Краткий экскурс в историю ГСВГ, а именно "столицы" городка Вюнсдорф.
Читал ранее, этот вариант уже более доработанный, в котором собрано очень много интересных фактов. Спасибо Илье за его кропотливую работу.

http://www.proza.ru/2014/10/26/2182

Вюнсдорф... как много в этом звуке...

Илья Хомяков

© Хомяков, И. М., 2012

Войсковой части 11465 (позывной «Ранет», узел связи штаба Группы),
ушедшей в историю вместе с Группой советских войск в Германии,
посвящается.

***
ПРЕДИСЛОВИЕ
Без малого два десятилетия назад завершилась история пребывания советской, а затем российской армии на немецкой земле. Сорок девять лет за границей Советского Союза, на территории Восточной Германии, стояла мощнейшая сухопутная группировка Советской Армии – Группа советских войск в Германии. Почти все эти годы «столицей ГСВГ» был гарнизон Вюнсдорф, где с 1946 по 1994 год размещался штаб Группы. Именно там, в тридцати километрах южнее Берлина, в годы могущества «третьего рейха» находился объект, где разрабатывались планы войны Германии против всего мира и уничтожения многих «неарийских» народов. Этот район - так называемый «Stammlager Zossen» (в дословном переводе «базовый лагерь Цоссен») и городок Вюнсдорф, лежащие несколько южнее самого города Цоссен - в 1933 году выбрали местом размещения командного пункта немецкого Генерального штаба «на случай войны». К началу Второй Мировой войны здесь выросли (точнее, вросли в землю) комплекс бункеров Генерального штаба «Maybach I» и узел связи «Amt 500» с кодовым названием «Zeppelin»; уже в ходе войны, в 1940 году, выстроили комплекс бункеров «Maybach II». Именно в Вюнсдорфе безумные идеи, созревшие в головах вождей немецкой нации, переводились на язык директив, распоряжений и приказов, именно в этих бункерах на военные карты ложились зловещие стрелки и наносились контуры «великого рейха». Характеризуемый немецкими авторами как «точка пересечения немецкой, советской и европейской военной истории», Вюнсдорф исправно нес бремя милитаризма почти весь 20-й век: с 1906 года, когда его начали обживать немецкие военные, до 31 августа 1994 года, когда Вюнсдорф покинули военные российские.
Книга, предлагаемая вниманию читателя, изначально была задумана как история одной из войсковых частей ГСВГ. Но в ходе работы отдельные части рукописи начали жить своей собственной жизнью, настойчиво требуя расширения, углубления, уточнений и дополнений, что обернулось в итоге изменением первоначального замысла и созданием нечто похожего на историю города Вюнсдорф, где располагался штаб ГСВГ. Впрочем, на что именно, и до какой степени похожего, читателю и судить.

1. DRANG NACH OSTEN
Предыстория появления советских войск в Германии не столь проста и коротка, какой она является в традиционном изложении. Вступление Красной Армии на территорию Германии в 1945 году, Берлинская операция, капитуляция «третьего рейха – как правило, с этих событий начинают рассказ о тех или иных аспектах пребывания советских войск в Германии. Но, по существу, не в 1945, и даже не в 1941 году все началось; так что представляется не только уместным, но и необходимым хотя бы небольшой, без углубления в хитросплетения политики, экскурс в более далекое прошлое. Тогда, победной весной 1945 года, завершилась не только начавшаяся в 1941 году война Великая Отечественная война Советского Союза против фашистской Германии; завершилась многолетняя история германской экспансии в Европе и мире. Исходившие с территории Германии Первая (1914-1918 гг.) и Вторая (1939-1945 гг.) мировые войны, в значительной степени определившие облик ХХ века, потребовали значительных усилий мирового сообщества для убедительного ответа на «германский вопрос».
Этот «вопрос» (он же «германская проблема») стал одним из центральных в мировой истории XIX-XX века. Термином этим историки обозначают процесс объединения немецкого народа, а также политику Австро-Венгрии, Пруссии, а затем Германии, направленную как на объединение земель, населённых немцами или немецко-говорящими народами, так и на превращение объединённой Германии в империю. За вторую половину XIX века Германия из феодально-раздробленной страны превратилась в великую державу с более чем 40-миллионным населением.
Объединенная «железом и кровью» Германия предстала перед Европой в новом облике после завершения франко-прусской войны 1870-1871 гг., результаты которой Ф. Энгельс полагал залогом неизбежности войны следующей. В 1887 году Ф. Энгельс предсказал некоторые ее параметры: размах - «для Пруссии-Германии невозможна уже теперь никакая иная война, кроме всемирной войны»; продолжительность - три-четыре года; и результаты – «крах старых государств и их рутинной государственной мудрости, - крах такой, что короны дюжинами валяются по мостовым…»
Образование Германской империи путем объединения страны под эгидой Пруссии стало важнейшим фактором хозяйственного подъема, и на рубеже веков немцы впервые почувствовали себя великой нацией с великим будущим. Будущее представлялось в виде мирового господства, что и превратило германский вопрос в проблему, сначала для окружающих, затем для самих немцев. Вершиной экспансионистской политики Германии стали две мировые войны.
Вторая мировая война, в нашей стране известная значительно лучше, стала закономерным продолжением Первой мировой; существует точка зрения, согласно которой Первая и Вторая мировые были не отдельными войнами, а двумя частями одной Мировой войны. Войну, называемую сегодня Первой мировой, современники называли Великой войной, а в России еще и Второй Отечественной.
Но в ходе войны к власти в России пришла партия большевиков, делавшая все возможное для того, чтобы Россия эту войну проиграла, и при новой власти Великую войну упоминали только как империалистическую, несправедливую, и достойную всяческого осуждения. Между тем, уступая по всем абсолютным показателям Второй мировой, картину мира радикально изменила именно Первая мировая; об этом говорит известное выражение «XIX век закончился в 1914 году». Война 1914-1918 гг. провела резкую грань между обществом ХХ века и предшествующих столетий, обозначив начало новейшей истории человечества. Она наложила отпечаток на все стороны его существования - мировой правопорядок, экономику, социально-политическое развитие, культуру. Она неузнаваемо изменила политическую карту Европы и вывела на мировую сцену как новую великую державу Соединенные Штаты Америки.
***
Вопрос о причинах Первой мировой войны стал одним из самых обсуждаемых в мировой исторической науке с момента начала войны в августе 1914 года, и поиск этих причин продолжается по сей день, хотя еще президент США В. Вильсон заметил: «Все ищут и не находят причину, по которой началась война. Их поиски тщетны, причину эту они не найдут. Война началась не по какой-то одной причине, война началась по всем причинам сразу».
Безусловно, главную роль здесь сыграла Германия. Анализ целей воюющих сторон, предпринятый германским историком Ф. Фишером по материалам архивов ФРГ, ГДР и Австрии, показал: «Сугубо наступательными и агрессивными, четко выраженными и национально признанными они были у одной державы, и этой державой была Германия». Приведенные в книге Фишера «Рывок к мировому господству. Германия на пути к первой мировой войне» планы Германии на всех этапах мирового конфликта «делают неизбежным жесткий вывод: только Берлин желал быстрых, революционных перемен в мировой геополитике. Он стремился отнять у Британии трезубец Посейдона, низвести до положения сателлита Францию, а Россию вернуть в допетровское Московское царство, чтобы затем, владея мощью Европы, бросить вызов Новому Свету».
Тем не менее, у всех потенциальных участников войны имелся свой интерес. Франция вынашивала планы возвращения утраченных территорий Эльзаса и Лотарингии. В Италии зрели планы колониальной экспансии на Балканах, в Малой Азии и Северной Африке, чтобы обрести величие и могущество времен Римской империи. Поляки видели в войне возможность воссоздания государства, разрушенного разделами XVIII века. Россия не оставляла свою вековую мечту – овладеть Проливами. В Берлине мечтали о разгроме Франции и Великобритании и объединении стран Центральной Европы под руководством Германии. В Лондоне полагали, что народ Великобритании будет жить спокойно, лишь сокрушив главного врага – наливающуюся силой Германию. В меру способностей, приняли участие в подготовке мировой войны малые страны и нации со своим национализмом. Каждая из них была готова воспользоваться возможным конфликтом для территориального расширения, всем хотелось построить что-нибудь национальное, независимое, и великое - от моря до моря. Существовали пересекающиеся и взаимоисключающие планы создания «Великой» Румынии, Болгарии, Греции, Сербии, Венгрии. Но только Германией война планировалась как борьба за абсолютное господство на Европейском континенте и за территориальный передел мира.
А в целом, ни один набор причин, способствовавших возникновению двух мировых войн, не будет полным без замечания английского военного и историка Дж. Фуллера: «при изучении главных причин последней, впрочем, как и первой, видно, что нити тянутся через паровые двигатели и биржи к инстинктам первобытного человека».
***
Известно, что Версальский договор, формально поставивший точку в Первой Мировой войне, своими условиями толкнул Германию к нацизму, а затем в пучину Второй Мировой войны. На то он и был рассчитан ; но даже если предположить, что он был направлен именно на предотвращение новой войны, возникает вполне естественный вопрос: каким именно этому договору следовало быть? Далее - мог ли вообще, в принципе, какой-либо договор изменить милитаристскую сущность Германии и преемственную агрессивность ее внешней политики? Германия не потерпела поражения на полях сражений: война шла на территориях противника, и ни один вражеский солдат, за исключением пленных, на немецкую землю не ступил; Германия запросила перемирия лишь потому, что не смогла продолжать войну из-за истощения экономики и угрозы революции. Здесь вполне уместным выглядит предположение, что любой договор, будь даже он действительно направлен на предотвращение новой войны, будь он более справедливым и сбалансированным, менее грабительским, да каким угодно – способен был лишь изменить дистанцию от минувшей до будущей войны. И вряд ли что-то могло исцелить Германию от экспансионистского духа, кроме полного военного разгрома, наступившего в 1945 году.
***
Вторая мировая война стала ожидаемым продолжением; такой ход событий предсказывали сразу по окончании Первой мировой. Тогда же началась и подготовка Германии к продолжению войны: предпринимались меры по сохранению кадров армии и Генштаба, военной промышленности; не прекращалась разработка и испытание образцов вооружения и техники – всем этим мероприятиям, формально запрещенным условиями Версальского договора, никто не препятствовал. Напротив, помощь шла со всех сторон.
Решающую роль в быстром возрождении Германии после Первой мировой войны сыграли миллиардные займы, предоставленные Соединенными Штатами Америки и Англией. В 1927 году промышленное производство Германии достигло довоенного уровня, а к 1929 году Германия обогнала Англию по объему промышленного производства (12% общемирового) и заняла второе место в мире после США (44%). По свидетельству американского экономиста И. Тененбаума, «Версальский договор, на который постоянно жаловался Гитлер, ни в коей мере не нанес финансового ущерба Германии. После того, как Германия проиграла войну, иностранные, и, главным образом американские, инвесторы оплатили ее военные репарации. Эти зарубежные спекулянты позднее потеряли свои вложения, но именно они предоставили средства для гигантской программы вооружений третьего рейха». Как справедливо замечено, «без капиталов, предоставленных Уолл-Стритом, не существовало бы Гитлера и Второй Мировой войны».
***
Средством сохранить армию Германии стал не только разрешенный Версальским договором рейхсвер. Еще в 1917 году ставка отдала указание о формировании на восточных границах Германии, якобы для защиты от Польши, «добровольческой пограничной охраны». Фактически это были офицерские и унтер-офицерские отряды, набиравшиеся из тех, кто не желал возвращаться с фронта домой и предпочитал грабить польские и украинские деревни. С декабря 1918 года, по призыву начальника штаба действующей армии, демобилизованные офицеры начали создавать так называемые «добровольческие корпуса». Эти формирования сыграли важную роль в переходе от многомиллионной кайзеровской армии к армии небольшой, но отборной. Параллельно формированию «добровольческих корпусов» и «пограничной охраны» шел процесс создания организаций бывших военнослужащих - «солдатских союзов» и «землячеств». Эти организации стали одним из основных инструментов, как сохранения кадрового состава, так и милитаристской пропаганды.
В мае 1919 года германские вооруженные силы преобразовали во «Временный (предварительный) рейхсвер». Комплектовался рейхсвер добровольцами; при общей численности 100 тыс. число офицеров составляло 4 тыс. человек. На каждое офицерское место претендовало не менее семи кандидатов, что позволило тщательно отобрать состав офицерского корпуса.
***
Версальский договор запретил Германии существование Генерального штаба в том виде, каким он был до Первой мировой войны. Однако Генштаб ликвидировали формально; фактически он сохранился под названием Службы войск. В ее составе были отделы, занимавшиеся оперативными вопросами, организационным строением вооруженных сил, анализом боеспособности и вооружением зарубежных армий, анализ подготовки войск. Оборонительный отдел Службы войск занимался разведкой. Кроме того, для той же цели – сохранения кадров - создается Имперский архив для изучения опыта войны. Именно в этих ведомствах были воспитаны и проходили службу офицеры, возглавившие в дальнейшем возрожденный Генеральный штаб.
***
Представители якобы распущенного немецкого Генштаба успешно ведут переговоры о размещении военного производства в Испании, Венгрии, Финляндии, СССР. Не выпуская никакой военной продукции, ведет подготовку к новой войне Крупп, один из главных производителей оружия в Германии. Предприятия Круппа в Эссене выпускают продукцию, не имеющую ничего общего с предыдущим производством вооружений: «навесные замки, молочные бидоны, кассовые аппараты, дорожные машины для ремонта путей, мусоровозы и тому подобное». Но в те же годы, сначала на снятых специально для этой цели частных квартирах в берлинском пригороде Шпандау, а затем под вывеской фирмы по разработке сельхозтехники «Кох и Кинцле (Е)» в центре Берлина, продолжают свою работу конструкторы Круппа. Фирма разработала восемь типов тяжелых артиллерийских орудий, гаубиц и легких полевых пушек, новую подвижную 210-мм мортиру и целую семью танков. В Голландии Крупп разместил свое конструкторское бюро по проектированию подводных лодок. Шведские оружейные и голландские судостроительные заводы, через подставные лица контролируемые Круппом, беспрепятственно производили артиллерию и подводные лодки. Полным секретом для союзников эта деятельность Круппа не была. При проверке в начале 1921 года представителями армии Соединенных Штатов новых патентов Круппа обнаружилось: «26 патентов на артиллерийские контрольные приборы, 18 - на электрическую аппаратуру для корректировки орудийного огня, 9 - на взрыватели и снаряды, 17 - на полевые орудия и 14 - на тяжелые орудия, способные передвигаться только по рельсам».
Опыт, необходимый для танкостроения, германская промышленность накапливает, выпуская полицейские бронеавтомобили, многоосные грузовики, мощные гусеничные тракторы, на которых отрабатываются прототипы двигателей и коробок передач для легких и средних танков. Опытные образцы танков в 1928-1932 гг. строятся за границей; двигатели и трансмиссии для этих танков поставляются из Германии. Запрет на производство вооружения способствует тщательной отработке опытных образцов и совершенствованию их с учетом последних достижений науки и техники. Всего к 1932 г. построили три образца средних и три образца легких танков. А к 1937 году более 300 военных заводов работают уже в самой Германии.
***
Две крупнейшие европейские державы - Германия и Советская Россия, сразу по окончании Первой мировой войны, по выражению британского премьер-министра Ллойд Джорджа, стали «париями Европы» и находились в международной изоляции. Не связанный ограничениями Версальского договора, второй европейский изгой вскоре протянул Германии руку помощи.
В 1922 году в Генуе на конференции по экономическому урегулированию в Европе советская и германская делегации подписали двусторонний договор, в котором шла речь о взаимном отказе от претензий, установлении дипломатических отношений и взаимном режиме наибольшего благоприятствования. Этот договор послужил фундаментом для установления дружественных отношений и организации множества совместных проектов. Сотрудничество – где более, где менее успешно - велось и во всех областях военной сферы. В первые годы главное внимание уделялось созданию производственных мощностей для выпуска боевой техники и вооружения. Такими объектами стали авиационный завод в Филях, завод по производству боевых отравляющих веществ под Самарой, реконструкция ряда заводов по производству боеприпасов. Сотрудничество в области производства вооружений, в силу особенностей советской экономики не слишком успешное, продолжалось до конца 1925 года; затем, по результатам секретной встречи руководителей военных ведомств Германии и СССР, состоявшейся в марте 1926 года в Берлине, акцент в сотрудничестве перенесли на совместные испытания новейших образцов танков, самолетов, химических боеприпасов, подготовку квалифицированных кадров и взаимное участие в маневрах армий обеих стран. Тогда же приняли решение развернуть В СССР три центра боевого применения: авиации – «Липецк», бронетанковых войск – «Кама», химических войск – «Томка».
***
Первым военно-учебным центром рейхсвера на территории СССР стала авиационная школа. Всего в период с 1925 по 1933 год в Липецке прошли подготовку примерно 120 немецких пилотов и около 100 летчиков-наблюдателей. Кроме того, примерно такое же количество летчиков-истребителей и летчиков-наблюдателей подготовили в самой Германии на основе опыта, приобретенного в авиационной школе Липецка. Таким образом, всего к 1933 году подготовили около 450 летчиков различной квалификации.
Кроме этого, под руководством офицеров управления вооружения рейхсвера и с привлечением технических специалистов соответствующих германских фирм-производителей начиная с 1931 года (в обход запретов Версальского договора) немцы испытали в Липецке несколько типов боевых самолетов и авиационного оборудования, что позволило полностью подготовить их к серийному производству и условно принять на вооружение рейхсвера.
***
Наряду с другими ограничениями Версальский договор запрещал Германии иметь бронетанковые войска, разрабатывать и производить бронетанковое вооружение. Отставание в этой области от армий ведущих мировых держав заведомо ставило Германию в неравное положение. Понимая, что в будущих войнах решающую роль сыграют именно бронетанковые войска, командование рейхсвера в поисках путей обхода запрета обратило взоры к Советскому Союзу. Как и Германия, СССР был заинтересован в создании современных танковых войск, но в отличие от нее не обладал ни промышленной базой, ни технологиями, ни квалифицированными кадрами. Предложение представителей рейхсвера об организации на территории СССР танковой школы советское военное и политическое руководство одобрило.
Учебная программа Казанской школы включала теоретический курс, прикладную часть и технические занятия. В рамках теоретического курса слушатели изучали типы танков и их общее устройство, конструкцию моторов, виды оружия и боеприпасов, тактику боевых действий танковых войск и вопросы взаимодействия, особенности материально-технического обеспечения на поле боя. Прикладная часть включала обучение вождению машин по различной местности (ровной и пересеченной) и в различных условиях (днем, ночью, с использованием фар и без них, с применением дымов). Слушатели обучались стрельбе, приобретали навыки проведения боевых стрельб, отрабатывали действия в составе подразделений (до роты включительно), способы взаимодействия с другими родами войск, вопросы управления в бою и на марше. На технических занятиях обучаемые получали практические навыки обслуживания и ремонта танков.
