба. Но не менее трагичен был и ее детский Дар Поэта, определивший такую Судьбу. Она с детства страдала бронхиальной астмой тяжелой формы. Не многие знают, что приступы удушья способны вызвать у маленького ребенка просто - напросто страх ночного сна, страх засыпания. Ника не спала ночами, до двенадцати лет, и чтобы как то справиться с длинными пустотами ночи, рифмовала строчки, сначала бессознательно, пугаясь, а потом уже и не освобождаясь от ритмичного, властного хоровода. Это была не ее блажь, и пожалуй, даже - не сумасшествие, как теперь считают некоторые, а всего лишь некая форма защиты от страха смерти и боли:Такую защиту посылает Вселенная или ..Бог - кому как угодно вообразить -, в ответ на бессознательную мольбу ребенка. Ребенок - самое ценное, что есть в просторах Вселенского Бытия. Его душа чиста. Как неисписанный лист бумаги.. Грешно не дать ему просимое:
Она не умела писать сама, просила записывать маму. Та аккуратно заносила все в тетрадь. Получалось, к примеру, вот что:
Поднимите пальцы - нервы,
Превратите в гроздь рябины
Брызгии моря, что шумело
Под окном тревожно споря
В вечной сказки сна и были:
Превратите листья в стаю,
В дерзкий клекот журавлиный,
Раскачайте на качелях,
Ветер, превращенный в иней.
Помогите мне запомнить
Все тревоги и сомнения.
Дайте руку!
Я б хотела
Сердца ощутить биенье.
(Ника Турбина. "Поднимите пальцы - нервы" Из сборника "Черновик".)
Кто - то из знакомых надоумил потом маму Ники, Майю Анатольевну, что непременно нужно показать все это специалистам -поэтам. Тетрадь попала к Евгению Евтушенко, приехавшему в то время в Ялту - то ли на лечение, то ли на поэтические вечера: Евтушенко нахмурился, перевернул со вздохом первую страницу, потом десятую и уже на завтраНика проснулась знаменитой. Скоро в Советском Союзе трудно было найти человека, который не знал бы ее имени! О ней писалигазеты, ее показывали по телевидению, приглашали на поэтические концерты, где она выступала наравне со взрослыми. Собирала полные залы, и что удивительно, умела держать аудиторию часами, увлечь ее звуком хрупкого детского голоса! В ней сквозила трогательность, беззащитность и в то же время горькая и трагичная уверенность в том, что она, маленькая Никуша, - так звали ее дома, - знает что то такое, чего не знают другие:
Дом в деревянной оправе ,
И не попасть туда,
Где за тенистым садом
Будет шуметь вода
Где с колокольным звоном
Камень слетит с откоса.
Осень неторопливо
Туго сплетает косу.
Где по дорожкам колким
Хвоя лежит подушкой
И даже колючий ежик
Станет детской игрушкой
Где отыскать калитку?
Чем отомкнуть засовы?
Может быть, этот домик
Мною был нарисован:
("Дом в деревянной оправе" Публикация журнала "Мы" №2 за 1990 год.)
С нею работали специалисты психологи, профессора медицины, экстрасенсы и поэты.. Ее называли "эмоциональным взрывом, блистательным талантом, пришельцем из космоса, ребенком Пушкиным, поэтическим Моцартом", и просто "последовательницей творчества" несравненной Ахматовой. Евгений Евтушенко возил ее в Италию и Америку , она пол
учила престижную премию в области искусства "Золотой Лев", став ее второй русской обладательницей после Анны Андреевны.
Но Анне Андреевне Ахматовой при получении премии было за шестьдесят, а Нике - 10 с небольшим. Писать без ошибок лауреат - поэтесса так и не выучилась, увы!
Посещать ялтинскую школу - гимназию (бывшую гимназию Брюхоненко, где училась когда- то Марина Ивановна Цветаева!-автор) было абсолютно некогда: все время отнимали гастрольные поездки по стране. В 1989 году издательство "Дом" при знаменитом тогда Советском Детском Фонде имени В. Ленина открыло книгами Ники Турбиной новую серию "Книги детей" Все ждали новых взлетов гения.
Но этого - не случилось. Она писала стихи до 12 лет. А потом начался переходный возраст. И рифмы потерялись. Ушли.Что послужило этому причиной? Особенности взросления? Семейные драмы: мама Ники вышла второй раз замуж и отношения с отчимом, а потом и маленькой сводной сестрой не складывались? Трудно сказать. . Мама Ники вспоминала:
"Это был ребенок, который писал стихи, болел своими болезнями, жил в своем замкнутом кругу.
http://s6.uploads.ru/YMNRW.jpg

Cейчас продают детские яйца - киндерсюрпризы, внутри которых подарочек спрятан. И вот жил этот подарочек там. Когда ей исполнилось 13 лет, коробочка раскрылась и оттуда выскочил чертенок. Такой неожиданно взрослый. Нам с ней стало очень сложно, с ней начались беды: Ника резала себе вены, выбрасывалась из окна, пила снотворное, ей было страшно. Я так понимаю, что ей просто было страшно входить в жизнь,.. У меня просто сердце разрывалось. Иногда хотелось взять кувалду и стукнуть ее по башке., потому что она пьет водку. С другой стороны она взрослый человек и она имеет право делать все, что хочет не спрашивая меня. Жизнь связала нас в такой тесный узел, что всё это заставляет страдать нас всех - ее, в первую очередь, меня, да и Машу (сводную сестру - автор.) тоже."
Чтобы "разрубить узел", занять какое то место во взрослом мире и утвердиться в нем, Ника в шестнадцать лет вышла замуж за 76 - летнего профессора психологии, итальянца по происхождению. У него в Щвейцарии, в Лозанне, была своя клиника. Ника не любила вспоминать о том времени. Она говорила, что все был "красиво и трагично, как растоптанная роза". Брак ее закончился скоропалительно, детей не было, она вернулась в Москву, в Россию, где гремели перестроечные этюды - экзерсисы и никто уже не вспоминал девочку - вундеркинда.
В ее последнем интервью Анатолию Борсюку звучали трагично - резкие ноты. Романтически светлых красок или простого "приукрашивания" в ее рассказе не было.
"Хотите большую правду? - говорила она, нервно прикуривая сигарету за сигаретой, и трудно было узнать в усталой донельзя, с потухшими глазами женщине или девушке, (нельзя точно определить возраст сильно пьющего человека в бесформенной и грязной одежде, с почти нерасчесанными волосами!) когда то блистательно - уверенную, красивую Нику Турбину, держащую в восхищенном оцепенении тысячные концертные залы Союза, Италии и даже - США!
Что мне сказать о том, что было в то время? Кроме того, что я уже сказала - холодно, голодно тяжело. Очень хотелось тепла, любви, людей, рук, глаз, извините за банальность Очень хотелось быть в постели с кем - то по любви, а не за что -то. К тому же писалось то, что никому на хрен не нужно было!
(Ника выразилась именно так, в очень резкой форме, но в ней - горчайшая суть действительности. Евгений Евтушенко, выжав из

