Оксана Афанасьева

Когда они познакомились, ей было 18, ему — 40. Он увидел ее возле администраторской Театра на Таганке. Красивая  и, как сказали бы сейчас, необыкновенно стильная девушка в мини-юбке. Он попросил телефон, пригласил на свидание. А она… размышляла, идти или нет, пока подруга не пристыдила: «Да ты что?! Все бабы Советского Союза просто мечтают оказаться на твоем месте!». Это ее убедило. Они встретились, а на следующий день Оксана рассталась со своим женихом, решив, что лучше один день с таким мужчиной, как Высоцкий, чем всю жизнь с серой посредственностью. Вместо одного дня судьба подарила им почти два года.

Сегодня Оксана — театральный художник. Через два года после смерти Высоцкого она познакомилась с Леонидом Ярмольником и спустя некоторое время вышла за него замуж. Но Высоцкого Оксана до сих пор вспоминает с любовью и нежностью, считая, что он, как добрый ангел, во многом определил ее дальнейшую жизнь.

Читать оригинал: http://www.vokrug.tv/article/show/ZHeny … ogo_41097/
muzy_Vladimira_Vysotskogo_41097/

Уезжая из Киева, я забрала с собой в Москву Володины письма. Они были в посылочном ящике, и их положили на антресоли в кухне вместе с моими, которые сохранил Володя. Для меня они так и лежат там, на 1-й Мещанской, дом 76, квартира 62, забытые, потерянные, может быть, уничтоженные… Не знаю. Иногда они тревожат меня, и становится страшно от мысли, что кто-то посторонний может взять их в руки, прочесть, заглянуть в только нам принадлежащий мир, только нами пережитое, никому не доверенное. Их было много. В течение двух лет, что я работала в Киеве, мы писали каждый день, исключая, конечно, встречи.

Я родилась в 1937 году в январские холода в Горьком. Бабушка придумала мне блестящее имя Изабелла. Но отец по дороге в ЗАГС забыл «…беллу» и осталось короткое и непонятное Иза, о чем я долго не знала.

В детстве я была Изабелла Николаевна Павлова. Перед самой войной мы жили в Гороховецких военных лагерях. Самым замечательным и притягательным местом была там круглая танцплощадка с духовым оркестром, куда я часто проникала, и всякий раз меня вылавливали танцующую под ногами взрослых.
Помню, как, обидевшись на маму, я собрала свои вещи: зеленую плюшевую сумку-лягушку, зонтик от солнца и паровоз на веревочке — и ушла в дремучий лес. Нашли меня спящей на стрельбище под кустом. От того мирного времени остались фотографии: мама с букетом ромашек — пышноволосая, с милой улыбкой родных глаз, я с тем же букетом — очень строгая в белой кофточке и еще мы с папой. Он обнимает нас, и это называется счастьем.

Потом была война. Папа ушел на фронт. Мы с мамой жили в Горьком в военном трехэтажном доме красного кирпича — бывшем монастыре. Когда спрашивали: «Где вы живете?» — так и отвечали: «В монастыре». Толстые белые стены его замыкали в себе белый храм, где давным-давно никто не служил, белую высокую колокольню с молчащими колоколами, прочные приземистые дома, в которых когда-то жили священнослужители, а теперь просто люди, и разрушенное кладбище, на котором никого не хоронили, а совсем наоборот: мраморные памятники и надгробные плиты всех таинственно-заморских цветов были свалены в огромную угрюмую кучу, могильные холмики коряво срыты или просто разворочены, из склепов с приоткрытыми ржавыми дверями тянуло холодной сыростью, и туда было жутко заглядывать. Говорили, что на месте кладбища собирались сделать парк культуры и отдыха, но не успели. (В центре города уже был такой парк имени Куйбышева, но в народе его называли «парк живых и мертвых».)

На пустыре за монастырскими воротами мамы сажали «глазками» картошку. Все папы ушли на войну. Ждали треугольных писем, и когда было невмочь, кричали в прогоревшие печки родные имена. Верили: если жив, услышит и пришлет весточку. Жались друг к другу, делились последним. Шили детям марлевые платьица и в широком коридоре на третьем этаже устраивали детские спектакли.
Пели, смеялись и плакали. На Новый год в Доме офицеров устраивалась для нас роскошная елка: гирлянды, разноцветные цепочки и флажки, мандарины, конфеты прямо на елочных лапах, золоченые орехи и музыка.