***
На сверхсекретной научно-технической базе «Томка», находившейся в районе города Вольск Саратовской области, немецкие специалисты проводили опыты по применению отравляющих веществ артиллерией и авиацией. На основании договора о проведении аэрохимических испытаний произвели более 40 полетов, сопровождающихся выливанием жидкости с различных высот. Для опытов применялась жидкость, обладающая физическими свойствами, аналогичными иприту. Отрабатывали также способы дегазации и действий на зараженной местности. На этой же базе проводились испытания отравляющих веществ, новых противогазов, защитной одежды и других способов химической защиты.
Прекратилось тайное военное сотрудничество Германии и СССР с приходом к власти Гитлера; в течение 1933 года все немецкие военные объекты в СССР закрыли.
***
После прихода к власти национал-социалистической рабочей партии Германии во главе с А. Гитлером началась открытая подготовка к продолжению войны, но страна была уже готова; вспоминая ранние публичные выступления Гитлера и Геббельса, министр военной промышленности Германии А. Шпеер писал: «На самом деле скорее сама толпа формировала и направляла этих политиков в соответствии со своими страстными желаниями и мечтами. Разумеется, Геббельс и Гитлер умели проникать в чаяния своей аудитории, но они извлекали из нее соки, необходимые для собственного существования. Тему задавала толпа».
Первое документальное свидетельство военных планов Гитлера как официального лица - его речь перед генералами 3 февраля 1933 г., сразу же после прихода к власти, где упоминается «завоевание нового жизненного пространства на Востоке и его безжалостная германизация». Но еще в основополагающем сочинении А. Гитлера «Майн кампф», созданном в 1924 году и ставшем программой германской агрессии, говорилось: «Мы, национал-социалисты, сознательно подводим черту под внешней политикой Германии довоенного времени. Мы начинаем там, где Германия кончила 600 лет назад. Мы кладем конец вечному движению германцев на юг и на запад Европы и обращаем свой взгляд к землям на Востоке... Мы переходим к политике будущего - к политике территориального завоевания. Но если мы в настоящее время говорим о новых землях в Европе, то мы можем в первую очередь думать о России и подвластных ей окраинных государствах».
Однако, не Гитлер все это изобрел; России издавна отводилось особое место в планах Германии, несмотря на то, что первый канцлер Германской империи Отто фон Бисмарк предупреждал – никогда не воюйте с русскими. Еще в 1887 году Бернхард фон Бюлов, на тот момент первый секретарь германского посольства в Петербурге, а с 1900 по 1909 год рейхсканцлер Германской империи, писал: «мы должны пустить русскому при случае столько крови, чтобы тот не почувствовал облегчения, а 25 лет был не в состоянии стоять на ногах, Нам следовало бы надолго перекрыть экономические ресурсы России путем опустошения ее черноземных губерний, бомбардировки ее приморских городов, возможно большим разрушением ее промышленности и ее торговли. Наконец, мы должны были бы оттеснить Россию от тех двух морей, Балтийского и Черного, на которых основывается ее положение в мире. Однако я могу себе представить Россию действительно и надолго ослабленной только после отторжения тех частей ее территории, которые расположены западнее линии Онежская губа - Валдайская возвышенность - Днепр».
В 1912 году император Вильгельм II пророчил: «Германские народы (Австрия, Германия) будут вести неминуемую войну против славян (русских) и их латинских (галльских) помощников, при этом англосаксы будут на стороне славян. Причины: жалкая зависть, боязнь обретаемого нами могущества». Грядущее сражение германских народов против русских и галлов трактовалось императором как «вопрос выживания расы».  Формулируя военные цели кайзеровской Германии, практически все политические течения сходились во мнении, что «Россия должна стать безопасной». Вот как представляли себе безопасную Россию: в результате отторжения от России «Финляндии, Литвы, Польши, Украины, Бессарабии и Черноморского побережья, она перестанет быть европейской великой державой и вновь станет тем, чем была до Петра Великого, когда Лейбниц имел основание ставить ее на одну доску с Персией и Абиссинией».  Таким образом, вектор германской агрессии был направлен на Россию задолго до прихода к власти Гитлера. И на сегодняшний день, под руководством «лучшего немца 1990 года», выполнено почти все, запланированное немцами в отношении России накануне Первой мировой войны.
***
Итак, Германия готовится к войне. Германская делегация 14 октября 1933 г. уходит с конференции Лиги наций по разоружению; в этом же году Германия выходит из Лиги Наций (она была её членом с 1926 по 1933 гг.) Причиной выхода становится несогласие Лиги Наций пересмотреть вопрос о равенстве вооружений.
На увеличение численности армии Гитлер идет не сразу, временно используя другие формы массовой подготовки солдат. Так, все подростки от десяти до восемнадцати лет должны быть членами гитлерюгенда, где получают спортивную и военную подготовку. Покидая гитлерюгенд, молодые немцы вливаются в отряды так называемой Рабочей службы, созданной в 1934 году и обязательной для всех, достигших восемнадцатилетнего возраста.
В июне 1933 г. утверждена программа строительства ВВС, предусматривающая сформирование к осени 1935 года 27 бомбардировочных, 6 истребительных, 12 разведывательных и 6 эскадрилий морской авиации при общей численности самолетного парка в 600 боевых машин. В этом же году принимается план трехкратного увеличения рейхсвера в качестве предварительной основы для развертывания армии мирного времени (план «А»). К осени 1934 г., в соответствии с планом «А», сухопутные войска увеличены с 7 до 21 дивизии.
С 1935 году подготовка к войне ведется уже в открытую. В марте 1935 года в Германии объявляется план создания армии мирного времени в составе 36 дивизий и вводится всеобщая воинская повинность, что обеспечивает превращение рейхсвера в массовую армию. В мае 1935 года вводится новая структура немецких вооруженных сил. Верховным главнокомандующим объявлен фюрер и рейхсканцлер Гитлер; военным министром остался генерал фон Бломберг. Им подчиняются три составные части вермахта: сухопутная армия (командующий генерал-полковник фон Фрич); флот (адмирал Редер); военно-воздушные силы — «люфтваффе» (генерал-полковник Геринг). Сбросивший маску Генштаб возглавил генерал Бек; министерство обороны стало военным министерством..
18 июня 1935 г. как результат переговоров, проводившихся с марта по июнь, подписывается англо-германское военно-морское соглашение. Этим соглашением Англия единолично (а под Версальским договором стоят подписи представителей более двух десятков государств) фактически отменяет пункт Версальского договора, запрещающий Германии иметь сильный военно-морской флот. По этому соглашению Германия получает право иметь военно-морской флот, равный по тоннажу 35% «совокупной морской мощи Британской империи», что дает возможность увеличения флота в 5 раз; по этому же соглашению Германия получает право строить подводные лодки.
Весь 1935 год заполнен лихорадочной милитаристской деятельностью. Ускоренно формируются новые дивизии. 7 ноября 1935 г. правительство призывает первый контингент военнообязанных (символично, что ими стали призывники 1914 года рождения). Кадры рейхсвера идут нарасхват. Спешно заказывается военная техника. Создается управление бронетанковыми войсками во главе с генералом Лутцем. К октябрю 1935 г. сформированы первые танковые дивизии: одной из них командует полковник Гудериан, который еще в 1933 году демонстрировал Гитлеру возможности танковых войск. В генштабе также кипит работа: создаются первые оперативные планы вермахта, уставы, инструкции, разработки. Вновь открывается военная академия. К концу 1935 года вермахт насчитывает 27 дивизий.
Следующим шагом Гитлера становится ремилитаризации Рейнской области, в которой, согласно Версальскому договору, Германии не разрешалось иметь войсковые гарнизоны. 26 июня 1935 года на совещании так называемого «рабочего комитета» имперского совета обороны выступил начальник отдела обороны страны подполковник Йодль. Он сообщает присутствующим, что в обстановке полнейшей секретности принимаются подготовительные меры к введению войск в Рейнскую область (десятью днями раньше немецкое правительство торжественно заверило Францию, что в демилитаризованной зоне не ведется никаких военных приготовлений). Препятствий для Германии, собственно говоря, никаких не было; никто на Западе не шевелил и пальцем, чтобы прекратить нарушение Германией своих международных обязательств.
7 марта 1936 года немецкие войска вступают в Рейнскую область и выходят к франко-германской границе. Франция, намереваясь в ответ провести мобилизацию 12 дивизий, запрашивает Лондон, будет ли он действовать, и получает отрицательный ответ. Таким образом, в марте 1936 года западные державы не делают ничего, чтобы остановить Гитлера. Благодаря молчаливой поддержке Запада провокация полностью удается.
До начала Второй мировой войны остается три с половиной года. Германия всесторонне и тщательно готовится к войне и в ходе этой подготовки, в числе прочих, решается вопрос о командных пунктах, откуда высшее командования вермахта будет руководить операциями на всех театрах военных действий. Одним из мест размещения такого командного пункта выбирают район Цосссен/Вюнсдорф.
***

Логово Генерального штаба
Одним из мест предполагаемого размещения командного пункта немецкого Генерального штаба «на случай войны» район небольшого городка Цоссен, расположенного в 30 км южнее Берлина, наметили в 1933 году. Имперское министерство почты в феврале 1933 года проинформировали о необходимости создания узла связи в населенном пункте Вюнсдорф, представлявшем собой на тот момент деревню с населением 1665 жителей. В августе 1933 года командующий сухопутными войсками отдал приказ о подготовке переезда в случае войны: 1) командования сухопутных войск и штаба службы войск (впоследствии Генштаба) в лагерь «Zossen»; 2) командуюшего транспортной службы армии в здание спортивной школы в Вюнсдорфе. Штабы генерал-квартирмейстера и командующего связи предполагалось разместить в общественных зданиях и гостиницах Цоссена, из-за отсутствия в лагере «Zossen» подходящих помещений. 
Почти одновременно имперскому министерству почты отдали необходимые распоряжения о подготовке линий связи. Посредством имеющихся на тот период в Цоссене и Вюнсдорфе средств связи не могла управляться даже такая небольшая армия, какой располагала в то время Германия. При комендатуре Цоссена находилась лишь маленькая междугородная телефонная станция. В самом городке только немногие помещения, где планировалось разместить штаб генерал-квартирмейстера и штаб начальника связи армии, обеспечивались связью. В Вюнсдорфе дело обстояло несколько лучше за счет ранее располагавшихся там частей, однако и здесь связь не соответствовала всем требованиям. Телеграфной связи не имелось ни в Вюнсдорфе, ни в Цоссене. Отсутствовало непосредственное подключение обоих населенных пунктов к кабельным линиям Немецкой имперской почты, связывавшим Берлин и Дрезден.
Специалисты имперской почты приступили к созданию необходимых условий, и в течение двух лет разрабатывались различные, учитывающие все требования варианты; в качестве промежуточного варианта предусматривалось строительство на территории лагеря Цоссен временного узла связи с телефонным и телеграфным отделениями. 
В январе 1935 года состоялось совещание, в котором приняли участие чиновники почтового ведомства, начальник штаба инспекции войск связи и комендант полигона Цоссен. Поводом для совещания стало распоряжение Генерального штаба об обеспечении надежной связью штаб-квартиры командования сухопутных войск в Цоссене. Начальник Войскового управления, а впоследствии Генштаба генерал Бек постоянно подчеркивал значение надежно работающей связи для реализации оперативно-стратегических разработок Генштаба, и требовал быстрого проведения мероприятий в этой области.
На совещании в январе 1935 года озвучили технические требования к узлу связи; затем участники совещания под руководством коменданта полигона осмотрели местность, где предполагалось строить узел связи.
  Лесистая местность обеспечивала маскировку, наличие кабельного колодца облегчала подключение к магистральным кабелям. Осмотр показал, что место, выбранное комендантом полигона Цоссен, отвечает всем требованиям; а кроме всего прочего, облегчает сохранение всех проводящихся мероприятий в тайне от гражданского населения.
Первоначальные, весьма скромные представления инспекции связи о том, что должен представлять собой узел связи армейского командования, выглядели следующим образом: защищенный подземный объект; 10 коммутаторов и 100 линий дальней связи; 6 коммутаторов для обслуживания 300 абонентов штаба; телеграфный центр, оснащенный 10-15 телеграфными аппаратами. Эти цифры многократно превосходили имеющиеся в Цоссене мощности, но совершенно не учитывали размаха будущей войны. Для размещения средств связи и необходимых устройств обеспечения предполагалось строительство двух расположенных под землей одноэтажных бункеров, площадью примерно 400 м2 каждый , обеспечивающих защиту от всех видов современного оружия – авиабомб, а также химического оружия, о котором Германия знала не понаслышке. Именно Германия первой в мире, в ходе Первой мировой войны, применила химическое оружие; кроме того, Германия принимала участие в создании завода по производству химического оружия в Советском Союзе.
В конце мая 1935 года на очередном совещании сформулировали задачу: узел связи должен представлять собой подземное сооружение, соответствующее как центральный пункт стратегической и оперативной связи всем целям ОКН, обеспечивающее защиту персонала, с возможностью автономной работы в течение нескольких недель. Кроме того, следовало предусмотрена возможность расширения и модернизации узла связи с учетом развития техники и роста армии.
После совещания, состоявшегося в мае 1935 года, долго шла переписка между различными инстанциями, в том числе и между отделами Генштаба, по поводу расположения штаб-квартиры ОКН; выбирали, быть ей в Вюнсдорфе или в Ордруфе. В конечном итоге, в августе 1936 года начальник Генштаба принял принципиальное решение о том, что и Вюнсдорф, и Ордруф будут запасными районами для штаб-квартиры ОКН. Тогда же приняли решение об установлении для объектов, строящихся в Вюнсдорфе, телеграфного адреса «Zeppelin». В ноябре 1936 года работы по проектированию в Вюнсдорфе бункера для узла связи возобновились.
4 декабря 1936 года имперский министр связи дал согласие на строительство трех бункеров для узлов связи Генерального штаба армии - «Amt 500» и «Amt 501» в лагере «Zossen» и Вюнсдорфе соответственно, а также «Amt 800» в Арнштадте. Но в том же декабре 1936 года состоялось очередное совещание, в котором участвовали сотрудники почтового ведомства и военные. Представления военных о том, каким должен быть узел связи командования ОКН, к этому времени изменились. Если раньше шла речь о строительстве в Вюнсдорфе двух одноуровневых бункеров (для Генерального штаба и штаба начальника транспортной службы), то теперь предполагалось построить один двухуровневый бункер, в котором должны находиться все подразделения связи и все службы обеспечения с необходимыми устройствами и оборудованием.
Меры по сохранению в тайне проводимых мероприятий впервые обсуждались на совещании, состоявшемся 7 декабря 1936 года; тогда приняли решение маскировать весь проект как «особые строения для штаба III армейского корпуса». Следующее совещание по этим вопросам, в котором впервые принимал участие также представитель государственной политической полиции (гестапо), состоялось 2 апреля 1937. Здесь речь шла о проверке сотрудниками гестапо фирм, участвующих в строительстве и персонально их сотрудников, а также о мерах противодействия разведке противника и саботажу.
Генеральным заказчиком строительства назначили имперское управление почты Эрфурта, которому предстояло выбрать строительные фирмы для проведения работ. Непременным условием для допуска строительных и монтажных фирм к работам на объекте стало письменное обязательство о сохранении в тайне всего, что связано с объектом. Фирмы, пожелавшие принять участие в конкурсе на право участия в строительстве, получали чертежи объекта только после соответствующей подписки. Имперское управление почты Берлина получило поручение подготовить схемы контроля всей телефонной и телеграфной связи в районе строительства.
Названия объектов отсутствовали во всех схемах связи Немецкой имперской почты. Предполагалось отказаться от обычной в подобных случаях практики объявления временного ограничения полетов воздушных судов в районе строительства – исходя из того, что такое объявление может привлечь внимание разведки противника. От наблюдения с воздуха площадку предполагалось прикрыть маскировочными сетями. 
7 мая 1937 года инспекция войск связи при OKH получила информацию от Имперского министерства почт о том, что в лагере «Zossen», как и в районе Арнштадта, началось оборудование стройплощадок для трех запланированных подземных узлов связи. Проектные работы велись для всех трех узлов, но к началу строительства обнаружились первые препятствия. На третьем году резкого роста вооруженных сил перед руководством Германии уже стояли серьезные экономические трудности. Для дальнейшего вооружения такими темпами отсутствовали необходимые виды сырья и валюта. Назначение главным государственным распределяющим сырья и валюты Геринга только усугубило проблему – будучи одновременно главнокомандующим авиации, он нередко решал вопросы в пользу авиации, игнорируя потребности армии и военно-морского флота.
На совещании в имперском министерстве почты 25 мая 1937 года шла речь о проблемах, связанных с поставками распределяемого на государственном уровне сырья, вытекающего из этого сокращения производства кабеля на 2000 километров и сложностях с поставками заказанного оборудования. Говорилось и о возможном переносе начала строительства запланированных узлов связи в Цоссене, Вюнсдорфе и Арнштадте.
Все второе полугодие 1937 года шло, в основном, проектирование объектов, заказ строительных материалов и оборудования, и первоочередные строительные работы. Инспекция войск связи продолжала настаивать на строительстве в Цоссене двух узлов связи, однако значительные трудности, открывшиеся в ходе подготовки к строительству, привели к тому, что к концу года приняли решение: из трех запланированных ранее подземных узлов связи будет строиться только один.
От любопытных взоров стройку в Вюнсдорфе скрывали густые леса, а саму стройплощадку ограждали три забора: внешний забор из колючей проволоки высотой 3.5 м, после этого точно такой высоты изгородь из досок и внутренний забор из колючей проволоки. От посторонних взоров с воздуха стройплощадку прикрывали натянутые на деревьях и специальных мачтах маскировочные сети. Строительные чертежи доставлялись курьерами в запечатанном виде, и по мере выполнения работ в запечатанном виде отсылались обратно.
На стройплощадке проложили линии узкоколейной железной дороги, возведены строения для хранения инструмента и стройматериалов, а также для укрытия для рабочих от непогоды, они же столовые. Собственно строительные работы начались с отрывки котлована. До тех пор, пока работы шли в песчаном грунте, приходилось укреплять стенки досками и брусьями во избежание осыпания; дальше пошла глина и грунтовые воды, пришлось строить шпунтовые стенки и организовать откачку воды. Нижние слои глины оказались настолько твердыми, что пришлось применять взрывчатку. Вынимаемый грунт ленточными транспортерами поднимался с траверса на траверс, а уже на поверхности вагонетками, которые тянули дизельные локомотивы, перемещался к северо-восточной окраине стройплощадки, где из этого грунта формировался вал высотой более метра, протяженность которого в итоге достигла пяти километров. В тех местах, где глубина котлована достигала проектной отметки, а это происходило в разное время на разных участках, сразу же начинались арматурные работы и установка опалубки. Бетонирование велось непрерывно в течение нескольких месяцев; бетон по стройплощадке перевозили вагонетками.