популярности Ники немалые выгоды и барыши, - на Западе -и не без оснований!- он считался чем - то вроде ее продюсера - импрессарио, - подняв, на волне ее популярности и свое, слегка подзабытое имя, не вспомнил о Нике и не помог ей даже тогда, когда она была уже очень больна! - автор)
Сначала от этого было херово, потом от этого было кайфно, своего рода мазохистский кайф был, - Слава Богу, что не надо, от этого тепло и замечательно. А потом стало все равно. Надолго. Очень надолго.
(Ника Турбина. Интервью А. Борсюку в фильме "НикаТурбина: История полета" 1995 г. Сохранен стиль, присущий героине рассказа - автор) .
Она пыталась учиться в Гитисе, куда ее приняли без вступительного экзамена по русскому (она ведь так и не умела толком писать), снялась в каком то малопонятном художественном фильме в роли главной героини. Работала в театре - студии на окраине Москвы. И все время писала стихи, на обрывках бумаги, на клочках газет:
Но стихи эти она чаще всего читала себе одной. Даже поклонники Ники, которые были у нее всегда не очень - то интересовались ее творчеством, предпочитая делить с нею постель и рюмку. Ей это не очень нравилось. Бесконечные ссоры и выяснение отношений то с любимыми, то с родными , привели к тому, что в ночь с 14 на 15 мая 1997 года Ника выбросилась с балкона пятого этажа. У нее был серьезно поврежден позвоночник, но она чудом осталась тогда жива. Деньги на лечение собирали все, кто еще знал ее и помнил. Помог даже какой то американский бизнесмен. Она перенесла 12 операций, оправилась, но ходить самостоятельно больше не могла.
В ее маленькой квартирке в Москве, в одном из старинных , еще "сталинских", высотных домов жили с нею только две кошки и собака. Людям она не очень доверяла. Журналистов видела редко. Да они ею и не интересовались.
В своем последнем интервью Анатолию Борсюку в 2001 году (в программе "1+1") она тихо рассказывала потрясающую историю наглости и предательства, пытаясь еще при этом иронизировать :"Сейчас я Вас посмешу. Месяц назад меня нашла каким - то левым путем секретарь детского писателя Альберта Лиханова. Я пришла к нему. (Вероятно, Нику привезли к писателю какие - то знакомые. - автор). Лиханов долго сидел, пялился на меня, задавал совершенно хамские вопросы.
http://sg.uploads.ru/B953h.jpg
Наконец, я говорю: "Альберт Анатольевич, зачем я Вам вообще ну

жна? Я свое время потеряла." - "Я книгу пишу. Вы, как подопытная, мне очень нужны." - "Как подопытная?" -"Ну, как из маленьких гениев дураки вырастают". Я не утрирую, все так и было. На самом деле очень смешно.."
Смешно до такой степени, что напоминает трагедию в античном стиле!
Анатолий Борсюк резюмировал: "С нею, действительно, очень сложно. Она совершенно не приспособлена к жизни. Умеет только стихи писать и ничего больше. ( А разве это - так мало?!! - автор.) Ей нужен человек, который заслонил бы ее своей спиной, избавил от быта, от необходимости покупать себе одежду,еду, платить за квартиру, пробивать публикации.. Не знаю найдется ли сейчас человек желающий искренне ее полюбить, помочь. Не знаю, почему ее жизнь так сложилась, кто в этом виноват. У меня был вариант названия фильма "Спасибо всем!". Все забыли Нику, не только те, кто ею непосредственно занимался, но и почитатели ее таланта, публика, страна. Со всеми покровителями, фондами, чиновниками журналами всё кончено. О ней никто не помнит, она никому не нужна. Ей 26 лет, вся жизнь впереди, а такое ощущение будто она прожила ее почти до конца.."
До конца. Да, так и было. 27 мая 2002 года Нике каким то чудом удалось забраться на подоконник своей комнаты на пятом этаже. Она отправилась в последний полет, посчитав, что жить - хватит, и оставив у себя за спиной рассуждения о нужности и ненужности, нелюбви и пустоте, истинном и неистинном даре гениальности.
Несколько дней ее тело пролежало в морге института им. Склифосовского, никем не опознанное. Потом ее просто кремировали.
Цветы ей принес единственный человек - ее преподаватель на Высших режиссерских курсах Алена Александровна Галич (дочь поэта - барда Александра Галича - автор.) Вместе со своими студентами - сокурсниками Ники, Алена Александровна намерена добиваться перезахоронения праха Ники Турбиной на Ваганьковском кладбище. Она считает, что наград и престижных премий для предоставления такой "посмертной почести" у Ники Георгиевны Турбиной более, чем достаточно!
Оправдала ли она свое имя, данное ей при рождении Ника - "богиня Победы" - судить не нам. Как и давать оценку ее странной Судьбе и тому ошеломляющему Дару, что принес в ее жизнь больше горечи, чем сладости и больше разочарования чем, надежд: Но, наверное, такова участь всех истинных Поэтов...
http://sd.uploads.ru/tLcoX.jpg
СБОРНИК "ЧЕРНОВИК"

БЛАГОСЛОВИ МЕНЯ, СТРОКА.

Благослови меня, строка,
Благослови мечом и раной,
Я упаду, но тут же встану.
Благослови меня, строка.

ЧЕРНОВИК.

Жизнь моя - черновик,
На котором все буквы - созвездия...
Сочтены наперёд все ненастные дни.
Жизнь моя - черновик.
Все удачи мои, невезения
Остаются на нём
Как надорванный выстрелом крик.

КТО Я?

Глазами чьими я смотрю на мир?
Друзей? Родных? Зверей? Деревьев? Птиц?
Губами чьими я ловлю росу,
С упавшего листа на мостовую?
Руками чьими обнимаю мир,
Который так беспомощен, непрочен?
Я голос свой теряю в голосах
Лесов, полей, дождей, метели, ночи...
Так кто же я?
В чём мне искать себя?
Ответить как всем голосам природы?

ЗАЧЕМ, КОГДА ПРИДЁТ ПОРА...

Зачем, когда придёт пора,
Мы гоним детство со двора,
Зачем стараемся скорей
Перешагнуть мы радость дней?
Спешим расти, и годы все
Мы пробегаем, как во сне...
Остановись на миг, смотри -
Забыли мы поднять с земли
Мечты об алых парусах,
О сказках, ждущих нас впотьмах...
Я по ступенькам, как по дням,
Сбегу к потерянным годам,
Я детство на руки возьму,
И жизнь свою верну.

УБАЮКАЙТЕ МЕНЯ...

Убаюкайте меня, укачайте,
И укройте потеплее одеялом,
Колыбельной песней обманите,
Сны свои мне утром подарите,
Дни с картинками, где солнце голубее дня,
Под подушку утром положите,
Но не ждите, слышите, - не ждите...
Детство убежало от меня.

МАМЕ.

Мне не хватает нежности твоей,
Как умирающей птице - воздуха,
Мне не хватает тревожного дрожанья губ твоих,
Когда одиноко мне..
Мне не хватает смешинки в твоих глазах -
Они плачут, смотря на меня...
Почему в этом мире такая чёрная боль?
Наверно, оттого, что ты одна?

БАБУШКЕ.

Я печаль твою развею,
Соберу букет цветов,
Постараюсь, как сумею,
Написать немного слов,
О рассвете ранне-синем,
О весеннем соловье,
Я печаль твою развею,
Только непонятно мне -
Почему оставшись дома,
Сердце болью защемит?
От стены и до порога
Путь тревогою разбит...
И букет цветов завянет -
В доме не живут цветы...
Я печаль твою развею -
Станешь счастлива ли ты?

ПО ГУЛКИМ ЛЕСТНИЦАМ.

По гулким лестницам я поднимаюсь к дому.
Как ключ тяжёл. Я дверь им отопру.
Мне страшно, но иду безвольно,
И попадаю сразу в темноту.
Включаю свет. Но вместо света лижет
Меня огонь палящий и живой,
Я отраженья в зеркале не вижу -
Подёрнуто оно печали пеленой...
Окно хочу открыть - оно,
Смеясь и холодом звеня
Отбрасывает в сторону меня,
И я кричу от боли. Сводит щёки.
Слеза бежит сквозь сонные глаза...
И слышу шёпот, тихий мамин шёпот:
"Проснись, родная. Не пугайся зря".

КОЛКИ ПАЛЬЦЫ...

Колки пальцы, как у веточки сосны
Накрахмалены иголки до весны,
Колки пальцы расстаются лишь зимой -
Рузутюжена дорога мостовой...
И по скользкому по льду так хочется бежать!
Только пальчики-иголки не хотят устать...
Они ждут, когда ударит жгучий свет,
И тогда по льду дороги больше нет.

ДОЖДЬ. НОЧЬ. РАЗБИТОЕ ОКНО.

Дождь. Ночь. Разбитое окно.
И осколки стекла застряли в воздухе,
Как листья, не подхваченные ветром.
Вдруг звон. Точно так
Обрывается жизнь человека.