Каждый вечер у нас собирались папины друзья. Они все казались мне бесстрашными героями, сильными, непобедимыми и веселыми. Они не любили пятницу, пели «Сады-садочки, цветы-цветочки, над страной проносится военный ураган», слушали «Муху-цокотуху» в моем исполнении и очень хвалили мамин борщ.
По утрам приходил полковой доктор и мазал мне глаза желтой клейкой мазью, приговаривая: «До свадьбы заживет».
Приходил Вовочка Зорин и садился на табурет у двери, а я забиралась к нему на колени. Щекоталась шершавая шинель, кожно пах ремень, и было так хорошо, что ни в сказке сказать ни пером описать.
Мы катались с ним на санках, лепили ватных клоунов на елку… Мы дружили.

Отец пропал без вести в 1945 году. Мы верили, что он жив, и ждали…

Я рано научилась читать. Первая чудесная книга была без слов. На глянцевых черных страницах ее, переложенных папиросной бумагой, были цветные морские чудеса. Вторая книга — «Вечера на хуторе близ Диканьки» Гоголя. «Вий», «Страшная месть», «Майская ночь, или Утопленница» — сладкий ужас. Я так пропиталась им, что даже днем, оставаясь одна, боялась шелохнуться, боялась дышать. А однажды, когда я затаилась на стуле, бесшумно открылась дверь и вошел папа в гимнастерке с чемоданом. Я бросилась к нему и потеряла сознание. Когда я очнулась, никого не было.

В этот мучительный период страха бабушка повела меня в театр, во взрослый, оперный. Нас встретил разноголосый, тревожный и радостный гомон звуков. Потом все замерло и волшебная музыка унесла нас в мир грез. Огромный темно-красный занавес дрогнул и пополз, обнажая неведомую жизнь, где все поют, танцуют и красиво умирают. Это была опера «Кармен». В следующее воскресенье мы были на балете «Светлана» — что-то про партизан. Танец ошеломил меня, и незаметно ушли мои гоголевские страхи. Я стала танцевать всегда и всюду. Любая попавшая в мои уши мелодия превращалась в танец, и, даже засыпая, я продолжала сочинять танцевальный узор.

https://www.google.com.ua/url?url=https://www.litmir.co/br/?b=130185&rct=j&q=&esrc=s&sa=U&ved=0ahUKEwjloJ-IzcfJAhVip3IKHQotCFsQFggTMAA&usg=AFQjCNGVV6voVkR5mQh1K4O53dsOKnD1ZA

Мать Марины — Милица Евгеньевна Энвальд — была балериной. Отец — Владимир Поляков Байдаров — артистом оперных театров в Париже и Монте-Карло. После смерти отца Марина взяла псевдоним Влади в его честь.

Отредактировано Василий Павлович (06-12-2015 19:16:00)

Влади снималась в картинах российских режиссеров. В 1966 году она сыграла гостью международного кинофестиваля в фильме Юрия Чулюкина "Королевская регата", но в титры ее фамилию не включили. В 1969 году была роль Лики Мизиновой в фильме Сергея Юткевича "Сюжет для небольшого рассказа", в 1985 году – роль Марко Вовчок в фильме Станислава Говорухина "В поисках капитана Гранта", в 1991 году – роль вампирши в фильме Евгения Татарского "Пьющие кровь".

Всего Марина Влади сыграла более 100 ролей в кино.

В 1965 году была членом жюри на 4-м Московском международном кинофестивале.

Марина Влади также исполнила множество ролей на театральной сцене. Она часто участвовала в чеховских постановках. В 1967 году в спектакле "Три сестры" по пьесе Чехова Марина Влади сыграла вместе со своими сестрами Татьяной и Милицей.

Сыграла роль Марины Цветаевой в пьесе Вероники Ольми "Переход".

В 1980-1990-е годы Влади продолжала сниматься в кино, выступала на сцене, пела на эстраде, занималась скульптурой.

За 2000-е годы вышло три картины с ее участием: мини сериал Victoire, ou la douleur des femmes, фильм "Воскресение" по роману Льва Толстого и драма "Несколько часов передышки".

Марина Влади известна также как певица. С сестрами она записала пластинки русских песен, которые имели большой успех и получили премию Академии пения Шарля Кро

В 1989 году Марина Влади написала книгу о Владимире Высоцком "Владимир, или Прерванный полет". По книге был поставлен одноименный спектакль, его премьера состоялась в 2006 году на сцене театра Буф дю Норд в Париже, в 2009 году на сцене театрального Центра имени Мейерхольда в Москве состоялась российская премьера.

Марина Влади — автор книг "24 кадра в секунду", "Человек в черном", "Мой Вишневый сад", "На пляже, человек в черном", "От сердца к желудку" и других.

Марина Влади награждена "Медалью Пушкина" "За большой вклад в развитие культурных связей с Российской Федерацией, сохранение и популяризацию русского языка и культуры за рубежом";  почетным знаком "За выдающийся вклад в укрепление культурных связей между Россией и Францией".