Инспекция войск связи в конце апреля 1938 года констатировала, что на объекте трудилось лишь 200 рабочих из 800 запланированных. Бетонные работы, к которым предполагалось приступить в начале апреля, еще не начинались, более того, еще не закончили земляные работы и не начали забивку свай. Все это при том, что собственно строительные работы - особенно бетонирование, которое необходимо вести непрерывно - предполагалось завершить до начала зимы. Одной из причин недостатка рабочих рук на строительстве назвали недостаточно быструю проверку людей службами гестапо. По этому поводу командующий вермахта генерал-полковник Кейтель обращался к шефу СС Гиммлеру, с тем, чтобы ускорить проверку рабочих для объекта «Zeppelin».
  Через некоторое время из Силезии дополнительно привезли еще 200 неквалифицированных рабочих, но в целом, во втором полугодии 1938 года ход работ по-прежнему отставал от запланированного, и по состоянию работ на 1 октября предполагалось, что объект может быть готов не ранее октября 1939 года. Одновременно со строительными работами в Вюнсдорфе также шла переработка проектной документации, связанная с отказом от строительства запланированных ранее других узлов связи.
В середине ноября 1938 года, когда нижний этаж бункера связи «Zeppelin» по существу закончили и начали работы в верхнем этаже, одновременно с пожеланиями OKH о новых изменениях стало известно еще одно требование к имперскому министерству почты, ранее никогда не формулировавшееся столь ясно - все строительство «Amt 500», включая технику, должно быть закончено до конца 1939 года. 
Новые требования, выдвинутые Генеральным штабом, учитывали опыт, который получили при аннексии Австрии и при вступлении немецкого вермахта в Судетскую область Чехословакии, и распространялись в первую очередь на расширение почти всего, что касалось запланированной пропускной способности узла. Тем не менее, самым сложным изменением стало требованиие о сопряжении предусмотренного до сих пор обслуживаемого вручную коммутатора дальней телефонной связи штаба с современной автоматической телефонной станцией на 10.000 абонентов. Настоящее требование, в отличие от предполагаемого раньше подключения всего 1.200 абонентов штаба, теперь полагали необходимым, прежде всего, для подключения подразделений штаб-квартиры во всех частях базового лагеря; кроме того, исполнение такого требования создавало обильные резервы мощности на будущее. Перспективы, открывающиеся в результате таких существенных изменений, призывали согласиться с требованиями OKH, однако готовность ранее заявленного вызвала значительные сомнения и протесты Немецкой имперской почты, а также связанных с ней договорами фирм-поставщиков и монтажных фирм. Об этом свидетельствовало проведенное в базовом лагере Zossen несколькими дней позже, 17 ноября 1938 года, общее совещание представителей Немецкой имперской почты, промышленности и инспекции связи. В ходе совещания почтовое руководство строительством называло при этих обстоятельствах вторую половину 1940 года только как приблизительно достижимый срок завершения строительства для «Amt 500». Однако, такая позиция не нашла понимания у военных. Готовность узла связи к установленной дате обуславливалась решениями политического руководства, и базировавшиеся на этих решениях предварительные планы OKH на развертывание и наступление не допускали такого переноса сроков.
После того, как о проблемах, влияющих на окончание строительства «Amt 500» и неприемлемом сроке, названном исполнителями, уведомили главнокомандующего армии генерал-полковника Браухича, он в начале декабря 1938 года лично посетил лагерь «Zossen». Сопровождаемый многочисленными армейскими специалистами- строителями и офицерами Генерального штаба, он осматривал тамошние стройплощадки и знакомился с основными решениями. Несколькими днями позже имперское министерство почты получало об этом официальное сообщение от инспекции войск связи. В документе сообщалось: строительство узла относится к числу первоочередных задач и объект должен быть готов к запуску до 1 мая 1939 года; соответственно, при планировании поставок стройматериалов и хода работ необходимо исходить из этой даты; руководству строительством будет предоставлена необходимая помощь руководством OKH; число рабочих на стройплощадке необходимо увеличить минимум до 900 человек; необходимо ускорить поставки оборудования связи, для того, чтобы монтажные работы не отставали от ускоряемых строительных работ. Вскоре на строительстве уже работали от полутора до двух тысяч человек.   
***
Строительные параметры бункера связи
Общая характеристика бункера: двухэтажный, отлитый из бетона, пристройка имеет третий (технический) подвальный этаж.
Размеры и площадь:
Основное сооружение 117,00 x 22,20 м = 2 597,40 м2
Пристройка      57,55 x 40,00 м = 2 302,00 м2
Общая площадь             4 899,40 м2
Общая площадь помещений примерно   2 000,00 м2
Толщина стен: - наружные стены       1,60 м
        - стены коридоров      1,00 м
        - стены помещений   0,30 - 0,60 м
Толщина перекрытий: - верхнее перекрытие бункера 3,00 м
           - междуэтажные перекрытия  0,50 м
Подошва бункера - 2,00 м
Защита верхнего перекрытия: - слой бетона      1,00 м
               - земляная засыпка 5,00 - 7,00 м
Основное перекрытие бункера из железобетона толщиной 3 метра защищено слоем земли толщиной 10 метров, поверх которой уложен слой бетона толщиной 1 метр.
Высота помещений: - верхний этаж  2,75 м
          - нижний этаж  3,25 м
          - кабельный этаж 0,90 м
          - подвальный этаж (только в пристройке) 1,90 м
Вынуто и вывезено 120000 куб. земли уложено порядка 60000 куб. бетона; на кубометр бетона использовано до 100 кг арматуры.
Начало строительства: апрель 1937 года.
Ввод в эксплуатацию:  июнь 1939 года.     
***
Основное сооружение бункера в плане представляет собой ориентированный приблизительно с севера на юг прямоугольник размерами 117x22 м и расположенную с восточной стороны прямоугольную пристройку размерами 56x40 м. Удлиненная часть сооружения двухэтажная, причем доступ на 1-й (верхний) этаж имеется только с внутренних, северной и южной лестничных клеток, находящихся в оконечностях сооружения, куда подходят лестницы из северной и западной штольни. В пристройке есть третий этаж, подошва которого находится на глубине примерно 20 м.
***
Главный вход в «Zeppelin» представлял собой бетонную конструкцию непосредственно на пристройке бункера. Первоначально это бетонное сооружения скрывала черепичная крыша и облицованные камнем наружные стены. Большая лестничная клетка обеспечивала прямой доступ на этажи бункера. Сооружение было спроектировано с учетом возможности проезда маленьких грузовиков, груз с которых перегружался на лифт грузоподъемностью до 10 тонн. Встречаются упоминания о том, что на платформе лифта могли транспортироваться в подземный гараж 2 легковые машины. Конструкция и размеры лифта главного входа принципиально такую возможность не исключают, однако никаких помещений для машин под землей не существовало.
Северная штольня. Бетонное сооружение имело вид двухквартирного жилого дома; половину его занимала охрана и лифт грузоподъемностью до 10 человек; другая половина этого дома действительно была жилой. К самому бункеру вела 200-метровая штольня, проходящая на глубине 11,6 м (подошва штольни), мимо трех помещений со скважинами, снабжавшими бункер водой. Завершалась штольня лестницей, спускающейся к нижнему этажу бункера. Этот вход, находившийся на Zeppelinstra;e, дом 4, использовался преимущественно заступавшими на дежурство в телефонном и телеграфном междугородных центрах солдатами-связистами, а позднее - заменившими ушедших на фронт солдат женщинами из вспомогательной службы связи сухопутных войск.
Западная штольня. Вход в нее находился также в бетонном сооружении, на Schmelzerstra;e. Штольня длиной 260 м на глубине 12 м проходила мимо четырех помещений со скважинами водоснабжения и также завершалась лестницей, ведущей вниз, на 2-й этаж бункера.
Южная штольня. От точки, в которой западная штольня завершается спускающейся в бункер лестницей, начинается южная штольня, ведущая к бункерному комплексу «Maybach I». На длине 120 м подошва южной штольни поднимается с 12 до 9 метров глубины, далее лестница длиной примерно 12 м выводит на уровень кольцевой штольни комплекса «Maybach I». Предполагалось, что продолжение этой штольни от кольца на юг свяжет комплексы «Maybach I» и «Maybach II», однако в 1939 году ее строительство приостановили.
***
24 мая 1939 года в в бункере связи «Zeppelin», где к этому времени еще полным ходом шли строительные и монтажные работы, начинается испытание телефонной связи. В этот день специалисты связи Немецкой имперской почты переключали первые линии в Берлин и в связи с запланированным развертыванием для операции «Weiss» - война против Польши - с войсками в установленных местах и командованием армии. Начиная с этого дня, в бункер связи «Zeppelin», по мере готовности соответствующих секций, постепенно передаются функции всех временных объектов связи, существовавших в лагере «Zossen» и в Вюнсдорфе.
В течение последующих месяцев в подземном бункере связи «Zeppelin» шла напряженная круглосуточная работа инженеров, техников и монтеров Немецкой имперской почты и различных монтажных предприятий, и хотя полной эксплуатационной готовности «Amt 500» к последним августовским дням 1939 года добиться не удалось, по меньшей мере, могли исполняться исходные требования начинающейся войны.
Запланированные первоочередные работы по установке и монтажу средств связи тянулись до лета 1940 года. Однако, это вовсе не означало окончание работ, так как к этой дате уже начались первые мероприятия по увеличению первоначально запланированной пропускной способности узла связи. Собственно говоря, расширение и совершенствование техники связи продолжалось все годы войны, вследствие этого «Zeppelin», развиваясь, оставался самым большим и самым современным стационарным центром связи вермахта.
Технической и оперативно-стратегической необходимостью диктовалось включение узла связи «Zeppelin» в междугородную кабельную сеть Немецкой имперской почты. Это было одной из самых важных необходимых предпосылок для обеспечения командования армии безотказной связью. Этой цели служило сооруженное с 1934 по 1936 год стоимостью более 9 млн. имперских марок «дальнее кабельное кольцо Берлина», трасса которого, протяженностью почти 400 км, окружала находящийся под угрозой вражеских бомбардировок регион Берлина. К этому сооружению подключались, в местах их пересечения с кольцом, кабели дальней связи, звездообразно расходящиеся во все стороны света от Берлинской междугородной телефонной станции. На этом кабельном кольце лежал центр связи «Zeppelin» командования армии в Цоссене, так же как и штаб-квартира «Kurf;rst» командования военной авиации, которая в это время обустраивалась в заповеднике около Потсдама. Связь с кабельным кольцом гарантировала этим командным органам власти абсолютно стабильную связь, даже при обширных разрушениях в районе Берлина, какими они в самом деле и оказались несколькими годами позже. Кроме кольцевого кабеля, «Amt 500» присоединялась к 8 междугородным и специальным кабелям, которые были подведены к различным точкам в базовом лагере.
Наконец, оттуда ведущие дальше соединительные кабели вместе шли к двум шахтам, которые находились в северном и западном направлениях от бункера. Здесь обеспечивался газонепроницаемый ввод всех кабелей в штольни, и дальше они шли в туннеле под подошвой штольни и соответственно в кабельных лотках на стенах штольни до бункера. Далее в специальных помещениях кабельной разделки, расположенных в торцевых сторонах бункера в полуподвальном этаже, прибывающие кабели, часть из них в руку толщиной, разделялись муфтами на многочисленные более тонкие, так называемые внутренние кабели. От этих помещений внутренние кабели шли к основному распределителю, где происходила кроссировка жил кабеля. Сначала выведенные из кабелей бесчисленные провода распаивались здесь на распределительных планках, затем упорядочивались разделением на группы, которые определялись назначением линий, и шли к различным техническим устройствам связи и оборудованию «Amt 500».
Летом 1939 года почти 200 магистральных линий связывали штаб-квартиру верховного командования с командованиями армий у границ с Польшей и разворачивающимися на западе армиями, но число этих линий не могут сравниться с числом более поздних подключений. В зале длиной 42 м в полуподвальном этаже бункера были установлены - как на крупнейшей междугородной телефонной станции того времени Немецкой имперской почты - в один ряд 40 коммутаторов дальней связи, которые были соединены больше чем с 500 магистральными линиями.
Каждая линия могла запрашиваться у трех коммутаторов дальней связи и обслуживаться, вследствие чего в спокойные времена, при благоприятном стечении обстоятельств, с работой могла справиться одна треть персонала. С другой стороны, при подготовке предстоящей или в ходе проводящейся операции, возникали пики нагрузки, при которых необходимо было занимать все 40 коммутаторов, чтобы обеспечить все необходимые соединения.
Местную связь, то есть связь между отделами и подразделениями штаба, а также всеми абонентами в пределах базового лагеря, первоначально предполагалось обеспечивать с помощью ручного коммутатора на 30 рабочими мест, совокупной мощностью 1.500 абонентов. Однако оценка опыта, полученного при вступлении немецких подразделений в области Судет, убедила проектировщиков Немецкой имперской почты признать правоту военных, которые считали необходимой для штаб-квартиры в Цоссене уже предложенную ранее автоматическую телефонную станцию.
Такую станцию емкостью10000 абонентов незамедлительно приобрели, смонтировали и ввели в строй; в работу первоначально запустили 2.000 абонентских комплектов, в 1939 году этого было достаточно. Но по мере того, как в ходе войны все большее количество воинских частей и органов управления находили пристанище в Цоссене и Вюнсдорфе, значительные резервы коммутационных мощностей израсходовались полностью; более того, поэтому до конца войны пришлось построить несколько промежуточных телефонных станций узла связи «Zeppelin» как в лагере «Zossen», так и в районе Вюнсдорфа.
Существовал определенный порядок доступа к междугородной связи. Подавляющее число абонентов заказывало междугородные телефонные разговоры в центре обслуживания в бункере связи. Лишь 50 особо важных абонентов - как правило, в звании от генерала и выше, пользовались правом внеочередного доступа к междугородной связи. У этих чинов установили телефонные аппараты с прямым выходом на коммутатор, чтобы без задержки связываться с нужным абонентом. Кроме того, для крайнего случая на «Amt 500» имелся обслуживаемый вручную междугородный телефонный коммутатор емкостью 1200 абонентов, который в работу никогда не включался.
Запланированная с самого начала конечная функция «Amt 500», как коммутационного центра военной сети связи, охватывающей дальние территории, предполагала монтирование соответствующего этим требованиям усилительного оборудования. В предусмотренном для этой цели зале в нижнем этаже бункера связи установили и включили в работу самые современные тогда линейные усилители общим числом 540 штук. Но этого оказалось достаточно лишь на момент запуска узла связи, возраставшая в ходе войны мощность узла потребовала увеличения числа усилителей. В свою очередь, увеличение количества оборудования, выделяющего значительное количество тепла, привело к повышению температуры в помещениях бункера, что затрудняло работу персонала.
Также развивалось и расширялось в ходе войны использование самой современной уплотняющей аппаратуры, позволяющей использовать одну линию связи для одновременной передачи сообщений нескольким абонентам.
Отказ от строительства второго запланированного бункера связи привел к оборудованию в бункере связи «Zeppelin» 2-х телеграфных центров. В то время как армейский телеграфный центр находился в верхнем этаже длинной части бункера, телеграфный центр транспортной службы армии находилось в том же самом этаже пристройки бункера. В обоих центрах стояли по два телеграфных коммутатора типа «T 38», обеспечивавшими автоматический вызов и соединение 160-и абонентов.
Для одновременного обмена телеграммами участниками в ходе телеграфных переговоров в каждом из двух залов установили до 40 рабочих машин. При этом речь шла почти исключительно о машинах фирм Siemens и Lorenz. У этих аппаратов отпечатанная лента с принятым текстом телеграммы должна была автоматически наклеиваться телетайпом на формуляр сообщения. Напротив, тексты отправляющихся телеграмм предварительно набивались устройством под названием «трансмиттер» на перфоленту и с помощью передатчика перфленты передавались машинным способом, что существенно ускоряло передачу по сравнению с ручной работой. На каждом узле связи имелись отдельные аппаратные кодированной телеграфной связи.
В нижнем этаже бункера располагалась так называемая станция WT, то есть «телеграфная станция переменного тока» (в тридцатые годы переменный ток все увереннее вытеснял из телеграфной аппаратуры ток постоянный). Здесь работала ультрасовременная телеграфная аппаратура, которая обеспечивала одновременную работу 12 или 18 телеграфных каналов по телефонному каналу. Именно высота стоек для телеграфной аппаратуры обусловила то, что высота помещений нижнего этажа бункера (3, 25 м) была на 50 сантиметров больше, чем в верхнем этаже.
Средства связи, устройства обеспечения и оборудование бункера связи «Zeppelin» требовали стабильного электроснабжения. В обычных условиях объект получал необходимую электроэнергию из общей сети электроснабжения. В чрезвычайных ситуациях - при аварии общего энергоснабжения - смонтированные в полуподвальном этаже пристройки бункера 2 высокопроизводительных корабельных дизеля мощностью 1000 и 300 лошадиных сил гарантировали продолжение работы его технических устройств. Установленная в смежном помещении цистерна с горючим гарантировала непрерывную эксплуатацию силовых агрегатов в течение более 15 дней. Одновременно «Amt 500» располагала многочисленными свинцовыми аккумуляторами, которые установили несколькими длинными рядами непосредственно наряду с выпрямителями и преобразователями в двух специальных помещениях. С помощью батарей в крайнем случае было возможно дополнительное - разумеется, на ограниченное время - энергоснабжение установок связи и ограниченное освещение сооружения.
Для быстрой доставки получаемых и отправляемых письменных сообщений (например, в Берлинской сети пневмопочты участок протяженностью 12 километров контейнеры с почтой преодолевали за 35 минут) бункер связи «Zeppelin» был связан с бункерными комплексами «Maybach I» и «Maybach II» линиями пневматической почты. Центральная станция пневмопочты находилась в полуподвальном этаже длинного бункера. Отсюда шли 14 труб, которые следовали сначала западной, затем южной штольней вплоть до бункерного комплекса «Maybach I», где они разделялись. Отсюда шла труба в каждый из двенадцати домов-бункеров, оставшиеся две трубы шли до конца южной штольни, после этого в земле на глубине 2,50 м до одного из домов бункерного комплекса «Maybach II». В этом бункере находилась центральная станция второй пневматической почтовой установки, которая служила только для связи в пределах комплекса «Maybach II».
В случае необходимости все линии и все соединения абонентов могли заводиться на особенный контрольный пункт военной разведки (абвер) в верхнем этаже бункера и прослушиваться там. Звукозаписывающие устройства со стальной лентой, которые могли включать себя самостоятельно, сохраняли запись этих переговоров.
Для управления службой эксплуатации и гарантии взаимодействия различных участвующих в службе движения служебных инстанций все помещения бункера связали друг с другом так называемой служебной АТС на 80 абонентов. Кроме того, служебные линии связывали «Zeppelin» с Берлинским автоматическим телефонным узлом на Winterfeldstra;e, бункером вспомогательной междугородной телефонной станции на Wilmersdorfer Platz, с центром связи армии резерва и другими важными для работы узла связи учреждениями.