ВОСПОМИНАНИЕ.

Я хочу с тобой одной
Посидеть у дома старого.
Дом стоит тот над рекой,
Что зовут Воспоминанием.
След ноги твоей босой
Пахнет солнцем лета прошлого,
Где бродили мы с тобой
По траве, ещё не скошенной...
Голубели небеса,
Исчезая за околицей,
И звенели голоса...
Вот и всё, что нам запомнилось...
И отсчёт всех дней
Подошёл к концу,
Стаи птиц - все дни -
Собрались у ног...
Покормить их чем?
Не осталось строк.

УТРОМ, ВЕЧЕРОМ И ДНЁМ...

Утром, вечером и днём, думай только лишь о том,
Что на город ночь садится, словно филин за окном.
Утром, вечером и днём ночь тихонько входит в двери,
Ноги вытерев у входа, будто опасаясь встретить
Лучик света, который прыгал час назад по одеялу...
Утром, вечером и днём думай только об одном -
Как ночами страшно воет ветер, что живёт в трубе,
Как врывается он в окна, с криком разбивая ставни...
Листья жёлтые прилипнут к мёртвому от слёз стеклу...
Не хочу я ночью думать о тревожных страшных сказках,
Буду молча засыпать я... Утром, вечером, и днём.

ЕВГЕНИЮ ЕВТУШЕНКО.

Вы - поводырь, а я - слепой старик.
Вы - проводник. Я еду без билета!
Иной вопрос остался без ответа,
И втоптан в землю прах друзей моих.
Вы - глас людской. Я - позабытый стих.

КАЖДЫЙ ЧЕЛОВЕК ИЩЕТ СВОЙ ПУТЬ.

Каждый человек ищёт свой путь,
Но всё равно попадает на ту дорогу,
По краям которой стоят жизни и смерть.
Я бы хотела дольше идти по той стороне,
Где не заходит солнце,
Но за днём всегда наступает ночь...
Поэтому я ищу тропинку.

ПЕРЕВЕЛИ СТИХИ.

Перевели стихи на языки чужие,
Так переходят улицу слепые...
Им кажется, что, ощупью идя,
Они спасают от беды себя.
Чужие языки, слепые строки...
Им нужен проводник. Иначе нет дороги.

ПОБЕДИТЕЛЮ.

Не побеждайте победителей,
Судьба им выпала на круги.
И выстрела на старте сила
Вас отдаляет друг от друга...
А побеждённым - камнем в спину,
Терновником тропа устелена...
Непобедимы победители!
Но это - до поры, до времени...

ОСЕННИЙ САД.

В осенний сад, где листопад...
Ты будешь рад, мой друг.
Придут забывшие тебя -
Былое вспомнить вдруг -
Что годы быстро так летят,
И дням числа уж нет,
Что можно было разыскать
Затерянный твой след...
И песню старую споют,
Но только боль в словах...
Как хочется придти туда,
Где столько лет назад
Веселье било через край...
Но гол осенний сад.

ЧУЖИЕ ОКНА.

Чужие окна, немое кино,
Темно на улице, в кадре светло...
Молча кричит ребёнок - не я его качаю,
Бьётся посуда к счастью - не я его получаю.
И в зале полно безбилетных,
На этом сеансе - молчанье...
Моё окно - звуковое.
Подёрнуты стёкла печалью.

ЗВОНАРЬ.

И стоит над землёй колокольный звон,
От былых времён - до былых времён...
И кровавый закат над рекой повис,
И упал бы я с колокольни вниз -
Нету сил звонить! Мёртвый город мой...
Подожгли его - только бабий вой
По реке плывёт.
Да забытый конь молча воду пьёт
Но звонит звонарь - уже сотни лет.
Колокольный звон - попутчик лет.

АЗБУКА МОРЗЕ.

Азбука Морзе - точка, тира...
Азбука Морзе - дайте мне
Как можно быстрее сказать -
Что я потерян во времени... Беда не моя -
Что я утомился от ритма дня.

ЕЛЕНЕ КАМБУРОВОЙ.

Три кровавые слезы, три тюльпана...
Молча женщина сидит. От дурмана
Закружилась голова, сжалось сердце -
Три тюльпана получила ты в наследство...
Только ветер прошумел - быть им ложью.
Но глаза твои кричат - "Быть не может!"
Три кровавые слезы - облетели.
Молча женщина сидит. Им - не веря.

ЧЕТЫРНАДЦАТЬ СЛЕЗИНОК.

Четырнадцать слезинок на моей щеке
Четырнадцать дождинок на мокром стекле.
Уедешь - не уедешь, гадай - не гадай,
Отвернёшься к двери - прощай, прощай..
Прощайте, ожиданье - не разомкнуть нам рук,
Я не люблю прощаний - тревоги круг.
И будет боль от встречи, которой не бывать -
Четырнадцать слезинок… Прошу не забывать.

КАССЕТА.

Наговори мне целую кассету весёлых слов..
И - уезжай опять.
Я буду вспоминать тебя и лето
Не только клавишу нажав...
Чешуйками дождя покрыты,
Как две большие рыбы у причала
Стояли корабли.
Нас в них качало,
Как в люльке...
Но это был не страх, а счастье.
Тогда не ждали мы ненастья.
Оно пришло чуть-чуть поздней...
Нас позабыли, или мы забыли
Те города и улицы?
Дымом окутан город.
Он уже не наш.
Магнитофон собрал всю память нашу,
Нажму я только пальцем
На клавишу.

ЗАСУХА.

Какая засуха в стихах!
А хочется воды напиться...
И расплескать её в строках...
Какая засуха в душе!
Что стало миражом живое
Лицо твоё,
И даже море
Похоже на сухой песок...
Такая засуха во всём,
Что окружало нас с тобою!
И вырваться нельзя на волю
Не оживив умерших слов.

НЕ НАДО СПРАШИВАТЬ МЕНЯ.

Не надо спрашивать меня,
Зачем живут стихи больные.
Я понимаю: лучше было
Иметь запас здоровых слов...
Нельзя спросить - зачем приходят,
Зачем ночные палачи
Из ножен вынули мечи,
И на меня идёт гурьбою,
Зачем столпились у дверей
Недетской памяти моей
Слепые загнанные люди...
Огонь сжирал десятки судеб,
Но разве появился тот,
Кто на себя всё зло возьмёт?

ВЛАДИМИРУ ДАШКЕВИЧУ.

Вместо кнопки лифта - клавиши рояля...
На четыре ноты дверь ты отворишь.
Это бродит эхо гулким коридором -
С ним заговоришь.
Даже телефона в комнате не слышно -
Ты ничей...
И неосторожно я пройду по крыше -
Клавиши рояля
Закрывают дверь.

ЧЕМ КОРМИТЕ РЕБЁНКА СВОЕГО.

Чем кормите ребёнка своего? Грудью? Кашей?
А я - строкой...
Что говорите, укладывая в колыбель?
Усни, родной?
А я ему - не надо спать!
Буду тебя качать
Утром и днём,
В сад поведу гулять,
Там мы будем вдвоём...
Только ночью не спи,
А со мной говори.
Родила тебя - не помню когда -
В дождь ли, в снег ли,
В солнечный свет, -
Это ты лучше знаешь меня.
Ты превратишься в волшебную силу.
Вечный ребёнок...
Не спи, мой милый!

СТИХИ МОИ ПОХОЖИ НА КЛУБОК.

Стихи мои похожи на клубок
Цветных, запутанных ребёнком ниток...
Я утром их стараюсь разобрать
В отдельные красивые клубочки,
Но к вечеру - какая ерунда! -
И пол, и стены, улицы, дома -
Всё перепутано!
Стихи похожи
На длинное цветное покрывало,
Нет, на дорогу, по которой мне
Предстоит катить клубок свой век...
Так пусть запутает ребёнок нити -
Нельзя идти одним прямым путём!
И цветом
Одним нельзя заполнить целый мир!
Пусть радугой окажутся слова.