Примерно 50 отдельных междугородных телефонных линии транспортной службы вермахта завели в верхнем этаже бункера на специальный «железнодорожный» коммутатор. Доступ к этой телефонной сети имел специальный круг абонентов.
В верхнем этаже длинной части бункера в одном из помещений разделения кабеля оборудовали так называемый измерительный центр дальней связи, в котором в течение всей войны работали инженеры Немецкой имперской почты. Здесь проводились не только все необходимые измерительные работы, здесь также разместили организационный центр для всего полагающегося обслуживания и ремонта технических устройств связи и оборудования.
Так называемые телевизионные помещения в верхнем этаже бункера спроектировали с учетом перспективы запланированного на более поздний срок внедрения широкополосных кабелей и возможного вместе с этим в будущем телевизионного приема. В 1936 году Немецкая имперская почта ввела в эксплуатацию первый коаксиальный кабель, который допускал кроме всего прочего также передачу телевизионных каналов. Хотя немецкая сеть широкополосного кабеля до начала войны была значительно распространена, она не доходила до запланированного присоединения к «Zeppelin». Во время войны телевизионные помещения использовались в других целях.
Также в верхнем этаже бункера находились технические базовые устройства центральной службы времени и радиовещания, или командного устройства, к которому присоединялись не только «Zeppelin», но и все бункеры «Maybach». Это устройство обеспечивали вещание помощью конденсаторных микрофонов из командного центра, который находился, в помещении дома бункера номер 6, местонахождения начальника Генерального штаба армии и оперативного отдела.
Часть проекта, предусматривающую размещение в бункере «Zeppelin» радиоприемного центра, не реализовали. Радиоцентр командования армии в итоге разместился не под землей, а на мансарде дома-бункера A12 поселения «Maybach I».
В то время как эксплуатация узла связи находилась в руках военных, общее техническое обслуживание и обслуживание установок связи «Amt 500» проводилось инженерами и техниками Немецкой имперской почты. В результате затяжного хода войны, когда работающие на узле связи солдаты-связисты постепенно уходили на фронт, их рабочие места занимали женщины из вспомогательной службы связи сухопутных войск, которых с 1943 года разместили недалеко от бункера в специальном лагере.
Контроль за работой всего узла связи «Zeppelin» осуществлялся централизованно: данные о работе средств связи, обеспечивающих устройств и оборудования бункера сходились на центральный пульт, где сначала дежурили гражданские специалисты, затем это место занял офицер-связист.
***
Строительство комплекса бункеров, предназначенных непосредственно для служб Генерального штаба сухопутных войск (ОКН), шло параллельно строительству узла связи. Эти бункеры, объединенные названием «Maybach I», находились на удалении немногим более 100 метров от «Zeppelin». Позднее, уже после начала второй мировой войны, недалеко от «Maybach I» построен аналогичный комплекс бункеров, получивший название «Maybach II».
Комплекс «Maybach I» состоял из 12-ти, а «Maybach II» из 11-ти однотипных бункеров. Эти симпатичные домики представляли собой соединенные подземными штольнями бункеры с толстыми бетонными стенами и крышами, электрическим освещением, массивными стальными дверями и принудительной вентиляцией, обеспечивавшими защиту даже при сильных бомбардировках. Внешний вид бункеров (черепичные крыши, облицовка стен, деревянная отделка стальных внешних дверей) обеспечивал хорошую маскировку, делая их малоотличимыми от других зданий лагеря.
Каждое здание - 36,20 x 16,39 м в плане - имело 2 надземных этажа и мансарду, которые связывала лестничная клетка, несколько смещенная от центра к одному из торцов здания. В каждый дом вели 4 входа, по одному с каждой стороны здания. В то время как бетонные стены 1-го этажа здания, образующие внешний прямоугольник, достигали толщины 40-60 см, внутренние стены 1-го этажа имели толщину 1 метр. Острая двускатная крыша из бетона толщиной 0,5 метра должна была обеспечить рикошетирование бомб. В надземных этажах и мансарде располагались служебные помещения, которые до конца войны использовались различными служебными инстанциями OKH.
Кроме этого, каждое здание имело два подземных этажа, доступ к которым обеспечивался с двух лестничных клеток, расположенных в середине длинных стен. Стальные двери толщиной 30 мм, которые закрывали в случае опасности, газонепроницаемо отделяли нижние помещения от верхних. В случае опасности «жители дома» могли в самое короткое время переместиться из верхних помещений в нижние и там продолжать их работу без существенного приостановления. Для этого обстановка нижних этажей бункера соответствовала в отношении оборудования и связи верхним служебным кабинетам. В обоих подземных этажах бункера из поперечного коридора, связывающего обе лестничные клетки, проходы вели в расположенные справа и слева служебные помещения. В верхнем этаже бункера, подвале, имелись 7 и во втором этаже бункера, так называемом глубоком подвале, 8 рабочих помещений. Подошва бункера лежала на 8,2 м ниже пола первого этажа. Все стены и потолки подземной части здания имели толщину 1,0 м.
Все бункеры комплекса «Maybach I» почти 600-метровая кольцевая штольня связывала друг с другом и южной штольней бункера связи «Zeppelin». Аналогичная кольцевая штольня связывала бункеры комплекса «Maybach II».
***
Находящимся в бункерах сотрудникам штабов и узла связи в случае бомбардировки противником Вюнсдорфа ничто не угрожало, но требовалось защитить и многочисленный персонал расположенных в лагере учреждений. Подземными сооружениями территорию лагеря уже достаточно насытыли, поэтому выбрали наземный вариант бомбоубежищ - остроконечные бетонные башни.
Первую башню-бомбоубежище на 200 человек немецкий архитектор Лео Винкель запатентовал в сентябре 1934 года. Сооружение представляло собой 20-метровую башню из бетона в 9 этажей, два из которых лежали ниже поверхности земли. Для реализации этого патента была создана фирма «L. Winkel und Co.», однако тогда спрос еще не созрел, и автор даже предлагал использовать сооружение как водонапорную башню. В феврале 1938 года запатентовали усовершенствованный проект, в котором форма башни в значительной степени сохранилась, но отсутствовали подземные этажи.
Эффективность сооружения обуславливалась тем, что вероятность попадания бомбы в башню относительно невелика, а форма такова, что даже упавшая на башню бомба скользит вдоль ее наружной стенки, не проникая внутрь, и взрывается у массивного основания. Такие башни, занимающие небольшую площадь, могли возводиться в местах плотной застройки и большого скопления людей – например, в жилых кварталах, на территориях промышленных предприятий. Конструкция фундамента башни Винкеля – плита неглубокого залегания - снимала массу проблем, связанных с земляными работами, грунтовыми водами, а также подземными коммуникациями, которых обычно много в городах.
В дальнейшем были разработаны 4 варианта башен из железобетона емкостью от 168 до 400 человек, и 5 вариантов из бетона со стальными перекрытиями емкостью от 164 до 500 человек. Внутренний диаметр башни составлял от 8,40 м до 10 м. Толщина стен бетонных башен с двух метров на уровне земли уменьшалась на 5 см при подъеме на каждый метр. В железобетонном исполнении толщина стены на высоте территории составляла 1,10 м и по мере подъема на 1 метр становилась тоньше на 3 см. Фундаменты имели минимальную ширину 2,3 м, минимальную глубину залегания 1 метр. Инструкция по строительству башен предписывала использовать минимум 300 кг цемента на кубометр бетона.
Каждая башня оснащалась вентиляционной установкой, кроме того, в отсутствие электроснабжения обеспечивалось проветривание. В случае химической угрозы башня должна была закрываться герметически. На каждом этаже башни устанавливались 1-2 электрокамина мощностью от 1000 до 2000 ватт. В первом этаже каждой башни размешался командный пункт, пожарная команда, а также медпункт и группы обеззараживания и восстановления с соответствующим оборудованием.
Строили такие сооружения не только для военных, но и для защиты персонала железных дорог, промышленных предприятий, и до конца 1941 построили в Германии и Австрии около сотни штук; затем из-за нехватки стройматериалов строительство башен, требовавших на 20% больше бетона, чем типовое бомбоубежище, прекратили. Известен только один случай пролома башни, при котором погибло 5 человек - во время бомбежки заводов «Focke-Wulf» в Бремене.
В лагере «Zossen» в 1938-1941 гг. были построены 19 башен противовоздушной обороны, так называемые башни типа 2, восьмиэтажные (на двух верхних этажах находилась вентиляционная техника) железобетонные высотой 23 метра; каждая башня вмещала 315 человек.
***
15 августа 1939 года, когда до начала войны остается две недели, Имперское министерство почты сообщает инспекции связи об окончании технической подготовки связи для операции «Weiss», а Немецкие железные дороги в этот же день получили от начальника транспортной службы армии заранее оговоренное «предварительное предупреждение» для предоставления необходимого транспорта. В последующие дни запустили в работу сети связи армейского командования, транспортной службы, присоединены сети связи авиации и флота, и к вечеру 22 августа «Zeppelin» был готов к работе.
По мере того, как начавшаяся через неделю война охватывала все новые и новые территории, нагрузка на «Zeppelin» возрастала, что обусловило продолжавшееся в течение всей войны расширение и совершенствование технических возможностей узла связи.
***
В ночь с 25 на 26 августа и в течение этого дня различные отделения и служебные инстанции командования вермахта прибыли в лагерь «Zossen» и приступили к работе в выделенных им домах бункерного комплекса «Maybach I». А вскоре, в последние мирные дни 1939 года, доказала свою эффективность система связи, центром которой стал узел связи «Zeppelin». Приказ Гитлера, отправленный по телеграфным и телефонным каналам из Вюнсдорфа в нижестоящие штабы 25 августа в 15.25, сообщал в войска день и время начала боевых действий против Польши: 26 августа, 4 часа 30 минут. А в 20.30 в войска отправили следующий приказ Гитлера, отменявший начало боевых действий в назначенный ранее день и час. И только благодаря эффективно действующей связи приказ до полуночи поступил во все дивизии и мог быть выполнен.
Следующий приказ о начале боевых действий, 1 сентября в 4 часа 45 минут, отправили около 17.00 31 августа – и его уже не отменили. Вторая Мировая война началась.
Значение объекта «Zeppelin» как центра военной связи сохранялось и в те периоды (большую часть войны именно так и было), когда высшее командование армии находилось не в штаб-квартире Zossen, а в различных полевых штаб-квартирах.
***

***
Кольцо истории замкнулось
1945 год начался активными широкомасштабными действиями Советской Армии на всем советско-германском фронте. В соответствии с замыслом Ставки Верховного Главнокомандования зимой - весной 1945 года советские войска провели серию стратегических наступательных операций: Висло-Одерская (12 января - 3 февраля), Восточно-Прусская (13 января - 25 апреля) и Восточно-Померанская (10 февраля - 4 апреля), в результате которых общее оперативно-стратегическое положение вермахта резко ухудшилось. В феврале-марте 1945 года войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов разгромили противника в Восточной Померании и Силезии и вышли на рубеж рек Одер и Нейсе. Война пришла непосредственно на территорию Германии. К началу апреля советские войска захватили кюстринский плацдарм и находились в 60 км от Берлина. Соединения и части 2-го Белорусского фронта разгромили противника в районе Данцига и Гдыни. Англо-американские войска завершили окружение рурской группировки врага и к середине апреля передовыми частями вышли на Эльбу в 100-200 км от Берлина.
На берлинском направлении против частей Советской Армии сосредоточилась главная группировка противника. Она включала группу армий «Висла» и основные силы группы армий «Центр». Здесь создали глубоко эшелонированную оборону, включавшую одерско-нейсенский рубеж, состоявший из трех полос глубиной 20-40 км, и Берлинский оборонительный район. Берлинский оборонительный район включал в себя 3 кольцевых обвода. Внешний оборонительный обвод проходил по рекам, каналам и озерам в 25—40 км от центра столицы. Основу его составляли крупные населенные пункты, превращенные в узлы сопротивления. Одним из таких узлов стал Цоссен.
***
12 февраля 1945
С учетом становящегося все более угрожающим положения на восточном фронте, начальник генерального штаба генерал-полковник Гудериан издает приказ, в соответствии с которым предстоит освободить Цоссен-Вюнсдорф от «ненужных» частей OKH. Приказ предусматривает строгое сохранение в тайне самого факта эвакуации, чтобы «не могло возникнуть самое незначительное беспокойство населения». Этот приказ положил начало продолжавшейся несколько недель эвакуации, сначала в центр, а позже в южные районы Германии. После появления приказа штаб-квартира OKH разделяется на ступень A, остающуюся в Цоссене и ступень B, которой предстоит эвакуироваться. Вместе со ступенью B предстоит эвакуировать значительную часть имущества и оборудования ступени A. Пунктом назначения для эвакуации ступени B выбран район Гота-Ордруф-Оберхоф -лагерь «Olga» с расположенным на полигоне Ордруф узлом связи «Amt 10». Этот лагерь еще в 1936 году определен запасным для размещения руководства и штаб-квартиры OKH в ходе войны.
***
В ночь с 13 на 14 февраля с вокзала Вюнсдорфа отправляются два поезда с кодовыми наименованиями «Hermes 1» и «Hermes 2». Первый из них увозит большой передовой отряд для подготовки приема в новом пункте размещения следующих запланированных поездов. Передовая команда состоит из служб комендатуры штаб-квартиры OKH и связистов. Вторым поездом отправляются принадлежащие к ступени B части штаба начальника службы вооружения при командовании армии.
23 февраля 1945
Начиная с этого дня, из Вюнсдорфа ежедневно отправляются поезда с кодовым наименованием «Edelwei;» и порядковым номером, увозящие эвакуируемые службы в новый район размещения.
26 февраля 1945
Успешное наступление Советской Армии в Восточной Померании и возрастающая угроза штаб-квартиры OKH в Zossen-W;nsdorf вынуждает генеральный штаб к новым изменениям в организации руководства. Приказом начальника генерального штаба прежняя ступень A снова разделяется. В Цоссене остается лишь малая часть штаба под наименованием «F;hrungsstaffel HQu.OKH» (руководящая ступень). Большая часть, так называемая «Arbeitsstaffel HQu.OKH» (рабочая ступень) необходимо перенести также в район «Olga». 
28 февраля 1945
Поступившая между тем информация о катастрофическом положении со связью в районе «Olga» побуждают начальника генерального штаба внести уточнения в формулировки приказа от 26 февраля об организации эвакуации. С тем, чтобы в результате переезда не нарушилась организованная работа штабов начальника транспортной службы и генерального инспектора бронетанковых войск, принято решение оставить их в Цоссене-Вюнсдорфе, чтобы использовать еще работающую здесь связь. Переезд откладывается до тех пор, когда на новом месте создадут условия, гарантирующие работоспособность штабов. В полночь 28 февраля Вюнсдорф покидают два очередных поезда, увозящие в направлении южной Германии большую часть штаба генерал-квартирмейстера.
1 марта 1945
Находящийся в должности начальник генерального штаба генерал-полковник Гудериан подписывает приказ, которым назначенное на 28 февраля начало переезда штабов транспортной службы и генерального инспектора бронетанковых войск в район «Olga» переносится на 17 марта. Около полуночи из Вюнсдорфа в сторону Готы отправляется поезд, увозящий частично штаб начальника связи армии и штаб железнодорожных подразделений.
15 марта 1945 года
Воздушные тревоги давно стали неотъемлемой частью военных будней Цоссена-Вюнсдорфа, но собственно бомбардировок было немного и большинство бомб не достигало своей цели, лишь несколько налетов нанесли незначительный урон сооружениям лагеря. Так продолжалось до 15 марта, когда большая группа американских бомбардировщиков сбросила свой смертоносный груз на Вюнсдорф и лагерь «Zossen». Подробности операции впечатляют. С 14.18 ч. до 15.36 ч. (78 минут) 584 бомбардировщика B17 и B24, охраняемые истребителями, сбросили 4 706 фугасных бомб всех калибров (примерно 800 т) и 2 293 связок зажигательных бомб (примерно 57 т), т.е. в течение каждой минуты нападения взрывались примерно 11 т бомб. Огромное количество зажигательных бомб причинило значительный ущерб жилым домам, казармам и баракам, однако большая часть фугасных бомб взорвалась в лесном массиве к западу от имперского шоссе 96, что подтвердила аэрофотосъемка, сделанная американцами 22 марта. Комплексы бункеров и башни-бомбоубежища остались неповрежденными, лишь бункер связи «Zeppelin» получил прямое попадание в области главного входа, что никак не повлияло на его дееспособность. В результате налета погибло около 120 человек, при этом 19 конических башен-бомбоубежищ базового лагеря, способные защитить примерно 6 000 человек, не были заняты полностью.
Этому налету предшествовало письмо начальника штаба ВВС Красной Армии, маршала авиации С. Худякова, главе американской военной миссии в Москве генерал-майору Дину от 11 марта 1945 года , содержавшее просьбу разбомбить штаб-квартиру командования немецкой армии в районе Цоссена. В письме выражалась уверенность, что такая мера нарушит нормальную деятельность немецкого генерального штаба и заставит перенести его в другое место, при этом немцы потеряют важный центр управления и связи. К письму прилагалась карта с обозначением места размещения немецкого генерального штаба.  Но для американцев не Цоссен был главной целью. Руководитель американского атомного проекта генерал Л. Гровс впоследствии рассказал, что налетом на штаб-квартиру немецкого командования в Цоссене отвлекалось внимание и русских, и немцев от завода компании «Auergesellschaft» в Ораниенбурге, в 30 километрах севернее Берлина, который бомбили столь же сильно в то же самое время. Этот завод, где изготавливали металлический уран и торий для германского атомного проекта и попадавший в советскую оккупационную зону, не должен был оказаться в руках у русских.
16 марта 1945
Командование союзников распространяет сообщение, что материальный ущерб от воздушного налета на штаб-квартиру OKH, произведенного накануне, чрезвычайно высок; в частности, речь шла о том, что разрушен центральный узел связи немецкого командования. Это не соответствовало действительности, свои достижения союзники несколько преувеличили - расположенный глубоко под землей узел связи «Zeppelin» продолжил работу, бомба повредила лишь грузовой лифт. На непродолжительное время, где-то около часа, прервалась связь между бункерным и комплексами «Maybach I» и «Maybach II». 
17 марта 1945
Еще остающиеся до сих пор частично штабы транспортной службы и генерального инспектора бронетанковых войск, а также другие служебные инстанции штаб-квартиры покидают свои, частично разрушенные или поврежденные при нападении на Zossen-W;nsdorf два дня назад помещения. Короткий марш к вокзалам в Цоссене и Вюнсдорфе, погрузка - и четыре поезда отправляются этой ночью в направлении Тюрингии.
23 марта 1945
Во время вечернего совещания в Берлинской имперской канцелярии Гитлер отказывается от внесенного главным адъютантом предложения переселяться в случае дальнейшего разрушения имперской канцелярии в бункеры Цоссена, считая их недостаточно надежными.