Я - ПОЛЫНЬ-ТРАВА.

Я - полынь-трава,
Горечь на губах,
Горечь на словах,
Я - полынь-трава...
И над степью стон.
Ветром окружён
Тонок стебелёк,
Переломлен он...
Болью рождена
Горькая слеза.
В землю упадёт -
Я - полынь-трава...

198

Гимн ГДР (1949) Спасибо вам, советские солдаты (1950)

DDR Nationalhymne «Auferstanden aus Ruinen»
Национальный гимн ГДР "Восставшая из руин"
Музыка: Ганс Эйслер Слова: Иоганнес Бехер

Немецкий текст

Auferstanden aus Ruinen
Und der Zukunft zugewandt,
Laß uns dir zum Guten dienen,
Deutschland, einig Vaterland.
Alte Not gilt es zu zwingen,
Und wir zwingen sie vereint,
Denn es muß uns doch gelingen,
Daß die Sonne schön wie nie
Über Deutschland scheint.
Über Deutschland scheint.

Glück und Frieden sei beschieden
Deutschland, unserm Vaterland.
Alle Welt sehnt sich nach Frieden,
Reicht den Völkern eure Hand.
Wenn wir brüderlich uns einen,
Schlagen wir des Volkes Feind!
Laßt das Licht des Friedens scheinen,
Daß nie eine Mutter mehr
Ihren Sohn beweint.
Ihren Sohn beweint.

Laßt uns pflügen, laßt uns bauen,
Lernt und schafft wie nie zuvor,
Und der eignen Kraft vertrauend,
Steigt ein frei Geschlecht empor.
Deutsche Jugend, bestes Streben
Unsres Volks in dir vereint,
Wirst du Deutschlands neues Leben,
Und die Sonne schön wie nie
Über Deutschland scheint.
Über Deutschland scheint.

Перевод-подстрочник

Восставшая из руин
И обращенная в будущее,
Позволь нам служить тебе на благо,
Германия, единая Отчизна.
Необходимо старую беду принуждать,
И мы принуждаем её объединенно,
Потому что это должно, все же, удаваться нам,
Чтобы солнце прекрасно, как никогда,
Над Германией светило,
Над Германией светило.

Счастье и мир даровано
Германии, нашему отечеству.
Весь мир тоскует по миру,
Протяните народам свою руку.
Когда мы по-братски едины,
Мы разобьем врага народов!
Пусть свет мира сияет,
Чтобы никогда мать больше
Своего сына не оплакивала,
Своего сына не оплакивала.

Давайте пахать, давайте строить,
Учиться и созидать, как никогда прежде,
И, собственным силам доверяя,
Свободное поколение поднимется.
Немецкая молодежь, лучшие стремления
Нашего народа в тебе соединены,
Ты будешь новой жизнью Германии,
И солнце прекрасно, как никогда,
Над Германией светит,
Над Германией светит.
http://s8.uploads.ru/t/F3n90.jpg

199

Бывает так, что сразу не поймешь
Сомнений перепад, ну или просто скука
Но в тайне, в глубине чего то ждешь
И ожиданий этих так приятна мука.
До дна напиться сладостных минут
Ну, а потом развеять все сомненья
Не верить, что тебя уже не ждут
А в память отложить чудесные мгновенья...
Бывает так, что сразу все поймешь
И не прощаясь, медленно уходишь
От жизни ничего уже не ждешь
И в заблуждение никого не вводишь.

200

Да,Валера может быть и обиделся,что я его вирши.. не принял за поэтическое творчество. Хочу сказать,что каждый из нас в душе поэт. Тема начиналась очень легко....Но затухла. А ведь мы живём в душе поэзией.  Так пишите её. То что нравится.

Возвеличь меня для себя
И ты будешь купаться в цветах
Победи мою гордость любя
И я буду носить на руках.

Ты со мной просыпайся в миг
И со мной в унисон дыши
Наши возгласы –вместе крик!
А молчанье- трепет души.

Поцелуи- горечь и мед
Единенье , как в первый раз.
Позабыть- растаять, как лед
Не ценить, как удушливый газ.

Да я много совсем не прошу.
Будь моей, навсегда. Не на час.
И я жизнь свою положу
Что бы счастье было у нас

надо изъясняться красиво.

201

Красиво изъяснятся не всем дано...
Вроде и рифму нашел...НО !
https://forumstatic.ru/files/000b/db/32/93670.gif

202

Вера Полозкова - Снова не мы

203

2 сентября, день рождения у знаменитого российского актера – Валентина Иосифовича Гафта. Ему исполнилось  81 год. Когда-то очень давно Валентин Иосифович тайком от родителей решил поступать в Щукинское училище и студию МХАТ. Щукинское училище не покорилось Гафту, а вот в студию МХАТ ему удалось пройти. В 57-м году Гафт окончил МХАТ и первым его театром стал Театр им. Моссовета.

В 1984 году Валентину Гафту было присвоено звание Народного артиста РСФСР. Помимо множества ролей в театре Валентин Иосифович имеет около 120 ролей в кино.

204

Новелла Николаевна Матвеева. Царство небесное и вечная память.

205

http://sh.uploads.ru/zRAVu.png

http://se.uploads.ru/NYwQU.jpg


АСАДОВ
Эдуард Аркадьевич

Поэт, почетный гражданин города Севастополя
Родился 7 сентября 1923 года в туркменском городе Мерв (ныне Мары). Отец - Асадов Аркадий Григорьевич (1898-1929), окончил Томский университет, в годы Гражданской войны - комиссар, командир 1й роты 2-го стрелкового полка, в мирное время работал учителем в школе. Мать - Асадова (Курдова) Лидия Ивановна (1902-1984), учительница. Супруга - Асадова (Разумовская) Галина Валентиновна (1925-1997), артистка Москонцерта. Внучка - Асадова Кристина Аркадьевна (1978 г. рожд.), выпускница филологического факультета МГУ, преподаватель итальянского языка в МГИМО.
В 1929 году умер отец Эдуарда, и Лидия Ивановна переехала с сыном в Свердловск (ныне Екатеринбург), где жил дедушка будущего поэта, Иван Калустович Курдов, которого Эдуард Аркадьевич с доброй улыбкой называет своим "историческим дедушкой". Живя в Астрахани, Иван Калустович с 1885 по 1887 год служил секретарем-переписчиком у Николая Гавриловича Чернышевского после его возвращения из Вилюйской ссылки и навсегда проникся его высокими философскими идеями. В 1887 году по совету Чернышевского он поступил в Казанский университет, где познакомился со студентом Владимиром Ульяновым и вслед за ним примкнул к революционному студенческому движению, участвовал в организации нелегальных студенческих библиотек. В дальнейшем, окончив естественный факультет университета, он работал на Урале земским врачом, а с 1917 года - заведующим лечебным отделом Губздрава. Глубина и неординарность мышления Ивана Калустовича оказали огромное влияние на формирование характера и мировоззрения внука, воспитание в нем силы воли и мужества, на его веру в совесть и доброту, горячую любовь к людям.
Рабочий Урал, Свердловск, где Эдуард Асадов провел детство и отроческие годы, стали второй родиной для будущего поэта, а свои первые стихи он написал в восьмилетнем возрасте. За эти годы он объехал едва ли не весь Урал, особенно часто бывая в городе Серове, где жил его дядя. Он навсегда полюбил строгую и даже суровую природу этого края и его жителей. Все эти светлые и яркие впечатления найдут впоследствии отражение во многих стихах и поэмах Эдуарда Асадова: "Лесная река", "Свидание с детством", "Поэма о первой нежности" и др. Театр привлекал его не меньше, чем поэзия, - учась в школе, он занимался в драмкружке во Дворце пионеров, которым руководил прекрасный педагог, режиссер Свердловского радио Леонид Константинович Диковский.
В 1939 году Лидию Ивановну как опытную учительницу перевели на работу в Москву. Здесь Эдуард продолжал писать стихи - о школе, о недавних событиях в Испании, о пеших лесных походах, о дружбе, о мечтах. Он читал и перечитывал любимых поэтов: Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Петефи, Блока, Есенина, которых по сей день считает своими творческими учителями.
Выпускной бал в школе N° 38 Фрунзенского района Москвы, где учился Эдуард Асадов, состоялся 14 июня 1941 года. Когда началась война, он, не дожидаясь призыва, пришел в райком комсомола с просьбой отправить его добровольцем на фронт. Просьба эта была удовлетворена. Он был направлен под Москву, где формировались первые подразделения знаменитых гвардейских минометов. Его назначили наводчиком орудия в 3й дивизион 4го гвардейского артиллерийского минометного полка. После полутора месяцев интенсивной учебы дивизион, в котором служил Асадов, был направлен под Ленинград, став 50-м отдельным гвардейским артминометным дивизионом. Произведя первый залп по врагу 19 сентября 1941 года, дивизион сражался на самых трудных участках Волховского фронта. Жгучие 30-40-градусные морозы, сотни и сотни километров туда и обратно вдоль изломанной линии фронта: Вороново, Гайтолово, Синявино, Мга, Волхов, деревня Новая, Рабочий поселок N° 1, Путилово... Всего за зиму 1941/42 года орудие Асадова дало 318 залпов по неприятельским позициям. Кроме должности наводчика он в короткое время изучил и освоил обязанности других номеров расчета.
Весной 1942 года в одном из боев в районе деревни Новая был тяжело ранен командир орудия сержант М. М. Кудрявцев. Асадов вместе с санинструктором Василием Бойко вынес сержанта из машины, помог перебинтовать и, не ожидая распоряжений непосредственного командира, взял на себя командование боевой установкой, одновременно выполняя обязанности наводчика. Стоя возле боевой машины, Эдуард принимал подносимые солдатами снаряды-ракеты, устанавливал на направляющих и закреплял фиксаторами. Из облаков вынырнул немецкий бомбардировщик. Развернувшись, он начал пикировать. Бомба упала в 20-30 метрах от боевой машины сержанта Асадова. Заряжающий Николай Бойков, несший на плече снаряд, не успел выполнить команду "Ложись!". Осколком снаряда ему оторвало левую руку. Собрав всю волю и силы, солдат, покачиваясь, стоял в 5 метрах от установки. Еще секунда-две - и снаряд ткнется в землю, и тогда на десятки метров вокруг не останется ничего живого. Асадов живо оценил ситуацию. Он мгновенно вскочил с земли, одним прыжком подскочил к Бойкову и подхватил падающий с плеча товарища снаряд. Заряжать его было некуда - боевая машина горела, из кабины валил густой дым. Зная, что один из бензобаков находится под сиденьем в кабине, он осторожно опустил снаряд на землю и бросился помогать водителю Василию Сафонову бороться с огнем. Пожар был побежден. Несмотря на обожженные руки, отказавшись от госпитализации, Асадов продолжал выполнять боевую задачу. С тех пор он выполнял две обязанности: командира орудия и наводчика. А в коротких перерывах между боями продолжал писать стихи. Некоторые из них ("Письмо с фронта", "На исходный рубеж", "В землянке") вошли в первую книгу его стихов.
В то время гвардейские минометные части испытывали острую нехватку офицерских кадров. Лучших младших командиров, имеющих боевой опыт, по приказу командования отправляли в военные училища. Так осенью 1942 года Эдуард Асадов был срочно командирован во 2-е Омское гвардейское артминометное училище. За 6 месяцев учебы надо было пройти двухлетний курс обучения. Занимались днем и ночью, по 13-16 часов в сутки.
В мае 1943 года, успешно сдав экзамены и получив звание лейтенанта и грамоту за отличные успехи (на государственных выпускных экзаменах он получил по 15 предметам тринадцать "отлично" и только два "хорошо"), Эдуард Асадов прибыл на Северо-Кавказский фронт. В должности начальника связи дивизиона 50го гвардейского артминометного полка 2й гвардейской армии он принимал участие в боях под станицей Крымской.
Вскоре последовало назначение на 4-й Украинский фронт. Служил сначала помощником командира батареи гвардейских минометов, а когда комбат Турченко под Севастополем "пошел на повышение", был назначен командиром батареи. Снова дороги, и снова бои: Чаплино, Софиевка, Запорожье, Днепропетровщина, Мелитополь, Орехов, Аскания-Нова, Перекоп, Армянск, Совхоз, Кача, Мамашаи, Севастополь...
Когда началось наступление 2й гвардейской армии под Армянском, то самым опасным и трудным местом на этот период оказались "ворота" через Турецкий вал, по которым враг бил непрерывно. Артиллеристам провозить через "ворота" технику и боеприпасы было чрезвычайно сложно. Этот самый тяжелый участок командир дивизиона майор Хлызов поручил лейтенанту Асадову, учитывая его опыт и мужество. Асадов высчитал, что снаряды падают в "ворота" точно через каждые три минуты. Он принял рискованное, но единственно возможное решение: проскакивать с машинами именно в эти краткие интервалами между разрывами. Подогнав машину к "воротам", он после очередного разрыва, не дожидаясь даже, пока осядут пыль и дым, приказал шоферу включить максимальную скорость и рвануться вперед. Прорвавшись через "ворота", лейтенант взял другую, пустую, машину, вернулся обратно и, став перед "воротами", вновь дождался разрыва и вновь повторил бросок через "ворота", только в обратном порядке. Затем снова пересел в машину с боеприпасами, опять подъехал к проходу и таким образом провел сквозь дым и пыль разрыва следующую машину. Всего в тот день он совершил более 20 таких бросков в одну сторону и столько же в другую...