28 марта 1945
Гитлер освобождает генерал-полковника Гудериана от должности начальника Генерального штаба и назначает новым (и последним) начальником Генерального штаба генерала пехоты Кребса.
31 марта 1945
Начинается перемещение по железной дороге штаб-квартиры OKH из лагеря «Olga» (Ордруф) в южную Германию, в район Берхтесгаден - Бад Райхенхалл - Зальцбург, в так называемую «альпийскую крепость», обозначаемую также псевдонимом «Serail». В «альпийскую крепость» с начала 1945 года немцы планировали превратить горный район к югу от Мюнхена – южную часть Баварии и австрийский Тироль. Но у назначенного командовать «альпийской крепостью» фельдмаршала Кессельринга никаких иллюзий в отношении этой «крепости» не было. 
6 апреля 1945
Так как большая часть штаб-квартиры OKH разместилась между тем в южной Германии в районе «Serail», комендант штаб-квартиры также покидает Цоссен и переезжает в Бад Райхенхалл. В Цоссене-Вюнсдорфе остается лишь небольшая часть служб комендатуры.
11 апреля 1945
За приказом Гитлера по образованию главных штабов A и B на случай разделения имперских областей на северную и южную части, следуют соответствующие указания командующего OKW о назначения филиалов организации снабжения, транспорта, связи и вооружения. Из еще имеющегося в распоряжении в Цоссене-Вюнсдорфе персонала штабов связи и транспорта формируются соответствующие штабы для областей А и В.
16 апреля 1945 года
Советская Армия силами 2-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов начинает Берлинскую операцию. Замысел операции предусматривает прорыв обороны противника по рекам Одер и Нейсе мощными ударами войск трех фронтов (1-го и 2-го Белорусских и 1-го Украинского), развитие наступления в глубину, окружение основной группировки немецких войск на берлинском направлении с одновременным рассечением ее на несколько частей и последующим уничтожением каждой из них. В дальнейшем, на 10-12 день операции, советские войска должны выйти на Эльбу для соединения с войсками союзников.
Наступающим южнее Берлина с рубежа реки Нейсе войскам 1-го Украинского фронта предстоит, разгромив группировку противника в районе Коттбуса и южнее Берлина, не позднее 10-12-го дня операции овладеть рубежом Белиц, Виттенберг, река Эльба, Дрезден. Фронт наносит два удара: главный в общем направлении на Шпремберг и вспомогательный на Дрезден.
В полосе 1-го Украинского фронта операция начинается с двухчасовой артиллерийской подготовки, в результате чего вражеская оборона подавлена в глубину на 3-4 километра. С 14 часов в бой вводятся передовые отряды танковых и механизированных корпусов 3-й и 4-й гвардейских танковых армий. К вечеру 16 апреля первая линия Нейсенского оборонительного рубежа прорвана войсками 1-го Украинского фронта на 26-километровом участке. 
17 апреля 1945 года
В прорыв вводятся основные силы обеих танковых армий 1-го Украинского фронта, которые совместно с общевойсковыми соединениями к исходу дня завершают прорыв второй линии обороны. Вечером командующий фронтом маршал Конев получает приказ Ставки Верховного Главнокомандования ускорить форсирование Шпрее и обеими танковыми армиями наступать на Берлин с юга. 
В соответствии с полученными от командующего фронтом указания¬ми командующий 3-й гвардейской танковой армией генерал-полковник П. С. Рыбалко в 23 часа 17-го апреля от¬дает приказ войскам ар¬мии безостановочно продолжать преследова-ние отходящих войск противника и с ходу, на плечах войск противника, форсировать р. Шпрее. В 3 часа 40 минут 18-го апреля командующим 3-й гвардейской танковой армии получена новая ди¬ректива командующего фронтом: «В течение ночи с 17 на 18 апреля форсировать р. Шпрее и развивать стремитель¬ное наступление в общем направлении Фетшау, Гольсен, Барут, Тельтов, южная окраина Берлина. Задача армии в ночь с 20 на 21.4.45 - ворваться в город Берлин с юга».
18 апреля 1945 года
В этот день танковые и механизированные корпуса 3-й гвардейской танковой армии форсируют Шпрее и поворачивают на север, на Берлин. Что значит для нас Волга, то для немцев значит Шпрее, на берегах Шпрее стоит Берлин, и «напоить коней из Шпрее» означало Победу; впоследствии словами «Путь от Волги и до Шпрее…» будет начинаться одна из строф гимна Группы советских войск в Германии. «На Шпрее расплатимся за все» - такими были газетные шапки в день, когда Москва салютовала в честь освобождения Сталинграда от захватчиков, - отметил в дневнике известный писатель, в те дни корреспондент газеты «Правда» на 1-м Украинском фронте, Борис Полевой, наблюдавший за форсированием Шпрее. 
19 апреля 1945 года
С прорывом тактической обороны противника в полосе 1-го Украинского фронта создаются условия для стремительного продвижения его танковых войск. 3-я и 4-я гвардейские танковые армии с утра 19 апреля начинают продвигаться на Цоссен и Луккенвальде. В штабных бункерах Вюнсдорфа, в атмосфере тревожного ожидания, готовятся к намеченной на предстоящую ночь эвакуации, однако разрешение из Берлина на переезд штабов еще не получено.
20 апреля 1945 года
Командование военно-воздушных сил сил Соединенных Штатов Америки и Великобритании доступными средствами отмечает последний день рождения Гитлера; в качестве подарка Берлин в полдень атакуют 1000 бом¬бардировщиков. Налет продолжается два часа, количество сброшенных бомб почти в два раза превышает среднемесячные показатели.
С юга на Берлин идут советские танки. «Наиболее стремительно действовал 6-й гвардейский танковый корпус генерала В. А. Митрофанова. Начав наступление утром 19 апреля, гвардейцы, не встречая серьезного сопротивления противника и не прекращая движения ночью, в 12 часов 20 апреля передовыми частями подошли к Баруту, продвинувшись за полтора суток на 80 км».  В течение часа Барут взят совместными действиями 52-й и 53-й гвардейских танковых бригад 6-го гвардейского танкового корпуса. Продолжившая наступление на Вюнсдорф 53-я гвардейская танковая бригада в 16.00 остановлена завалом на шоссе южнее населенного пункта Нойхоф, в пяти километрах от штабных бункеров Вюнсдорфа. 
21 апреля 1945 года
Первый тревожный звонок прозвучал в ставке Генштаба давно, еще в 1941 году, когда начальник Генерального штаба генерал-полковник Гальдер отметил 11 августа в служебном дневнике: «Общая обстановка все очевиднее и яснее показывает, что колосс-Россия, который сознательно готовился к войне, несмотря на все затруднения, свойственные странам с тоталитарным режимом, был нами недооценен. Это утверждение можно распространить на все хозяйственные и организационные стороны, на средства сообщения и, в особенности, на чисто военные возможности русских».  А финальный звонок прозвучал в 6 часов утра 21 апреля 1945 года, когда адъютант начальника Генерального штаба генерала Кребса, капитан Больдт получил от обер-лейтенанта Кренкеля, командира отправленного накануне навстречу советским частям одного из подразделений по охране штаба ОКH, информацию, что от Барута к Цоссену идет колонна советских танков. Но немецким штабным чинам просто повезло, спустя некоторое время советская танковая колонна остановилась, и остатки обоих штабов – OKH и OKW - успели эвакуироваться. В 13.00 в Вюнсдорфе получен приказ о переезде, и в 14.00 первая колонна автомашин и автобусов, с остатками персонала штаб-квартиры OKH, на высокой скорости выходит за пределы лагеря «Zossen». На подходе к Цоссену колонну атакует группа немецких самолетов и поджигает две автомашины. Пилоты действуют в твердом убеждении, что атакованная автоколонна принадлежит передовым отрядам быстро приближающихся советских танковых соединений. Спустя некоторое время из лагеря выходит вторая колонна, эвакуирующая остатки персонала главного штаба вермахта. В то время как первая колонна направляется в район Потсдама, конечной точкой маршрута второй колонны является школа противовоздушной обороны в Ванзее. Около 20.00 обе автоколонны прибывают в места назначения. 
Боев за сам Вюнсдорф не было, и он во второй половине дня 21 апреля достается нам целехоньким; в результате боя с 21 часа 21 апреля до 6 часов 22 апреля от противника полностью очищен Цоссен. 
Взяла Вюнсдорф 22-я гвардейская мотострелковая бригада полковника Х. С. Богданова, и неважно, что первыми через городок прошли танкисты 53-й гвардейской танковой бригады. Ибо сказано: «можно засыпать землю бомбами, можно обработать ее снарядами, можно проутюжить ее танками, но пока не пришла пехота - эта земля ничья». За «овладение территорией второго эшелона штаба Верховного командования гитлеровской Армии, который находился в населенном пункте Вюнсдорф» командир бригады полковник Х. С. Богданов был удостоен звания Героя Советского Союза.
Что командовал 22-й гвардейской мотострелковой бригадой именно полковник Х. С. Богданов, приятно и символично для автора книги: недолгая и трагическая военная судьба моего деда по материнской линии была связана со штабом 24-й танковой дивизии РККА, которая на Лужском оборонительном рубеже под Ленинградом в июле-августе 1941 года изрядно наваляла «гансам»; оперативный отдел штаба дивизии в те дни возглавлял майор Х. С. Богданов.
Интересно – командующий 1-м Украинским фронтом маршал Конев утверждает в своих мемуарах, что знал о расположенном в Цоссене комплексе бункеров Генштаба.  А генерал-полковник Рыбалко, чей путь к Берлину шел через Цоссен, ничего подобного не знал, как он заявил позднее на разборе действий армии в Берлинской операции: «Разведка у нас работала пло¬хо. Мы даже не знали, что в Цоссен находи¬лась Ставка германского Генштаба. Две бри¬гады вошли в Цоссен, и Ставка на их глазах ушла из Цоссена. О Цоссене мы узнали от корреспондентов». 
***
Подробное описание первых дней пребывания советских солдат в штабных комплексах немецкого командования принадлежит перу известного писателя, в те дни военного корреспондента газеты «Правда» Бориса Полевого. Вероятно, не следует забывать, что перед нами работа мастера художественного слова.
«Рейнеке-Лис шанце».
Начальника штаба командования немецкими сухопутными войсками генерала Альфреда Иодля, как свидетельствуют пленные офицеры, в немецкой армии не любят и зовут Рейнеке-Лис. Есть такой сказочный персонаж в немецком фольклоре — хитрая, изворотливая, бессовестная зверюга. Ну, а город Цоссен, что севернее Берлина, и, собственно, даже не город, а район возле этого города, да и не сам район, а заболоченный лес, в котором был построен поселок, где размещалась ставка генерального штаба сухопутных сил, немецкие военные звали «Рейнеке-Лис шанце» — логово рейнского лиса.
Так вот, это логово взято сегодня, 21 апреля, танкистами генерала Рыбалко. Здесь в подземных убежищах, в просторных бетонированных бункерах, разрабатывались планы нападения на мирные страны, в том числе и на Советский Союз, Здесь опьяненные легкими победами в Западной Европе гитлеровские генералы воплощали в директивы, инструкции, планы мечту фюрера о покорении мира, «по крайней мере, на ближайшую тысячу лет». Здесь, по сведениям нашей разведки, неоднократно подтвержденным теперь показаниями многих сдавшихся в плен офицеров, генштаб помещался до последних дней.
Цоссен — один из бастионов так называемого берлинского оборонного кольца. Теперь мы видим, что это хорошо укрепленный район с разветвленной системой инженерных сооружений. Лесистая, болотистая местность окружает его, затрудняя танкистам маневр. Но к нам в руки этот укрепрайон попал почти нетронутым. По словам П. С. Рыбалко, человека прямого, не любящего, как говорится, золотить пилюлю, он мог бы здесь надолго застрять, если бы дух немецких войск не был уже подорван неудачами в предыдущих сражениях, а управление не было расстроено. Как только авангарды танкистов заняли городок Барут и над Цоссенским районом нависла опасность окружения, штабисты стали разбегаться, успев, однако, взорвать часть бункеров.
Ходим по цоссенскому лесу и убеждаемся, что логово это было задумано действительно хитро. В лесу разбросаны небольшие коттеджи, с виду ни дать ни взять средней руки дачи. С воздуха все это, вероятно, выглядит как безобидный дачный поселок, каких много вокруг. Но из некоторых этих домиков лестницы вели в подземные бункеры, где под защитой толстого слоя литого бетона были просторные комнаты, кабинеты, залы, в которых генералы, планируя новые операции, проигрывали их на макетах. Это-то и было истинным «Рейнеке-Лис шанце».
Мы приехали туда, когда там уже хозяйничали наши саперы. У некоторых объектов еще стояли синенькие колышки с надписями «Осторожно, заминировано!». Вокруг построек плавным шагом двигались саперы-миноловы. В самом деле, несмотря на поспешное бегство штаба, мин здесь было рассовано довольно щедро, и несколько ухарей, не обративших внимания на эти синенькие колышки, уже подорвались.
Всеми этими работами руководил инженер-майор, веселый человек с лицом, густо усыпанным веснушками. Он показал ходы в подземные убежища. В люках поблескивала вода.
— Это у них, должно быть, так и задумано было, чтобы в случае необходимости пустить воду и затопить. И вот затопили. Огромные, вероятно, помещения были. Но туда уж теперь не попадешь.
— Откуда вы знаете, что огромные? Удалось захватить планы?
— Ну что вы. Немцы народ аккуратный. Разве они планы оставят? Угадываем мы это вот почему. Тут ведь кругом болота. И пруды были. Так пруды эти сейчас высохли. Начисто. Только тина осталась. Это сколько же нужно было воды спустить, чтобы такие пруды высушить! Идите, я вам покажу.
Идем. Вместо живописного пруда, обрамленного космами плакучих ив, еще покрытых желтоватой весенней зеленью, лишь черные пятна высыхающей грязи, где в водорослях шевелятся лягушки и тритоны.
— Тут ведь и рыба была. Отличная рыба. Собрали ее, сейчас варим и жарим. Жирнейшие караси. Но караси, черт с ними, досадно, что эти шанцы свои, или как они у них там назывались, затопили. Там ведь, наверное, интересно у них было. Смотрите, сколько проводов туда идет. Вот электриков вызвал. Провода эти им пригодятся.
Ночевать мы с Петровичем остались в одном из лжедачных домиков. Заснули на отличных, удобных койках немецких штабистов и спали, пока на заре не разбудил нас боец-посыльный.
— Товарищ подполковник, разрешите доложить. Наш майор вас к себе требует.
— Как это требует? Что такое?
— Каких-то там немцев, говорят, что ли, под землей откопали.
— Подземные немцы? Живые?
— Так точно. Только пьяным-пьяны. Еле на ногах держатся. Майор велит вам прийти поскорее.
Одеваясь и застегиваясь на ходу, спешу на зов. И подхожу как раз в тот момент, когда часовой ведет под конвоем трех немецких солдат, небритых, в расстегнутых кителях, с физиономиями, обросшими свалявшейся щетиной. Четвертого он вынужден вести, нежно обняв за талию. Меня приводят к одному из домиков, спуск в бункер откопан. Внизу электрический свет. Появляется вчерашний веснушчатый майор.
— Происшествие, как рассказ Эдгара По, — говорит он, улыбаясь. — Опишите, я уже и заглавие для вас придумал — «В подземном Цоссене». Что, плохое заглавие?
Что же случилось? Оказывается, кому-то из связистов понадобился конец кабеля. Подошел, тяпнул топором и свалился — топор пробил изоляцию и боец получил весьма ощутимый электрический удар. Кабель был под напряжением. Смышленый солдат пошел по проводу и заметил. что он уходит в землю возле одного из домиков. Позвал подмогу. Спуск, в который уходил кабель, был завален землей, но воды там не оказалось. Спустились. Просторные помещения. Горит свет. Зал, и в зале щелкают телеграфные аппараты, возле которых на полу лежат четыре вдрызг пьяных немецких солдата. А на стенке у входа фанерка, и на ней по-русски нацарапано: «То не надо ломать. То есть ценный трофей». Против входа в другую сторону отыскали скрытую железную дверь. Она вела в чуланчик. Там стояли корзины с бутылками шнапса, французского бренди, рейнских и мозельских вин. Замок был сбит, и много бутылок валялось пустыми.
Солдат-телеграфистов либо оставили здесь, обрекая на смерть, либо просто забыли впопыхах. Их офицер, какой-нибудь начальник этой телефонной или телеграфной станции, пожалел эту действительно отличную технику. Написал плакат и улизнул. Ну, а когда команда эсэсовцев подрывала подземелье, взрыв, по-видимому, оказался слабоват. Он лишь завалил вход, но не пустил воду. И вот погребенные взрывом солдаты решили весело дожить последние деньки. Мощные аккумуляторы работала, давали энергию, свет, крутили вентиляторы, ну и шнапса оказалось, на их счастье, достаточно.
— Это целое сокровище, миллионы стоит, — сказал, спустившись в подвал, наш офицер-связист. — А главное, все на ходу, все работает. Мы еще не разобрались, с кем поддерживается связь, но разберемся. И вообще интересно, кто же написал этот плакат. Если хотите узнать, подождите, пока эти четыре гаврика протрезвятся.
Мне ждать было некогда. Корреспонденция о Цоссене, задуманная просто как очерк, неожиданно приобрела оперативное значение.
В корзине возле аппарата лежали контрольные ленты. Я забрал их с собой, подумав, что интересно будет узнать, какие разговоры велись в подземной норе Рейнеке-Лиса в последние часы ее существования.
***
О том, в каком виде достались нам сооружения штаб-квартиры немецкого командования, свидетельства есть разные; наряду с рассказами о затоплении и подрыве бункеров имеются утверждения, что штабной комплекс попал в руки Советской Армии в целости и сохранности. Маршал Конев, побывавший в лагере «Zossen» 23-го апреля, упоминает в своих мемуарах, как и Б. Полевой, частично взорванные и затопленные бункеры, но оговаривается, что «Подземная штаб-квартира была так велика, что ни у Рыбалко, ни у меня не было тогда времени всю её осмотреть. Наши войска, а вместе с ними и наши мысли, были уже далеко за Цоссеном - в Берлине. Я смог осмотреть все эти сооружения лишь через шестнадцать лет после войны».  Однако в 1961 году, когда маршал Конев был назначен Главкомом ГСВГ – для напоминания оппонентам по ту сторону «железного занавеса» о штурме Берлина - он мог увидеть лишь восстанавливаемый узел связи и развалины комплекса «Maybach I». А вот член Военного Совета 3-й гвардейской танковой армии, генерал-майор танковых войск Герой Советского Союза С. И. Мельников в книге «Маршал Рыбалко» утверждает: «верхушка гитлеровской армии едва успела унести ноги, а взорвать и затопить свою подземную штаб-квартиру уже не смогла».
***
О захвате района размещения Генерального штаба германской армии командующий войсками 1-го Украинского фронта сообщил Верховному Главнокомандующему в донесении от 28 апреля 1945 года: «В лесу 2 км юго-восточнее Цоссен захвачен район, где с начала 1941 года по март 1945 года размещался генеральный штаб сухопутных войск германской армии.