После освобождения Перекопа войска 4го Украинского фронта двинулись в Крым. За 2 недели до подхода к Севастополю лейтенант Асадов принял командование батареей. В конце апреля заняли село Мамашаи. Поступило распоряжение разместить 2 батареи гвардейских минометов на взгорье и в лощине у деревни Бельбек, в непосредственной близости от врага. Местность насквозь просматривалась противником. Несколько ночей под беспрерывным обстрелом готовили установки к бою. После первого же залпа на батареи обрушился шквальный огонь врага. Главный удар с земли и с воздуха пришелся на батарею Асадова, которая к утру 3 мая 1944 года была практически разбита. Однако многие снаряды уцелели, в то время как наверху, на батарее Ульянова, была резкая нехватка снарядов. Было решено передать уцелевшие ракетные снаряды на батарею Ульянова, чтобы дать решающий залп перед штурмом укреплений врага. На рассвете лейтенант Асадов и шофер В. Акулов повели груженную до отказа машину вверх по гористому склону...
Наземные части врага сразу заметили движущуюся машину: разрывы тяжелых снарядов то и дело сотрясали землю. Когда выбрались на плоскогорье, их засекли и с воздуха. Два "юнкерса", вынырнув из облаков, сделали круг над машиной - пулеметная очередь наискось прошила верхнюю часть кабины, а вскоре где-то совсем рядом упала бомба. Мотор работал с перебоями, изрешеченная машина двигалась медленно. Начинался самый тяжелый участок дороги. Лейтенант выпрыгнул из кабины и пошел впереди, показывая водителю путь среди камней и воронок. Когда батарея Ульянова была уже недалеко, рядом взметнулся грохочущий столб дыма и пламени - лейтенант Асадов был тяжело ранен и навсегда потерял зрение.
Cпустя годы командующий артиллерией 2й гвардейской армии генерал-лейтенант И. С. Стрельбицкий в своей книге об Эдуарде Асадове "Ради вас, люди" так напишет о его подвиге: "...Эдуард Асадов совершил удивительный подвиг. Рейс сквозь смерть на старенькой грузовой машине, по залитой солнцем дороге, на виду у врага, под непрерывным артиллерийским и минометным огнем, под бомбежкой - это подвиг. Ехать почти на верную гибель ради спасения товарищей - это подвиг... Любой врач уверенно бы сказал, что у человека, получившего такое ранение, очень мало шансов выжить. И он не способен не только воевать, но и вообще двигаться. А Эдуард Асадов не вышел из боя. Поминутно теряя сознание, он продолжал командовать, выполнять боевую операцию и вести машину к цели, которую теперь он видел уже только сердцем. И блестяще выполнил задание. Подобного случая я за свою долгую военную жизнь не помню..."
Решающий перед штурмом Севастополя залп был дан вовремя, залп ради спасения сотен людей, ради победы... За этот подвиг гвардии лейтенант Асадов был награжден орденом Красной Звезды, а спустя многие годы Указом постоянного Президиума Съезда народных депутатов СССР от 18 ноября 1989 года ему было присвоено звание Героя Советского Союза. Он также удостоен звания почетного гражданина города-героя Севастополя.
А подвиг продолжался. Предстояло вновь поверить в себя, мобилизовать все силы и волю, суметь вновь полюбить жизнь, полюбить так, чтобы рассказать о ней в своих стихах во всем многообразии красок. В госпитале между операциями он продолжал писать стихи. Чтобы беспристрастно оценить их достоинство, а его стихов тогда еще не читал ни один профессиональный поэт, он решил послать их Корнею Чуковскому, которого знал не только как автора веселых детских книг, но и как жесткого и беспощадного критика. Через несколько дней пришел ответ. По словам Эдуарда Аркадьевича, "от посланных им стихов остались, пожалуй, только его фамилия и даты, почти каждая строка была снабжена пространными комментариями Чуковского". Самым же неожиданным для него оказался вывод: "...однако, несмотря на все сказанное выше, с полной ответственностью могу сказать, что Вы - истинный поэт. Ибо у вас есть то подлинное поэтическое дыхание, которое присуще только поэту! Желаю успехов. К. Чуковский". Значение этих искренних слов для молодого поэта было трудно переоценить.
Осенью 1946 года Эдуард Асадов поступил в Литературный институт имени Горького. В эти годы его литературными наставниками стали Алексей Сурков, Владимир Луговской, Павел Антокольский, Евгений Долматовский.
Еще будучи студентом, Эдуард Асадов сумел заявить о себе как о самобытном поэте ("Весна в лесу", "Стихи о рыжей дворняге", "В тайге", поэма "Снова в строй"). В конце 1940-х годов в Литературном институте вместе с ним учились Василий Федоров, Расул Гамзатов, Владимир Солоухин, Евгений Винокуров, Константин Ваншенкин, Наум Гребнев, Яков Козловский, Маргарита Агашина, Юлия Друнина, Григорий Поженян, Игорь Кобзев, Юрий Бондарев, Владимир Тендряков, Григорий Бакланов и многие другие известные в дальнейшем поэты, прозаики и драматурги. Однажды по институту был объявлен конкурс на лучшее стихотворение или поэму, на который откликнулось большинство студентов. Решением строгого и беспристрастного жюри под председательством Павла Григорьевича Антокольского первая премия была присуждена Эдуарду Асадову, вторая - Владимиру Солоухину, третью разделили Константин Ваншенкин и Максим Толмачев. 1 мая 1948 года в журнале "Огонек" состоялась первая публикация его стихов. А еще через год его поэма "Снова в строй" была вынесена на обсуждение в Союзе писателей, где получила самое высокое признание таких именитых поэтов, как Вера Инбер, Степан Щипачев, Михаил Светлов, Александр Коваленков, Ярослав Смеляков и др.
За 5 лет учебы в институте Эдуард Асадов не получил ни одной тройки и окончил институт с "красным" дипломом. В 1951 году после выхода в свет его первой книги стихов "Светлые дороги" он был принят в Союз писателей СССР. Начались многочисленные поездки по стране, беседы с людьми, творческие встречи с читателями в десятках больших и малых городов.
С начала 1960-х годов поэзия Эдуарда Асадова приобрела широчайшее звучание. Его книги, выходившие 100-тысячными тиражами, моментально исчезали с прилавков книжных магазинов. Литературные вечера поэта, организованные по линии Бюро пропаганды Союза писателей СССР, Москонцерта и различных филармоний, на протяжении почти 40 лет проходили с неизменным аншлагом в крупнейших концертных залах страны, вмещавших до 3000 человек. Их постоянной участницей была супруга поэта - замечательная актриса, мастер художественного слова Галина Разумовская. Это были поистине яркие праздники поэзии, воспитывавшие самые светлые и благородные чувства. Эдуард Асадов читал свои стихи, рассказывал о себе, отвечал на многочисленные записки из зала. Его долго не отпускали со сцены, и нередко встречи затягивались на 3, 4 и даже более часов.
Впечатления от общения с людьми ложились в основу его стихов. К настоящему времени Эдуард Аркадьевич является автором 50 поэтических сборников, в которые в разные годы вошли такие широко известные его поэмы, как "Снова в строй", "Шурка", "Галина", "Баллада о ненависти и любви".
Одна из основополагающих черт поэзии Эдуарда Асадова - обостренное чувство справедливости. Его стихи покоряют читателя огромной художественной и жизненной правдой, самобытностью и неповторимостью интонаций, полифоничностью звучания. Характерной особенностью его поэтического творчества является обращение к самым животрепещущим темам, тяготение к остросюжетному стиху, к балладе. Он не боится острых углов, не избегает конфликтных ситуаций, напротив, стремится решать их с предельной искренностью и прямотой ("Клеветники", "Неравный бой", "Когда друзья становятся начальством", "Нужные люди", "Разрыв"). Какой бы темы ни касался поэт, о чем бы он ни писал, это всегда интересно и ярко, это всегда волнует душу. Это и горячие, полные эмоций стихи на гражданские темы ("Реликвии страны", "Россия начиналась не с меча!", "Трусиха", "Моя звезда"), и пронизанные лиризмом стихи о любви ("Они студентами были", "Моя любовь", "Сердце", "Ты не сомневайся", "Любовь и трусость", "Я провожу тебя", "Я могу тебя очень ждать", "На крыле", "Судьбы и сердца", "Ее любовь" и др.).
Одна из основных тем в творчестве Эдуарда Асадова - это тема Родины, верности, мужества и патриотизма ("Дым отечества", "Двадцатый век", "Лесная река", "Мечта веков", "О том, чего терять нельзя", лирический монолог "Родине"). Со стихами о Родине теснейшим образом связаны стихи о природе, в которых поэт образно и взволнованно передает красоту родной земли, находя для этого яркие, сочные краски. Таковы "В лесном краю", "Ночная песня", "Таежный родник", "Лесная река" и другие стихотворения, а также целая серия стихов о животных ("Медвежонок", "Бенгальский тигр", "Пеликан", "Баллада о буланом Пенсионере", "Яшка", "Зорянка" и одно из самых широко известных стихотворений поэта - "Стихи о рыжей дворняге"). Эдуард Асадов - поэт жизнеутверждающий: всякая даже самая драматическая его строка несет в себе заряд горячей любви к жизни.
Умер Эдуард Асадов 21 апреля 2004 года. Похоронен в Москве на Кунцевском кладбище. А вот сердце свое он завещал захоронить на Сапун-горе в Севастополе, где 4 мая 1944 года он был ранен и потерял зрение.