Генштаб размещался в 24 2-этажных, тщательно замаскированных наземных зданиях и двух подземных на глубине 35 - 40 метров сооружениях с общим количеством комнат до 200.
В одном из подземных сооружений смонтированы: две автоматические и одна междугородная телефонные станции общей емкостью свыше 10 тыс. номеров, телеграфный узел на 60 телеграфных аппаратов, пневматическая почта и бюро времени. Все сооружения обеспечивались автономным электропитанием, имея мощную аккумуляторную батарею, два дизеля в 1500 лошадиных сил и 18 электрических агрегатов.
Одновременно в районе Белитц, 40 км юго-западнее Берлина, захвачен трансокеанский приемный радиоцентр Германии, при помощи которого Германия поддерживала радио- и бильдсвязь с Токио, Шанхаем и другими удаленными точками мира. Радиоцентр состоит из 50 магистральных высококачественных приемников, установок бильдсвязи и автономного электропитания. Приняты меры к охране захваченных объектов и дальнейшему их изучению». 
***
Через несколько дней Германия капитулирует, таким образом, кольцо истории замкнется; война закончится, вернувшись в свою отправную точку. Красная Армия пришла в Германию, в частности в Вюнсдорф, всерьез и надолго - и некоторым из подземелий Вюнсдорфа предстоит еще много лет состоять на действительной военной службе.
***

ГСВГ
После окончания Второй Мировой угроза возникновения новой большой войны не отступала ни на один день, и не от Советского Союза исходила эта угроза. Сегодня хорошо известны планы атомных бомбардировок и расчленения Советского Союза; основной вероятный противник, Соединенные Штаты Америки, уже имея ядерное оружие и опыт его применения (правда, против мирного населения), ощущал себя, в формулировке У. Черчилля, «на вершине мировой силы». Единоличное обладание США ядерным оружием завершилось в 1949 году, когда таковое появилось и у Советского Союза, но количественное отставание от США долгое время оставалось значительным. Так что реальные основания для опасений СССР существовали и, вооружаясь, Советский Союз всегда готовился противостоять любой агрессии, откуда бы она ни исходила, включая возможную американо-китайскую коалицию.
Готовность и способность Советской Армии дойти – в случае необходимости – до Ла-Манша и далее, до атлантического побережья континента, как и готовность прокладывать путь танковым армиям с помощью ядерного оружия, теперь не является секретом. Документы на сей счет обнаружились в архивах наших немецких друзей, Национальной народной армии ГДР – 527 ядерных ударов по аэродромам, военно-морским базам, штабам, складам, и прочим объектам НАТО; на 14-й день операции выход к Рейну и захват Дании, Нидерландов и Бельгии; к исходу 4-й недели операции выход к Атлантике , и эти планы выглядят не менее кровожадными, чем американские – но принципиальна разница в мотивации. В одном случае речь идет о нейтрализации внешней угрозы своей стране, в другом – о готовности США воевать везде и любыми средствами просто на том основании, что зоной чрезвычайно широко трактуемых интересов США является весь земной шар.
Мощная группировка советских войск в Восточной Германии, совместно с группами войск в Венгрии, Польше, Чехословакии, а также армиями стран Варшавского договора, гарантировала нашей стране надежную защиту от любой агрессии с запада; что «России нужно обезопасить свои западные границы», признал сам У. Черчилль в известной фултонской речи. И «часовые переднего края», как именовали воинов ГСВГ, стояли на страже советских государственных интересов в ключевом регионе мира, на линии противостояния двух идейно-политических систем и военных блоков.
***
Правовое положение Группы Советских войск в Германии определялось Соглашением между правительствами СССР и ГДР от 12 марта 1957 года. Соглашение заключили между двумя странами на основе договора, подписанного в Москве 20 сентября 1955 года. В Соглашении указывалось, что «временное нахождение» на территории ГДР советских войск не нарушает ее суверенитета, советские войска не вмешиваются во внутренние дела ГДР и в общественно-политическую жизнь страны.
Вопросы изменения численности и дислокации советских войск в республике должны были становиться предметом консультаций между двумя правительствами. Советские военнослужащие и члены их семей обязывались уважать и соблюдать действующее в ГДР право; соглашение предусматривало применение к ним немецкого права за совершение наказуемых действий. По представлению компетентных органов ГДР лицо, входящее в состав советских войск, и виновное в нарушении немецкого права, подлежало отзыву с территории республики. Правительство Советского Союза обязывалось возмещать правительству ГДР материальный ущерб, причиненный учреждениям и гражданам ГДР со стороны военнослужащих Группы войск. Немецкая сторона, в свою очередь, обязывалась возмещать материальный ущерб советским войскам и лицам, входящим в состав группы войск, со стороны граждан ГДР. В случае угрозы для безопасности советских войск в ГДР их командование могло принимать меры для ее устранения, при соответствующей консультации с правительством ГДР.
Соглашение оставалось в силе на время нахождения советских войск на территории ГДР. Для разрешения вопросов, связанных с Соглашением, создали смешанную советско-немецкую комиссию с местопребыванием в Берлине. В состав комиссии входили представитель правительства ГДР, посол СССР и один из заместителей Главнокомандующего, обычно по строительству и расквартированию. Сложностей в работе комиссии, как правило, не возникало. Без промедления решались вопросы отведения земельных участков и строений для нужд ГСВГ. В ГДР существовала специально созданная строительная организация, выполнявшая заказы воинских частей.
Большинство статей Соглашения носило формальный характер. Вопросы численности, пополнения, дислокации войск командование ГСВГ решало без консультаций с немецкой стороной. В частности, без уведомления правительства Восточной Германии в 1958-1959 гг. происходило развертывание советских ракет средней дальности на территории ГДР, когда в обстановке строжайшей секретности установили на боевые позиции 4 пусковые установки с 12 ракетами Р-5М с дальностью полета 1200 км и с ядерными боеголовками.
Дислокация советских частей и соединений на территории ГДР считалась военной тайной, хотя точный состав и дислокация войск Группы были хорошо известны западным разведкам (соответствующие данные о войсках НАТО были открытыми). Карта с номерами и районами дислока¬ции всех армий и дивизий ГСВГ, опубликованная западногерманским журналом «Шпи¬гель», стала неприятным сюрпризом для командования ГСВГ.
Не имела практического значения статья Соглашения о применении немецкого права к военнослужащим, совершившим преступные действия. Такие дела рассматривались советскими военными трибуналами, а осужденных отправляли в Советский Союз. Многие проблемы (если речь шла о мелких происшествиях) решались на основе договоренности командования воинских частей с местными властями. Немецкая сторона никогда не использовала предоставленное ей право выдвигать вопрос об отзыве со своей территории лиц, входящих в состав Группы войск. Практически Соглашение 1957 года, создавшее формально-юридическое обоснование пребыванию советских войск в ГДР, ничего не изменило в их реальном статусе. Советские военные сохраняли свои, по существу, экстерриториальные права, не подвергались контролю при пересечении границы ГДР со стороны немецких пограничных и таможенных органов.
Отношения Группы войск с немецкими государственными и партийными органами и общественными организациями определялись официальным курсом советского руководства, направленным на «братскую дружбу и сотрудничество» между КПСС и СЕПГ, между народами СССР и ГДР. На этой основе командование и политическое управление ГСВГ разрабатывали систему политико-воспитательной работы с учетом нахождения войск на территории союзного социалистического государства. На политзанятиях с солдатами и в ходе марксистско-ленинской подготовки офицерского состава изучались темы интернационального воспитания. Их основное содержание сводилось к следующим тезисам: войска ГСВГ имеют высокую честь представлять Советское государство и свой народ на территории нашего союзника - Германской Демократической Республики. Они защищают здесь на передовых рубежах государственные интересы СССР и всего социалистического содружества, выполняют свой патриотический долг.
Во внутренние дела, политическую и общественную жизнь ГДР советское военное командование, действительно, не вмешивалось. Но при том, что непосредственным проводником советской политики в ГДР было посольство Советского Союза, Группа Советских войск в Германии одним только фактом своего «временного присутствия», безусловно, оказывала определяющее влияние на всю обстановку в ГДР. Приходилось советским военным выполнять и конкретные поручения посольства, связанные с политической жизнью ГДР. В конце шестидесятых годов у советского руководства возникло ощутимое неудовольствие действиями Вальтера Ульбрихта, стремившегося к большей самостоятельности, в том числе, в выстраивании связей с ФРГ, и предложение заменить Вальтера Ульбрихта Эрихом Хонеккером, с которым 21 января 1971 года обратилась к генеральному секретарю КПСС Л. И. Брежневу группа сторонников Хонеккера в Политбюро ЦК СЕПГ, встретило понимание. В обеспечении смены власти участвовал и Вюнсдорф. Согласие на замену от самого Л. И. Брежнева получил Вернер Ламберц, сторонник Хонеккера, в конце апреля тайно и молниеносно слетавший в Москву. C этой целью он официально был приглашен для выступления перед офицерами ГСВГ в Вюнсдорф, и ответственный за советско-германскую дружбу, начальник 7-го отдела (спецпропаганда, то есть разложение войск противника) политуправления ГСВГ, полковник Ю. В. Басистов, лично забрал его из здания Центрального комитета СЕПГ в Берлине. Оставалось отделаться от сопровождавшего Ламберца офицера «штази», положенного второму секретарю ЦК КПГ по должности. В Вюнсдорфе Ламберц «узнал» от советских товарищей, что выступать предстоит на Магдебургском полигоне, где проходят сборы высшего командного состава, и что ехать туда лучше на военном транспорте, что завтра его привезут прямо в Берлин – и отпустил свою «Чайку» вместе с майором госбезопасности. Едва «Чайка» с офицером «штази» покинула Вюнсдорф через «цоссенское» КПП, Ламберц в сопровождении Басистова выехал в Шперенберг, где уже ждал АН-24 с работающими двигателями. На следующий день, в полдень (вылет накануне состоялся в два часа пополудни), полковник Басистов встретил вернувшегося из Москы Ламберца; тот пребывал в прекрасном расположении духа, коротко сказал Басистову: «Все в порядке», и 3 мая 1971 года Эрих Хонеккер стал первым лицом ГДР.
***
Численность группировки советских войск в Германии, неоднократно менявшаяся в зависимости от политической ситуации, не озвучивалась вплоть до начала вывода войск, и до сих пор в основном известна нам в оценках разведывательных служб потенциального противника. Наиболее полным изложением качественных и количественных характеристик ГСВГ представляется много обещающая названием и вполне оправдывающая ожидания глава «Портрет объекта разведки: от оккупационных войск к наконечнику копья - ГСОВГ и ГСВГ» из книги «БНД против Советской армии».   
Крупное сокращение численности войск ГСОВГ началось в соответствии с Законом «О демобилиза¬ции старших возрастов личного состава из Действующей армии» от 23 июня 1945 года. Демобилизации подлежало 33 возраста призывников рядового и сер-жантского состава , т. е. большая часть из 2,5 млн советских солдат, находившихся к моменту окончания Великой Отечественной войны на территории Германии (около миллиона находилось в будущей советской оккупационной зоне). За один год численность личного состава ГСОВГ уменьшилась до пятисот тысяч человек.
В состав ГСОВГ изначально включили 7 общевойсковых армий, 2 танковые армии; всего 63 стрелковые диви¬зии, 20 танковых бригад, 12 механизированных бригад, а также 3 кавалерий¬ских и 9 артиллерийских дивизий. В оперативном подчинении ГСОВГ находились 2 дивизии 1-й Польской армии и Днепровская флотилия. Также в состав Группы вошла 16-я воздушная армия, в составе 9 истребительных, 6 штурмовых, 6 бомбардировочных дивизий и 1 дивизии ночных бомбардировщиков; всего более 2000 самоле¬тов.
Приказ о сформировании ГСОВГ предусматривал расформирование на месте и обращение на доукомплектование войск Группы из этого числа 45-ти дивизий, а также 13-ти (из имевшихся 19-ти) управлений стрелковых корпусов.
Дислокация армий ГСОВГ: 1-я гвардейская танковая армия (штаб в Радебойле), 2-я гвардейская танковая армия (штаб в Фюрстенберге / Хавеле), 2-я ударная армия (штаб в Гольдберге), 3-я ударная армия (штаб в Штендале), 5-я ударная армия ( штаб в Науэне), 8-я гвардейская армия (штаб в Йене), 47-я ар¬мия (штаб в Айслебене), 49-я армия (штаб в Виттенберге) и 70-я армия (штаб в Ростоке).
В течение 1945 года из состава ГСОВГ ушли 47-я, 49-я и 70-я армии, а к осени 1946 года 2-я и 5-я ударные армии. К ноябрю 1946 года в составе ГСОВГ осталось пять армий. Это были 1-я гвардейская механизированная армия (Дрезден), 2-я гвардейская механизированная армия (Фюрстенберг), 3-я ударная армия (Магдебург), 8-я гвардейская армия (Веймар), а также 16-я воздушная армия (Вольтерсдорф). Всего в Группе насчитывалось пять стрелковых, семь механизированных и шесть танковых дивизий, а также четыре артиллерийские дивизии, две танковые бригады, и пять зенитно-артиллерийских дивизий.
В рамках решения о сокращении советских оккупационных войск в Германии, Австрии, Вен¬грии, Румынии, Болгарии и Польше с 60 до 40 дивизий, опубликованного в «Правде» 25 ноября 1946 г., предусматривалось сокращение численности советских оккупационных войск в Германии с 450 до 250 тыс. человек. 
В 1946 году возвратившиеся в Германию из Чехословакии 3-ю и 4-ю гвардейские танковые армии переименовали в 3-ю и 4-ю гвардейские механизированные армии, а входившие в их состав корпуса переименовали в дивизии. В ноябре 1946 года в связи с уменьшением личного состава ВС СССР 3-ю и 4-ю гвардейские механизированные армии преобразовали в отдельные кадровые танковые дивизии. Соответственно, дивизии преобразовали в кадровые полки, полки в кадровые батальоны или дивизионы, батальоны в кадровые роты или батареи.
Демобилизация личного состава в ГСОВГ в основном завершилась к 1948 году. В ГСОВГ расформировали около 50 дивизий.  По оценкам американской разведки, в конце 1947 года общая численность ГСОВГ составляла около 300 тысяч человек.
В период блокады Западного Берлина, начиная с октября 1948 года, в ГСОВГ осуществили развертывание формирований, содержавшихся при полном укомплектовании техникой в скадрованном по личному составу состоянии, с тем, чтобы механизированная дивизия в мирное время насчитывала не менее 8 тыс. чел. личного состава, при штате военного времени 9,7 тыс. чел. 
Общая численность ГСОВГ выросла в течение 1949 года, когда на базе отдельных кадровых танковых дивизий сформировали полнокровные 3-ю и 4-ю гвардейские механизированные армии. В 1951 году, когда американцы перебросили из США в ФРГ три пехотные и одну бронетанковую дивизии, численность советских войск в ГДР также возросла за счет доукомплектования имеющихся соединений и частей.
Одностороннее сокращение вооруженных сил на 1200 тыс. человек, случившееся в Советском Союзе в 1956 году, «проводилось за счет расформирования 63 дивизий и отдельных бригад, в том числе трех авиадивизий и других боевых частей численностью более 30 тыс. человек, размещенных на территории ГДР».  Весной и летом 1956 года из Германии вывели соединения и части общей численностью 33 500 солдат и офицеров, в частности: танковые и самоходно-артиллерийские части из Веймара; стрелковые и танковые, в том числе 136-й гвардейский танковый полк, из Потсдама и Магдебурга; 200-я штурмовая авиационная диви¬зия из Бранденбурга.
Зимой 1957-1958 гг. из Группы вывели соединения и части общей чи¬сленностью около 42 тысяч человек, в частности: артиллерий¬ский полк из Коттбуса, мотострелко¬вый полк из Фюрстенвальде, зенитно-артиллерийская дивизия из Бранденбурга. В этот же период значительно сократились и штаты управ¬лений соединений и частей.
Сокращение численности личного состава ГСВГ вполне компенсировалось тем, что в ГСВГ в первоочередном порядке поступали новейшие образцы техники и вооружения, а также формированием с 1956 года Национальной народной армии Германской Демократической Республики. Решение о формировании ННА ГДР оформили в январе 1956 года, и в 1956 году сформировали и укомплектовали 1-ю механизированную дивизию, 4-ю и 8-ю пехотные дивизии (с осени 1956 года - 1-я, 4-я и 8-я мотострелковые дивизии соответственно), 6-ю и 11-ю мотострелковые, 7-ю и 9-ю танковые дивизии. Две последние дивизии уже в 1957 году на 50% вооружили танками Т-54.
***
Боевая мощь войск, оставшихся в Германии после окончания Великой Отечественной войны, поддерживалась на высочайшем уровне. Этому способствовало насыщение включенных в состав ГСОВГ дивизий вооружением и боевой техникой, переданной из расформированных соединений и частей. Уже в 1947 году все части ГСОВГ были полностью моторизованы.  Общевойсковые армии ГСОВГ к началу 50-х годов превратились в высокомобильные оперативные объединения, насчитывавшие больше танков и самоходных артиллерийских установок, чем танковые армии в конце Второй мировой войны. Но главной ударной силой ГСОВГ являлись ее механизированные армии, преобразованные из армий танковых. Получившие много полевой и зенитной артиллерии, боевой мощью механизированные армии значительно превосходили танковые армии времен войны.
С первых послевоенных лет соединения Группы советских войск в Германии, с учетом важности стоящих перед ними задач, в первую очередь переводились на самые современные виды вооружений и боевой техники. Сухопутные войска получали новые образцы стрелкового оружия, новые танки Т-54 взамен Т-34, плавающие танки ПТ-76. В части поступали новые орудия и минометы с большей точностью и дальностью стрельбы, реактивные системы залпового огня и противотанковые управляемые ракеты. Улучшалось управление войсками за счет внедрения новых средств связи. Авиация Группы получала вертолеты Ми-1 и Ми-4, всепогодные перехватчики Як-25 и МиГ-19, а также реактивные бомбардировщики Ил-28, способные нести тактическое ядерное оружие.
В стрелковых частях стандартным типом вооружения с самого своего появления стали колесные бронетранспортеры БТР-40 и БТР-152 и гусеничные бронетранспортеры БТР-50. Кроме того, с начала 1950-х гг. сделали ставку на размещение почти всего вооружения на бронетехнике, обеспечи¬вающей более высокую степень защиты от поражающих факторов ядерного, химиче¬ского и биологического оружия. Кроме танков, БМП и БТР, в войска поступали зенитные, противотанковые и артиллерийские системы, командно-штабные и инженерные машины, размещавшиеся на шасси базовых моделей бронированных машин. Противотанковые части получили в свое распоряжение установки ПТУРС, смонтированные на БРДМ, связь и управление обеспечивали радиостанции и аппаратные не только автомобильные, но и созданные на базе БТР и БМП. Широкое распространение получили созданные на базе бронетехники, особенно танков Т-55, различные машины и приспособления для инженерно-саперных и ремонтно-восстановительных частей; в бронированные тягачи переоборудовали снимаемые с вооружения самоходно-артиллерийские установки ИСУ-122 и ИСУ-152. 
В марте 1957 г. в Советской Армии утвердили новые штаты танковых и мотострелковых дивизий, которым предстояло заменить дивизии механизированные и стрелковые. В этом же году все четыре гвардейские механизированные армии ГСВГ переименовали в гвардейские танковые армии.
Военная разведка американской армии в Европе в конце 1959 года так описывала военный потенциал ГСВГ: «Кульминация недавней реорганизации в ГСВГ привела к значительному росту ее наступательного потенциала, поскольку Советы, осуществив «моторизацию» своих стрелковых дивизий, располагают теперь мощными мобильными бронированными силами для эффективного использования в условиях современной войны. Армейское и дивизионное звено были подвергнуты структурным изменениям, выразившихся в стандартизации подразделений, механизации и модернизации их вооружения и техники. В результате этих перемен ГСВГ из отсталой, плохо обеспеченной транспортом группировки превратилась в мобильную, обильно насыщенную бронетехникой силу, в которой все элементы: пехота – танки – артиллерия, способны к быстрому передвижению и согласованному четкому взаимодействию». 
С 1960 года 3-я и 4-я гвардейские танковые армии стали именоваться 18-й и 20-й гвардейскими общевойсковыми армиями, оставаясь фактически танковыми армиями. А с середины 60-х в ГСВГ осталось пять сухопутных армий, 18-ю гвардейскую общевойсковую расформировали; утверждение, что произошло это в 1979 году, несмотря на то, что является общепринятым, ошибочно. Еще до того, как в ходе поиска истины удалось ознакомиться с фрагментами книги М. П. Бурлакова «Возвращение», где есть прямое указание на середину 60-х, подобрался ряд фактов, свидетельствующих о том, что расформировали 18-ю общевойсковую армию намного раньше 1979 года. Радисты узла связи штаба ГСВГ в 1969 году обслуживали направления и радиосети на ПЯТЬ сухопутных армий ГСВГ: Лира (1Гв ТА), Астра (2 гв ТА), Жасмин (3 ОА), Октава (8 гв ОА), Вершина (20 гв ОА). Знамя 3-й гвардейской танковой армии поступило на хранение в ЦМВС в 1964 году, и произойди это в связи с заменой знамени (как произошло в те же годы с 4-й гвардейской ТА, получившей знамя 20-й гвардейской общевойсковой армии), то после расформирования 18-й ОА в музее оказалось бы и ее знамя. Но знамени 18 гв ОА в ЦМВС нет. Так что 18-ю гвардейскую общевойсковую армию (штаб армии располагался сначала в Луккенвальде, затем в Ютербоге) расформировали именно в середине 60-х: 6-ю гвардейскую танковую дивизию передали в состав 1-й гвардейской танковой армии, 7-ю танковую дивизию в состав 3-й общевойсковой армии, а 14-ю мотострелковую дивизию в состав 20-й общевойсковой армии.
***
Оценивая численность ГСВГ в 60-е и 70-е годы, западногерманская разведка констатировала снижение с 417 тысяч человек в 1961 году до 331 тысячи к 1964 году, стабильность на уровне 347 тысяч в 1965-1968 годы, и рост численности до 429 тысяч к 1975 году. 
В конце 60-х, по оценкам западногерманской разведки, ГСВГ вместе с войсками Варшавского договора была в состоянии без предварительной мобилизации осуществить наступление в качестве первого эшелона в рамках «стратегической наступательной операции» на западном ТВД. Предполагалось, что в ходе такой операции советские войска способны за 20 дней достичь французского, испанского и португальского побережья Атлантики, а также французского и испанского побережья Средиземного моря. В аналитических материалах западногерманской разведки отмечалось, что из-за все большего насыщения существующих войск Варшавского договора и особенно советских войск в ГДР современным обычным вооружением, «своевременное распознание признаков подготовки к наступлению становится очень трудным». 
***
Генеральный секретарь ЦК КПСС Л. И. Брежнев, выступая 6 октября 1979 года в Берлине на торжествах в честь 30-летия ГДР, объявил, что «с территории Германской Демократической Республики будут выведены до 20 тысяч советских военнослужащих, тысяча танков, а также определенное количество другой военной техники».  Из состава ГСВГ вывели в Белоруссию наследницу по прямой бравшего Вюнсдорф 6-го гвардейского танкового корпуса - 6-ю гвардейскую Киевско - Берлинскую ордена Ленина, Краснознаменную, орденов Суворова и Богдана Хмельницкого танковую дивизию из состава 1-й гвардейской танковой армии. Ей повезло - она существует и сейчас (2010 год), с 1 августа 1992 года именуясь 6-й гвардейской механизированной бригадой Вооруженных Сил Республики Беларусь, и дислоцируется в Гродно. «В число 1000 выведенных танков вошли 6-я гвардейская танковая дивизия на Т-62 (Виттенберг-Люттерштадт), учебные танковые полки с Т-55 и Т-62 (Ютербог), отдельная танковая бригада на Т-55 (Кюстров), отдельные армейские танковые полки на Т-55. Туда же зачислили Т-10М отдельных батальонов прикрытия границы».  Известно также о выводе из города Кенигсбрюк – в пожарном порядке (за трое суток), и в чистое поле под Биробиджаном (Дальний Восток) 23-й ракетной бригады.  Менее чем через год ТАСС сообщило, что вывод войск «упомянутого контингента советских войск», начатый 5 декабря 1979 года, полностью завершился к 1 августа 1980 года.
***
Усиление боевой мощи ГСВГ в семидесятых и в начале восьмидесятых годов продолжалось за счет перевооружения как ядерным, так и обычными видами вооружений. В 1981 году каждая советская дивизия - и танковая, и мотострелковая - насчитывала на 2 тысячи человек больше, чем в 1968 году. За этот же период каждая танковая дивизия получила дополнительно 150 боевых машин пехоты, 90 артиллерийских орудий; каждая мотострелковая дивизия получила 76 танков, 100 БМП, 21 орудие. Наступательные возможности группировки значительно возросли после появления в составе ГСВГ десантно-штурмовой бригады и десантно-штурмовых батальонов, а также поступления на вооружение большого числа ударных вертолетов.
В 1982 году две мотострелковых дивизии ГСВГ переформировали в танковые. Так в ГСВГ оказалось 11 танковых и 8 мотострелковых дивизий. Одновременно изменение подчиненности некоторых дивизий превратило 3-ю общевойсковую армию не просто в «чистую» танковую армию, а скорее в «супертанковую» - в ее состав теперь входили четыре танковые дивизии.
***
Главную ударную силу ГСВГ всегда составляли танки. Удельный вес тан¬ков и бронемашин резко вырос в условиях действия военных док¬трин, предполагавших ведение боевых действий, как обычными сред¬ствами поражения, так и ядерным ору-жием (включая тактическое, а также ядерное оружие поля боя). С начала 50-х на вооружение начали поступать средний танк Т-54 и плавающий танк ПТ-76, во второй половине 50-х промышленность освоила выпуск тяжелого танка Т-10 и среднего танка Т-55. С первой половины 60-х начался переход танковых частей ГСВГ на танки Т-62.
В 1970-е годы в состав пяти сухопутных армий ГСВГ входили 10 танковых дивизий, танковые полки мотострелковых дивизий, несколько отдельных танковых полков, отдельная танковая бригада и отдельные танковые батальоны. Основным типом танка ГСВГ считался Т-62, хотя отдельные полки и бригада были вооружены Т-55, а отдельные батальоны прикрытия границы имели Т-10М. С лета 1976 года в ГСВГ стали поступать танки Т-64А.  В 1982 году начались поставки в ГСВГ танков Т-64Б; с начала 1983 года в ГСВГ прибывают новые танки Т-80; в 1984 году было принято решение перевести на Т-80 все соединения ГСВГ; с 1985 года в части ГСВГ стали поступать танки Т-64БВ и Т-80БВ с динамической защитой.
По зарубежным оценкам, на середину 80-х гг. ГСВГ имела 7700 танков, из которых 5700 состояли на вооружении 11 танковых и 8 мотострелковых дивизий, а еще 2000 машин находились в отдельных (учебных) танковых полках, в резерве и на ремонтных предприятиях. Более 1 тыс. машин из этого количества составляли танки Т-62.
После 1985 г. продолжался постепенный переход соединений и частей на танки Т-80, с выводом танков Т-64 во внутренние военные округа СССР. Темп перевооружения на Т-80 в последние годы существования ГСВГ/ ЗГВ демонстрируют данные о наличии танков этого типа на 01.01.1987 года (838) и на 19.11.1990 года (2967). При штатной численности оставшихся в ГСВГ соединений на 1990 год около 4000 танков современные Т-80 составляли примерно три четверти. 
***
Издавна на территории ГДР находились советские ракеты. Именно в составе Группы советских оккупационных войск в Германии 15 августа 1946 г. на базе 92-го гвардейского минометного полка сформировали 72-ю бригаду особого назначения РВГК (с 1953 года – инженерную бригаду РВГК; термин «ракетные бригады» используется только с августа 1958 года), которую называют родоначальницей советских ракетных войск.  Выведенная в СССР на полигон Капустин Яр, а затем передислоцированная в населенный пункт Медведь Новгородской области, она вернулась в Германию в феврале 1959 года, имея на вооружении 12 ракет средней дальности Р-5М с дальностью полета 1200 км и с ядерными боеголовками. Два дивизиона бригады (четыре пусковые установки), разместившись в гарнизонах Фюрстенберг и Фогельзанг, в течение полугода держали под прицелом американские БРСД «Тор», расположившиеся севернее и северо-восточнее Лондона; с территории Советского Союза их было не достать. В августе этого же года ракеты Р-5М из ГДР вывели.
В дальнейшем в составе ГСВГ находились только ракетные части сухопутных войск, вооруженные тактическими и оперативно-тактическими ракетами. К началу 80-х в состав каждой армии ГСВГ входила бригада, вооруженная оперативно-тактическим комплексом 9к72 «Эльбрус», и бригада, имевшая на вооружении тактический комплекс 9к79 «Точка». Две бригады группового подчинения были вооружены оперативно-тактическим комплексом 9к72 «Эльбрус».
В 1984 году, в качестве противовеса размещенным в Европе американским ракетам «Першинг-2» и крылатым ракетам наземного базирования, в ГСВГ прибыли новые ракетные части: две бригады и два полка, вооруженные оперативно-тактическим комплексом повышенной (до 900 км) дальности «Темп-С»; бригада и полк, вооруженные армейским оперативно-тактическим ракетным комплексом «Ока».
***
Мирное небо над ГСВГ и ГДР охраняла 16-я воздушная армия; именно авиаторам Группы постоянно приходилось решать не только учебно-боевые, но и действительно боевые задачи. Самолеты потенциального противника постоянно вторгались в воздушное пространство ГДР, и с 1954 г. на 11 аэродромах ГСВГ (Дальгов, Пархим, Лерц, Виттшток, Финнов, Нойруппин, Цербст, Альтес-Лагер, Мерзебург, Альтенбург, Гроссенхайн) было установлено круглосуточное дежурство истребительной авиации.
Маршал авиации, Герой Советского Союза, заслуженный военный летчик СССР Иван Пстыго в 1960-1967 годах командовал 24-й воздушной армией (такой номер в те годы носила 16-я воздушная): «Американцы нахально залетали на контролируемую нами территорию ГДР, бывало, на глубину до 70 километров. Обстановкой я владел, поскольку мне подчинялась и авиация Польши, Германии, Чехословакии. В один год мы сбили два самолета, в другой - семь. Почему, сейчас уж вам сознаюсь - за давностью лет судить не будут. Один раз мне главком  Якубовский за то, что упустили нарушителя, сделал внушение, а в другой говорит: «Накажу!» Дело в том, что разрешение на сбитие мог дать только главком. Однажды, пока я искал по телефону Якубовского, самолет-нарушитель ушел обратно. И надо-то было две минуты. Решение нашел такое: сначала сбиваю, потом ищу главкома. Якубовский вызвал начальника штаба и приказал переделать «дефективный» приказ. Право сбивать получили я, мой первый зам и начальник штаба».
***
В 1965 году 16-й воздушной армии довелось выполнить необычную задачу - сорвать заседание западногерманского бундестага на территории Западного Берлина. Вспоминает участник событий летчик В. Г. Иванников: «предстояло «воспрепятствовать» доставке транспортными самолетами «делегатов» и грузов путем их облета-сопровождения с преднамеренно-демонстративным занятием отведенных натовцам эшелонов («вытеснение» за пределы воздушной «трубы» автоматически делало их нарушителями). Часть истребителей и истребителей-бомбардировщиков выделялась для самой «экзотической» задачи - «выставления» оконных стекол и воздействия на барабанные перепонки (кто-то же придумал!) путем производства мощных аэродинамических хлопков - «выстрелов» сверхзвуковой «волной» новых Су-7 и МИГ-21. Основная часть боевой авиации была брошена на штурмовку здания Конгрессхалле с целью срыва заседания бундестага путем создания «шумовых эффектов». 
Маршал авиации И. И. Пстыго: «На 7 апреля 1965 года в Западном Берлине, в Конгресс-халле наметили проведение такого заседания. Депутаты туда съехались, прилетел председатель бундестага ФРГ Герстенмайер. На аэродроме он собрался сказать речь, а в это время над ним пара наших истребителей перешла на сверхзвук. По инструкции можно делать это на высоте не ниже 11 тысяч метров. Но была такая погода, что слышно плохо. Давай на две тысячи ниже. Тоже жидковато! Перешли на 7 тысяч. Я говорю: «Ниже не надо». Как бабахнули - стекла полетели. Герстенмайер закрыл рот, подождал, пока утихнет грохот, опять открыл рот - снова гром. Никогда штурманская служба ВВС не обеспечивала такую точность пролета - до секунды! Спикер нырк в свою машину, поехал в Конгресс-халле.
Полковник Бабаев, специально за этим наблюдавший, сделал смотровую площадку на крыше соседнего дома и по телефону мне докладывал: «Товарищ командующий, на крыше Конгресс-халле человек сто собралось, половина с треногами для фотоаппаратов и кинокамер!» Я говорю: «Сдуть!» Пошла четверка Су-7Б комэска Сурнина. Этот мог, образно говоря, в одно окно влететь, в другое вылететь. Подвел самолеты ниже домов, а потом резко - в набор высоты. Бабаев тангенту телефона забыл в волнении отпустить, я слышу раздирающий душу звук. «Сдул?» - спрашиваю. «Как приказали. На крыше осталось три треноги». - «А люди?» - «Куда-то подевались, не знаю». Я тогда вместо запланированных министром обороны 80 самолетов поднял 400.
Итог «налета» на Конгресс-халле был такой: трое умерли в зале, 18 человек отвезли в госпиталь, остальные на «сверхзвуковой» скорости на машинах по проселочным дорогам вместо автобанов удирали за границу».
На банкете в Доме офицеров ГСВГ 12 апреля 1965 года Главком маршал П. К. Кошевой «сказал примерно следующее: «Работа ваша получила самую высокую оценку партии и правительства... Так что мы посовещались на военном совете, как нам отблагодарить наших соколов? И решили устроить этот банкет... Ну вы дали им перцу! Долго будут помнить! И чем больше войск в Западном Берлине, тем лучше. Они у нас в заложниках. Надо будет - прихлопнем всех, никто не уйдет!» Бурные продолжительные аплодисменты. Цель оправдала средства. То были не слова Главкома. То была высказанная вслух позиция Политбюро по Западному Берлину».  В 1968 году управление 16-й Воздушной армии за успешное выполнение учебно-боевых задач наградили орденом Красного Знамени.
***
В начале 80-х успешно была решена задача пресечения нарушений воздушной границы ГДР авиацией погранслужбы и легкомоторной авиацией ФРГ. Углубление от границы при таких нарушениях, совершавшихся в светлое время суток, в условиях хорошей видимости, преимущественно в летние месяцы, составляло от сотен метров до 20 км, высоты нарушения – редко выше 200 метров. Среднее время нарушения составляло 8-10 мин., что не позволяло эффективно использовать при имеющейся организации ни истребительную, ни армейскую авиацию: время выхода на цель истребителя или вертолета составляло не менее 20 минут.
В результате совместной работы штабов ПВО ГСВГ и погранвойск ГДР, в короткий срок создали совершенно новую модель пресечения нарушений воздушной границы ГДР, не имевшую аналогов в практике войск ПВО.
Решено было для пресечения нарушений использовать боевые вертолеты Ми-24 армейской авиации ГСВГ и ННА ГДР. Это давало возможность сберечь дорогостоящий ресурс истребительной авиации, снизить нагрузку на экипажи истребителей и дать реальную практику боевых действий пилотам армейской авиации. На позициях радиолокационных рот первой линии оборудовали площадки для дежурства вертолетов и места отдыха экипажей. В светлое время суток с аэродрома базирования на позицию линии прибывал вертолет, его экипаж постоянно находился на пункте управления роты и был всегда в курсе воздушной обстановки. Время взлета вертолета существенно меньше времени подготовки к полету истребителя, экипаж вертолета находится в 10-20 метрах от боевой машины. Расстояние до границы 3-15км. На дежурстве в РЛР находились одновременно почти два десятка МИ-24 армейской авиации Группы и ННА ГДР.
Нарушения воздушной границы на малой высоте достаточно надежно и достоверно визуально фиксировали пограничники ГДР. Между всеми пограничными заставами ГДР и ближайшими радиолокационными приграничными ротами ГСВГ или ННА ГДР установили прямую телефонную связь. Для преодоления языкового барьера разработали схему, по которой полная информация о нарушении передавалась сочетанием условного сигнала - слова «Мотор» и двух цифр на немецком языке, обозначавших конкретный 10-километровый участок границы ГДР с ФРГ. Это давало достаточную точность определения координат цели для наведения вертолета. Фактически команду экипажу боевого вертолета отдавал пограничник ННА или оператор РЛС, обнаружившие цель, и вертолет уже через 5-7 минут был в точке нарушения.
***
Войска, входящие в состав Группы советских войск в Германии, находились в развернутом положении и имели высокий уровень боевой готовности. Основные силы по сигналу боевой тревоги в пределах двух часов выходили в свои районы сосредоточения. Интенсивная боевая подготовка в частях и соединениях Группы обеспечивала хорошую выучку личного состава. Все соединения и части были полностью укомплектованы по штатному расписанию всеми категориями военнослужащих и обладали хорошо подготовленным кадровым офицерским составом. Действия войск Группы в боевых условиях систематически отрабатывались в течение всего учебного года на учениях всех уровней.