Нет, не льщусь я словом «ветераны»

Нет, не льщусь я словом «ветераны»,
Хоть оно почетно, может быть.
Только рано, абсолютно рано
Мне такое звание носить!

Есть в том слове что-то от усталости,
От поникших плеч и тишины,
От морщин, от грустной седины,
А короче — от дороги к старости.

Ну а мне такое нужно слово,
Чтобы в нем — стрижи и поезда,
Буйный гром из тучи чернобровой,
И рассвет вишнево-васильковый,
И любви восторженное «да»!

Нет, не с тем, чтоб мне подмолодиться
(Глупости я вечно не любил),
Мне играть в мальчишку не годится.
Только ведь обидно и стыдиться
Всех своих еще упрямых сил!

Ветеран — светлейшее из слов.
Но, пока есть гроздья винограда,
Есть друзья, сраженья и любовь,
Мне подобных почестей не надо!

А усталость, хвори да покой —
Для поэта это не годится.
Я уйду, как улетают птицы
До прихода стужи снеговой.

Будет сумрак розоветь слегка,
Будут спать еще цветы и дети.
И лишь я однажды на рассвете
Растворюсь, как тают облака...

Могила Неизвестного солдата

Могила Неизвестного солдата!
О, сколько их от Волги до Карпат!
В дыму сражений вырытых когда-то
Саперными лопатами солдат.

Зеленый горький холмик у дороги,
В котором навсегда погребены
Мечты, надежды, думы и тревоги
Безвестного защитника страны.

Кто был в боях и знает край передний,
Кто на войне товарища терял,
Тот боль и ярость полностью познал,
Когда копал "окоп" ему последний.

За маршем - марш, за боем - новый бой!
Когда же было строить обелиски?!
Доска да карандашные огрызки,
Ведь вот и все, что было под рукой!

Последний "послужной листок" солдата:
"Иван Фомин", и больше ничего.
А чуть пониже две коротких даты
Рождения и гибели его.

Но две недели ливневых дождей,
И остается только темно-серый
Кусок промокшей, вздувшейся фанеры,
И никакой фамилии на ней.

За сотни верст сражаются ребяга.
А здесь, от речки в двадцати шагах,
Зеленый холмик в полевых цветах -
Могила Неизвестного солдата...

Но Родина не забывает павшего!
Как мать не забывает никогда
Ни павшего, ни без вести пропавшего,
Того, кто жив для матери всегда!

Да, мужеству забвенья не бывает.
Вот почему погибшего в бою
Старшины на поверке выкликают
Как воина, стоящего в строю!

И потому в знак памяти сердечной
По всей стране от Волги до Карпат
В живых цветах и день и ночь горят
Лучи родной звезды пятиконечной.

Лучи летят торжественно и свято,
Чтоб встретиться в пожатии немом,
Над прахом Неизвестного солдата,
Что спит в земле перед седым Кремлем!

И от лучей багровое, как знамя,
Весенним днем фанфарами звеня,
Как символ славы возгорелось пламя -
Святое пламя вечного огня!

Письмо любимой

Мы в дальней разлуке. Сейчас между нами
Узоры созвездий и посвист ветров,
Дороги с бегущими вдаль поездами
Да скучная цепь телеграфных столбов.

Как будто бы чувствуя нашу разлуку,
Раскидистый тополь, вздохнув горячо,
К окну потянувшись, зеленую руку
По-дружески мне положил на плечо.

Душа хоть какой-нибудь весточки просит,
Мы ждем, загораемся каждой строкой.
Но вести не только в конвертах приносят,
Они к нам сквозь стены проходят порой.

Представь, что услышишь ты вести о том,
Что был я обманут в пути подлецом,
Что руку, как другу, врагу протянул,
А он меня в спину с откоса толкнул...

Все тело в ушибах, разбита губа...
Что делать? Превратна порою судьба!
И пусть тебе станет обидно, тревожно,
Но верить ты можешь. Такое - возможно!

А если вдруг весть, как метельная мгла,
Ворвется и скажет, словами глухими,
Что смерть недопетую песнь прервала
И черной каймой обвела мое имя.

Веселые губы сомкнулись навек...
Утрата, ее не понять, не измерить!
Нелепо! И все-таки можешь поверить:
Бессмертны лишь скалы, а я - человек!

Но если услышишь, что вешней порой
За новым, за призрачным счастьем в погоне
Я сердце своё не тебе, а другой
Взволнованно вдруг протянул на ладони,

Пусть слезы не брызнут, не дрогнут ресницы,
Колючею стужей не стиснет беда!
Не верь! Вот такого не может случиться!
Ты слышишь? Такому не быть никогда!

206

Эх, Вася, Вася... или Как менеджер Василий у шефа прибавки к зарплате просил. Всем офисным работникам, менеджерам и маркетологам посвящается...

***
То ли сказка, то ли небыль,
То ли байка, то ли быль,

Осознал манагер Вася,
что он офисная пыль.
***

Понял как-то он внезапно,
почесав рукой живот,
Что живет он не в «затяжку»
«на пол-федора» живет.
***

Не хватает на машину,
С турпоездками дохляк,
Как-то все везде и сразу
отрицательный ништяк.
***

И не ценят, и не платят,
а работы дофига,
Не пора ли за прибавкой
К шефу «запилить рога»?
***

Не откладывая в ящик,
Не тяня кота за хвост,
Он предстал через полгода
Перед шефом в полный рост.
***

Заикаясь и бледнея,
Изложил он свой вопрос:
«Состоит моя зарплата,
Мол, из темных вся полос».
***

Рассказал – и замер Вася,
Пальцы за спиной скрестил,
Всем богам скороговоркой
На удачу он молил.
***

А товарищ Воропаев
Был не то, что бы сатрап,
И не то, что бы диктатор,
В общем, в ранге Римских пап.
***

Выслушав вполне спокойно,
Зорко очами блеснув,
Он сказал: «Ну что ж, достойно!»,
Одобрительно кивнув.
***

Потеплело, отпустило
Все у Васи в животе,
Сразу голову вскружило
Он поверил доброте.
***

Зря поверил! Как психолог,
Вася был, конечно, плох,
Не заметил близоруко
Для себя большой подвох.
***

«Да, повышу я зарплату
И прославлю на века.
Докажи-ка мне в субботу
Не пригрел ль я дурака.
***

Вот, возьми вот эту книжку,
Сделай мне по ней доклад,
А потом посмотрим вместе,
Стоишь ты таких наград?»
***

«Да… вот это икебана!
Балерины фуэте!
Повороты без стоп-крана!
Словно ведьма на метле!
***

Мне ж теперь к субботе надо
Стать оратором! Но как?
У меня же от природы
Голос жалобных собак!»
***

И пошел, держа под мышкой
Свой субботний приговор,
Думал Вася: «Это слишком!
Все! Расстрел! Конец! Позор!»
***

По дорогам, по ухабам
(Что в столице миллион)
Он забрел, спасибо мольбам,
В ресторан Vienne Lion.
***

Заказал на «автомате»
Пару кружек и колбас.
Золотистого отлива
Тот напиток был. Он спас!
***

После первой загудела, зашумела голова!
Да неужто я, раззява, людям не найду слова?
Да ужель не прочитаю эту книжку сей же час?
Вот сейчас допью вторую, завтра буду только квас!
***

Вот суббота! Вот Василий!
Вот и пицца! Вот доклад!
Без особенных усилий
Доказал, что Вася клад.
***

Как он резво, как он умно
Все по полкам разложил
И в конце доклада скромно
Взгляд блестящий притупил.
***

«Ну теперь могу я смело
За прибавкою входить,
Сам товарищ Воропаев
обещался наградить!»
***

Вот он входит, смотрит дерзко,
Не бледнеет, не дрожит,
Говорит почти что резко:
«Мне прибавка надлежит!»
***

«Погоди, Василий, будет,
Будет пенсия тебе –
Зашуршит и заалеет
На раскатанной губе.
***

Только вот одна загвоздка –
Я не понял ничего,
Нарисуй-ка мне доклад свой,
Визуально, чтоб его!
***

Чтоб как только ознакомлюсь,
Сразу ясность в голове,
Аналитика чтоб перла,
Чтобы график был к главе!»
***

«Все! Теперь пропой мне песню,
Хулио Иглесиас», –
Думал Вася, – «Что за лажа?
Я ж неделю только квас!
***

Вот теперь я Айвазовский,
Как без уха я Ван Гог,
Кто бы мне теперь по-братски,
И иллюстрацией помог?»
***

Ноги знают, ноги помнят,
Кто помог им в прошлый раз,
Сами привели Васятку,
Сами сделали заказ.
***

Пара кружек не поможет,
Сразу надо брать «Жираф»
Два, и пять, и Вася сможет,
Как Давид и Голиаф.
***

Вот суббота! Вот Василий!
Здесь и график, и доклад!
Снова доказал Василий –
Не боится он преград!
***

Все по полкам, как и прежде,
Визуально всё, в попад,
Да неужто снова мимо
Воропаевских наград?
***

Воропаев был доволен,
Здесь и тексты, и «пейзаж»,
Но ЗП добавить Васе
Не давал какой-то страж.
***

«Как же так? По всем канонам
Испытаний всегда три.
Вот пройдет, тогда повышу
Иль пусть сушит сухари».
***

Вызывает в понедельник
И дает такой наказ:
«Напиши-ка мне статейку,
Чтобы радовала глаз.
***

Чтобы буквы все плясали,
Вызывали чтоб экстаз,
Чтобы к полкам сильно звали,
Вот такой вот мой приказ!
***

Чтобы взял эту статейку
И не скомкал в туалет.
Как на крыше нержавейка
Продавала чтоб сто лет.
***

Чтоб звала, чтобы манила,
Зазывала и могла,
В общем, чтоб наши продукты
Продавать нам помогла!»
***

«Вот теперь я копирайтер,
Саблезубый, бляха, крот,
Да таких словес с рожденья,
Не говаривал мой рот».
***

Почесав рукой в затылке,
Чешут все и всё рукой,
Вася понял – шансов мало,
Да и этот никакой.
***

Он домой направив стопы,
Горько голову склоня:
«Вот тебе и копирайтинг!
Вот с зарплатою возня!»
***

Вверх по Соцу Вася шпарит
В ресторан Vienne Lion.
Рифмой щас он всех ударит.
Пара кружек – миль пардон!
***

Знает точно, где спасенье,
И заказывает пять! Пенных литров!
В День Рожденья!
Вдохновения искать!
***

Гранмулино-Буратино,
Надо как-то рифмовать,
А потом убойный слоган,
Чтобы перезимовать.
***

Пять всосалось, пять на месте!
Глядь – и рифмы как невесты!
Лион Вена! Вена Лион!
Как не сдута с кружки пена! Как изнанка панталон!
***

Вот суббота! Вот Василий!
Слоган умопопросили!
Вот и слово, вот и слог,
Да…., наверно, эпилог.
***

...Виен Лион – лихих гусар эскадрон!
...Виен Лион – пенного трон!
...Виен Лион – как в Египте фараон!
...Виен Лион – заходи Серега и Антон!
...Виен Лион – Хмель... Солод... Хороший тон.
***

Васе не дали прибавку к зарплате... Просто Василий ленивый в квадрате))))

207

Потерянное поколение.

Состарившиеся мальчишки
Пьем дешевый вискарь
Воспитанные на книжке
« Как закалялась сталь».

А ведь мы не хотели пьянства
Не хотели курить папиросы
А как Зоя Космодемьянская
Хотели молчать на допросе.

Хотели, чтоб комиссары
Склонялись к нам в шлемах пыльных
Как в нашего детства старых
Еще черно-белых фильмах.

Мечтали стоять по ротам
В ожидании приказа:
«Всю воду- пулеметам!»
Или, хотя бы, «Газы!».

Но смолк вдруг звон наковален
Потух священный огонь
Нам положили камень
В мозолистую ладонь.

Юности нашей годики
Растворились в темной дали
Искали место для подвига
Да так и не нашли.

Искали место для подвига
Искали с кем бы бороться
А нашли Анатолия Максимовича Гольдберга 
И Севу Новгородцева.

Тут начались попойки
Баб захотелось голых
Зачем вертели настройки
На стареньких радиолах?

Вместо героизма
И преданности начальству
Настало время цинизма
И зубоскальства.

Когда на Западе молодежь
Славила Мао и Бронштейна
Мы напялили джинсы клешь
И ушли в океан портвейна.

Допивались до рвоты
Травили под звон бокалов
Мы похабные анекдоты
Про вождей и про генералов.

Косили от армии по дурдомам
Разводили демагогию, сволочи
Чего от врага защищать-то нам?
Миллиарды Р. Абрамовича?

(Тут я зарапортовался
Ведь не было тогда Абрамовича,
Но все равно осталося
Ощущение какой-то горечи).

И вот впадая в маразм
Сижу дрожащая тварь
Хлопаю мутным глазом
И пью дешевый вискарь.

Как сказал то ли Прилепин, то ли Ницше
«Бессмысленно поколение, не видевшее войны».
И мы как осенние листья сгнившие
Будем ветром истории унесены.

Но сейчас, слава Богу, передышка окончена
Выросли для полковников новые солдаты и сержанты
Жнецы вышли в поле, серпы наточены
Нивы побелели и готовы к жатве.
Всеволод Емелин.

208

Летов Егор ....Дембель ( Солдатский сон)

https://forumstatic.ru/files/000b/db/32/37242.gif

Наклонилось, вдруг, небо ниже
Вот и день пришёл, дембель ближе
Ждём отбой мы с нетерпеньем
Чтоб глаза закрыть с наслажденьем.

Сон приснился мне, что я дома
Вышел на перрон из вагона
Здравствуй город мой родной
Не видал тебя я два года.

А утром был подъём, к сожаленью
Оказалось всё сновиденье
А сейчас пойду на работу
И буду ждать писем в роту.

Не грусти салага пройдет время
И тогда придёт к тебе дембель
Поглядишь в окно из вагона
И подумаешь — ждут меня дома.

209

Нашел стихотворение о ..самоходке..  https://forumstatic.ru/files/000b/db/32/37242.gif  Вопрос ? Верх покрыт брезентом это как ?

Самоходка . Автор ..Сергей из Вятки..

Я отца спросил когда-то:
Интересно нам, ребятам,
На войне был, в шрамах сам...
Расскажи, как было там?

Помолчал отец сначала...
Видно память пролистала
Глубину военных дней...
Так скажу, тебе, Сергей...

На войне - там было плохо,
Боль от ран стонала в охах,
Жизнь и смерть на грани хрупкой,
Там – людская мясорубка...

Вам бы надо в счастье жить,
Мир подольше сохранить,
Чем в войнушечки играть...
Больше – нечего сказать...

Рассказал... да всё не так...
«Самоходка» - это танк?
Воевал ведь ты на ней:
Просим я, и пять друзей...
***
Крепок лоб бронёй... и только,
Сбоку – меньше, сзади – тонко,
Крыша – что-то, вроде тента:
Верх покрыт простым брезентом...

В тент – осколки получай:
Звали - «Родина-прощай»...
Всё в осколках у отца:
Кожа – в шрамах и рубцах...

..................

210

34928,3 написал(а):

Крепок лоб бронёй... и только,
Сбоку – меньше, сзади – тонко,
Крыша – что-то, вроде тента:
Верх покрыт простым брезентом...

Думаю типа этого что то.

По своей компоновке СУ-76М относилась к типу полузакрытых самоходных установок. Механик-водитель располагался в носовой части корпуса по его продольной оси в отделении управления, которое находилось за трансмиссионным отделением.
В кормовой части корпуса находилась неподвижная открытая сверху и частично сзади броневая рубка с боевым отделением. Корпус САУ и рубка сваривались или склепывались из катаных броневых листов толщиной 7-35 мм, устанавливавшихся под различными углами наклона. Бронировка противооткатных устройств пушки имела толщину 10 мм. Для посадки механика-водителя в верхнем лобовом листе корпуса имелся люк, закрывавшийся литой броневой крышкой с перископическим прибором наблюдения, заимствованной у танка Т-70М. В боевом отделении слева от пушки размещался наводчик орудия, справа - командир установки, заряжающий находился в левой задней части боевого отделения. Для посадки этих членов экипажа и загрузки боекомплекта предназначалась дверь в кормовом листе боевого отделения. От атмосферных осадков боевое отделение закрывалось брезентовым тентом.
http://sa.uploads.ru/t/Yderi.jpg


Вы здесь » Форум ГСВГшников » Изба-читальня » Я их учил наизусть. А потом попробовал написать сам...