Условия для учений существовали прекрасные. В распоряжении ГСВГ находились бывшие полигоны вермахта, где непрерывно шла боевая учеба. Несмотря на тесноту в маленькой ГДР, свой полигон был у каждой армии и каждой дивизии ГСВГ, так что было, где «учиться военному делу настоящим образом» (В. И. Ленин). Названия полигонов – Хайдехофский, Альтенграбовский, Ютербогский, Витштокский, Ессенский, Айзенахский, Либерозский - памятны многим, служившим в ГСВГ. Учения шли зимой и летом, днем и ночью, в зной и слякоть – оборонялись, атаковали, и стреляли, стреляли, стреляли, оставляя от условного противника мокрое место.
Для зенитчиков отвели специальный полигон, расположенный на берегу Балтики, на полуострове Вустров, но там проводили стрельбы только зенитной артиллерией – ЗСУ-23-4 «Шилка», ЗПРК«Тунгуска» и подобным вооружением, а также переносными зенитно-ракетными комплексами «Игла» и «Стрела». Ракетчикам в маленькой густонаселенной ГДР развернуться было негде, поэтому зенитно-ракетные части ездили на стрельбы в Казахстан, на полигон Эмба.
Стрелять оперативно-тактическими ракетами также выезжали в Союз, на полигон Капустин Яр. Поездка занимала 10 дней в одну сторону, с перегрузкой в Бресте и выгрузкой в Волгограде. После умеренного немецкого климата Капяр впечатлял; 40 градусов летом, и столько же зимой - снег в степи до метра, спали в палатках полностью одетыми, круглосуточно топили печки, но шапки все-таки порой примерзали к подушкам.
Самым крупным, причем не только в ГДР, но и в Европе, был Магдебургский полигон, расположенный в федераль¬ной земле Саксония-Ангальт, в 15 км северо-западнее Магдебурга, и за¬нимавший площадь 249 квадратных километров. Разгрузку и погрузку тяжелой техники производили на расположенных в непосредственной близо-сти от полигона железнодорожных станциях (Евенец, Гарделеген, Лецлинген, Хальденслебен и Мальвинкель); рядом находились крупный аэродром, способный принимать самолеты большой грузопо¬дъемности (Мальвинкель), и аэродром с грунтовым покрытием (Маг¬дебург), рассчитанный на прием вертолетов и легких самолетов. Разветвленная доро¬жная сеть полигона включала в себя автомобильные дороги с твердым (16 км) и грунтовым (175 км) пок¬рытием. На тер¬ритории полигона располагались 5 военных городков - Новый Планкен, Старый Планкен, МУЦ, Борн и Хиллерслебен.
Учебное тактическое поле Магдебургского поли¬гона, прекрасно оборудован¬ное, занимало по фронту от 8 до 15 км и по глубине - 20 км, что позволяло про¬водить армейские тактические учения без боевой стрельбы, а дивизионные и полковые тактические учения с боевой стрельбой, как по оборонительной, так и по наступательной тематике.
Здесь имелись оборудованы специальные участки для стрель¬бы артиллерии прямой на¬водкой, емкостью на артди¬визион, и с закрытых огне¬вых позиций, емкостью на артполк, а также для применения ави¬ации всех видов и с любым вооружением. Тир для прис¬трелки и выверки вооруже¬ния танков и БМП позволя¬л одновременное приведение к нормальному бою оружия до танкового или мотострел¬кового батальонов без выс-тавления основного оцепления. Огневой городок позволял проводить огневые тренировки с двумя танковы¬ми или мотострелковыми ро¬тами. На танковой директрисе емкостью в 6 участков одновре¬менно могли заниматься 6 танковых или мотострелко¬вых рот, т. е. вести огонь штатными артиллерийскими выстрелами либо их замени¬телями 18 танков или БМП. Кроме того, на полигоне были оборудованы и оснащены всем необходимым 2 тан¬кодрома для совершенствова¬ния навыков в вождении бо¬евых машин, а также специальные городки по под¬готовке инженерных, хими¬ческих, разведывательных, тыловых и других частей и ро¬дов войск и специальных войск. Из района полигона до реки Эльба были проложены 6 маршру¬тов выхода боевой техники на два оборудованных участ¬ка (створа) для форсирова¬ния водной преграды в райо¬не населенных пунктов Кенерт и Зандау. Кроме того, учебная материально-техническая база полигона включала в себя несколько войсковых стрельбищ, автодром, огне¬вые городки и целый ряд других объектов.
На¬личие на Магдебургском полигоне перечисленных объектов, их первоклассное оборудование и оснащение, позволяло од¬новременно проводить в пол¬ном объеме занятия по бое¬вой подготовке со всеми час¬тями и подразделениями мо¬тострелковой или танковой дивизии.
«Ведущим принципом боевой подготов¬ки всех родов войск в ГСОВГ, ГСВГ, ЗГВ был принцип учиться тому, что необходи¬мо на войне. Из года в год, из десятилетия в десятилетие ставилась и решалась главная задача: обучать расчеты, экипа¬жи, подразделения и части ведению бое¬вых действий днем и ночью, в любых возможных условиях. Вся подготовка мотострелков и танкистов, летчиков и ар¬тиллеристов, инженерных и химических войск, войск связи велась под девизом: «В Группе советских войск в Германии служить по-фронтовому, по-боевому». Под этим подразумевалось, что ГСВГ находится на передовых рубежах защиты интересов государства, во фронтовой об-становке противостояния. Одновременно этот девиз подчеркивал преемственность опыта фронтовиков, тех, кто пришел на территорию Германии в качестве победи-телей».
***
Дважды в год проводились групповые командно-штабные учения. На них велось планирование фронтовой операции на Центрально-европейском театре военных действий силами войск Группы и союзников по Варшавскому Договору - Войска Польского и Национальной народной армии ГДР. В ходе 10-12-дневных боевых действий фронт «восточных» имел задачу, сломив сопротивление объединенных сил «западных», выйти на рубеж Рейна. Действия фронта исходили из использования тактического ядерного оружия обеими сторонами. 
***
Выступая в 1961 году на партийной конференции ГСВГ, министр обороны СССР маршал Малиновский сравнил Группу со стрелой: «Если возникновение угрозы войны заставит метнуть стрелу, то остановить ее сможет только пролив Ла-Манш, и то на время». Вряд ли это было преувеличением. Непрерывная боевая учеба в частях и соединениях ГСВГ действительно делала ее реальной грозной силой, и это не было секретом для потенциального противника. «Из-за мощного военного потенциала ГСВГ (и постоянно возраставшей силы ННА ГДР) советские войска в Германии обоснованно рассматривались как ударный клин первого наступательного эшелона Варшавского договора».

4. СТОЛИЦА ГСВГ
Столица. Главкомы. Гости.
***
Сразу после взятия Вюнсдорфа и Цоссена в школах обоих городков расположились советские военные госпитали. В Цоссене создали советскую военную комендатуру. По всей советской оккупационной зоне Германии после окончания боевых действий за налаживание мирной жизни взялись именно советские военные комендатуры. В первые месяцы после окончания войны они занимались буквально всем, чтобы создать хотя бы элемен¬тарные условия для жизни немецкого населения во вверенных им городах и районах Советской зоны оккупации Германии.
Первые приказы коменданта Цоссена касались общественных работ, к которым привлекались местные жители. К таким работам относились: захоронение погибших (в начале мая 1945 в Клаусдорфе захоронили до 2000 человек, преимущественно военных); засыпка противотанковых рвов; ремонт зданий, поврежденных бомбардировками и обстрелами; восстановление железнодорожной линии Берлин-Дрезден; демонтаж военных сооружений. В подземных сооружениях Вюнсдорфа демонтажные работы продолжались до начала 1946 года. После окончания официального демонтажа, проведенного под надзором оккупационных властей, подземные сооружения «зачищали» местные жители, извлекая все, что только можно было оторвать и унести.
Вюнсдорф недолго остается не у дел – вскоре здесь опять появляется много военных; в начале 1946 года штаб ГСОВГ из Потсдама переезжает в Вюнсдорф и занимает там здания и сооружения бывшей немецкой школы бронетанковых войск. Немецкое население Вюнсдорфа на 1946 год составляет 3383 человека.
***
Столица
В 1947 году в Вюнсдорфе, в соответствии с приказом СВАГ, основывается специальная немецкая строительная организация для проведения строительных работ на используемых советскими воинскими частями объектах; этой организации выделяется под офис бывший жилой дом по адресу Parkring, 8. С основанием в Потсдаме крупной организации такого профиля - народного предприятия «Spezialbau», строительная организация из Вюнсдорфа присоединяется к нему в качестве филиала.  В 1951 году в Вюнсдорфе начинаются обширные строительные мероприятия, включающие в себя реконструкцию существующих зданий и строительство казарм для 69-го мотострелкового полка.
С января 1952 года в Вюнсдорфе начинается, а в марте 1953 года завершается развёртывание ставки Главнокомандующего и штаба Группой советских оккупационных войск с частями охраны и обеспечения. 
В феврале 1953 года, при официальном переезде командования ГСОВГ из Карлсхорста в Вюнсдорф, 175 вюнсдорфских семей (более 500 человек) вынужденно покинули свои квартиры или земельные участки. Все лежащие к востоку от железнодорожной линии дома предполагалось освободить в пределах 3 дней. Затем время для выселения увеличили до четырех недель, что позволило провести переселение в некоторой степени упорядоченно. А всего, начиная с 1945 года, свои дома освободили для советских около 800 человек. 
Новые границы гарнизона перерезали трассу B96, одну из важных магистралей, ведущих с севера на юг Германии, построенную в 1838 году как дорога Берлин-Цоссен-Вюнсдорф-Барут-Люккау. «Советский Вюнсдорф» приходится объезжать; длина объезда составляет 14 километров. 
Грунтовую объездную дорогу вокруг советского Вюнсдорфа в начале 80-х заменила нормальная дорога, построенная инженерными частями Национальной народной армии ГДР. Сам гарнизон в эти же годы огородили сплошной 18-километровой бетонной стеной.
***
Было бы и разумно, и символично, если бы после разгрома агрессора штаб ГСОВГ расположился в самом гнезде милитаризма - именно в тех сооружениях, что построили к 1939 году для штаб-квартиры генерального штаба су¬хопутных войск вермахта. Но после поражения Германии все немецкие фортификационные сооружения подлежали уничтожению, и эта участь не минула ни «Maybach I», ни «Maybach II»; на сей счет, однако, существует заблуждение, утверждающее - с опорой на документы! - диаметрально противоположное. Вот что рассказывает о послевоенной судьбе комплексов «Maybach I» и «Maybach II» вполне солидное современное научное издание: «некоторые объекты, подлежавшие безусловному унич¬тожению, уничтожены не были, например, наземный и подземный комплекс Генерального штаба германских сухопутных сил (Oberkommando des Heeres - ОКН) в Цоссене, южнее Берлина». И далее: «В начале 1946 г. все подземные объекты комплекса в Цоссене (рабочие по¬мещения Генерального штаба - «Майбах-I», «Майбах-II» и «Майбах-III» и узлы связи общим объемом в 132 282 м3) еще упоминались во всех отчетах Во¬енного отдела СВАГ и подчиненных ему структур в качестве первоочередных целей для уничтожения. Однако уже осенью того же, 1946 г., во внутренней переписке советского военного командования в Германии однозначно говори¬лось о том, что «разрушение сооружений бывшего немецкого Генерального штаба запрещено до особого распоряжения приказанием Главнокомандующе¬го Группой». Известно, что такого распоряжения так и не поступило.
С начала 50-х годов на этом объекте в Цоссене, более известном во время существования ГДР как Вюнсдорф, располагались Штаб и Полевое управле¬ние Группы советских войск в Германии. Подземные помещения бывшего Генерального штаба германских сухопутных сил использовались по своему прямому назначению. В них размещался пункт боевого управления Группы советских войск». 
Простим их, ибо не ведают, что пишут … Безапелляционное утверждение «Известно, что такого распоряжения так и не поступило» не соответствует действительности, но понятен ход мысли авторов книги - логично предположить, что советское командование в полной мере использует все сооружения, доставшиеся от командования немецкого. Разумеется, советские военные (как, впрочем, и союзники) жили не только сегодняшним днем, думали и о будущем. Объекты, приглянувшиеся советскому командованию, выводились из-под контроля межсоюзных инспекций по разоружению (точно так поступали и союзники), и в осмотре подземного комплекса в Цоссене союзным инспекторам было отказано.  И основания предполагать, что «особое распоряжение» не поступит, существовали. И все-таки распоряжение поступило; в противном случае следует признать, что двадцать четыре мощнейших бетонных сооружения – комплексы штабных бункеров в Вюнсдорфе - уничтожили без приказа, случайно, по какому-то недоразумению.
***
  «Maybach I» взорвали в  1947 году, а «Maybach II»в 1948 году. Развалины «Maybach I» после подрыва никто не трогал. Демонтаж того, что осталось после подрыва от комплекса «Maybach II» проводился Народным предприятием восстановления Берлина в 1950-1952 годах, когда этот район еще не использовался советскими подразделениями. Демонтаж начинался с мелких направленных взрывов, затем бетон измельчался – так добывалась арматура. Далее арматура расплеталась и выправлялась на наковальнях, преимущественно женщинами. При плохой погоде проводился демонтаж труб в кольцевой штольне или котельных помещениях. На стройплощадке вели работы примерно 10 бригад (примерно по 10 мужчин и 4-6 женщин). С помощью ручных тележек добытый металл вывозился к дороге для дальнейшей транспортировки.  Конические башни-бомбоубежища также были приговорены к подрыву. Из имевшихся в лагере Цоссен 19 башен до 1953 года взорвали 12 штук, некоторые из уцелевших использовались как склады, а одну башню штаб 16-й воздушной армии даже использовал как помещение для телефонной станции. 
***     
Среди развалин бункерного комплекса «Maybach I» позднее расположился объект с позывным «Никель», а территория, где раньше находился комплекс «Maybach II», оказалась в запретной зоне рядом с городком 69-го мотострелкового полка. Запрет не мешал лазать по развалинам комплексов и офицерским детям, и солдатам (что подтверждало известный тезис, гласящий - солдат тот же ребенок, только писька большая и автомат настоящий). А рассказы о немецких подземных сооружения, по воспоминаниям многих служивших в ГСВГ, стали непременным атрибутом службы на протяжении всего времени нахождения советских войск в Германии. Объекты военной инфраструктуры Германии, в соответствии с Потсдамскими соглашениями подлежавшие уничтожению, приводились в негодное для дальнейшего использования состояние, или принимались меры для прекращения доступа в эти сооружения; но даже разрушенные и труднодоступные, объекты эти находились рядом, будоражили воображение и порождали множество слухов, легенд, преданий – как угодно. Затопленные заводы, подземные дороги, работающее по сей день в самых неожиданных местах электричество и водопровод, вылазки коварных врагов и гибель местного жителя накануне дня, когда он собирался рассказать нашим все тайны подземелья – такие байки ходили, как выясняется, по многим гарнизонам.
***
Однако, байки - байками, а Большая Советская Энциклопедия в статье «Подземные сооружения» сообщает, что «к 1945 году в Германии насчитывалось 143 подземных завода»; по другим данным, в Германии насчитывался 91 подземный завод.  Разница в счете объясняется несколькими причинами: союзники занижали число заводов в своих зонах и завышали в нашей, кроме того, в некоторых подземных сооружениях располагалось по несколько заводов. 
Крупнейшим подземным объектом стал гигантский подземный завод неподалеку от города Нордхаузен, где с августа 1943 г. были сконцентрированы сборка и серийный выпуск ракет «Фау-2». На 70-метро¬вой глубине в недрах горы Конштайн трудом заключенных концлагеря Бухенвальд соорудили два огромных туннеля длиной почти 2 км. Их соединяли 46 штолен, каждая длиной 200 м, шириной 12,5 м. В них размещались производственные цеха, оборудование которых насчитывало 20 тыс. станков и агрегатов.
***
Вспоминает Р. Голубев: «В 1953-ем году младшим лейтенантом-переводчиком я участвовал в неудачной попытке нашей группы особого назначения раскрыть систему затопления и откачать воду из затопленного подземного завода под Нордхаузеном (Тюрингия). Мне трудно сейчас, через полвека, вспоминать детали этой почти детективной истории с исчезновением в начале работ единственного немца – специалиста по системам затопления, хотя лицо этого пожилого инженера я запомнил хорошо. А вот то, что он рассказал нам в первый день работ (я переводил), я помню до сих пор. Завод этот (по-моему, борт ракеты) входил в огромную систему производства «Оружия возмездия – Фергельтунгс-ваффе». Отчетливо помню, что, пустив на поток эти ракеты, Гитлер рассчитывал снабдить головные части каким-то смертельным составом, кажется, речь шла о боевых отравляющих веществах… Поэтому готовые изделия, до лучших времен складировались в таких же толстостенных бетонных сооружениях, спрятанных, глубоко под землей и тоже затопленных в конце войны. Сейчас, когда сроки подписки о неразглашении давно кончились, я могу рассказать о сути проблемы откачки. Эти заводы – склады омывались водами подземных озер и рек. А на самом нижнем этаже бетонной коробки помещалась перемычка, которая в случае краха убиралась (в нашем случае, в акте было записано, что она была взорвана, ибо, как уже упоминалось, «специалист» дня через три бесследно исчез). Все, кто в тот момент находился в бункере, включая немцев, погибали». 
***
Промышленность Германии располагалась, в основном, в западной части страны, а нам досталась лишь четвертинка Германии, но 42 подземных завода  - перепало и нам. Опять же, кроме подземных заводов существовали и другие подземные сооружения различного назначения – склады, убежища, которые никто не считал, так что оснований для разговоров хватало. Вот как располагались подземные заводы в Советской зоне оккупации: провинция Бранденбург - 1 завод; провинция Саксония - 20 заводов; федеральная земля Тюрингия - 17 заводов; федеральная земля Саксония - 4 завода. 
Ассортимент продукции производившейся на подземных заводах Советской оккупационной зоны, выгля¬дел следующим образом: примерно половина из них (около 20 заводов) производили самолеты различных типов, авиационные моторы, ракеты ФАУ и комплектующие детали к ним. На остальных выпускались моторы и запасные части для автобронетанковой техники, оптика военного назначе¬ния (подземные филиалы фирмы «Карл Цейсс» в Иене и в Ротенштайне), продукция военно-морского назначения, а также боеприпасы и синтетиче¬ское горючее. 
Директива Контрольного совета № 22 о разминировании и уничтожении фортификаций, подземных сооружений и военных построек в Германии предусматривала полное разрушение всех подземных заводов (за исключением их обору-дования) и всех складов и подземных мастерских. По состоянию на 1 июня 1948 г. из числа намеченных к ликвидации после проведения демонтажных работ воен¬но-промышленных объектов остались не уничтоженными только шесть подземных заводов. Позднее их тоже ликвидировали, но по «облегченному варианту», когда подрывались лишь отдельные, наиболее важные в произ¬водственном отношении помещения и вентиляционные шахты, а также обру¬шивались основные входы, ведущие в эти подземные комплексы. 
***
После окончания Второй Мировой войны во многих окружающих Вюнсдорф городках - Рангсдорф, Шперенберг, Рехаген, Куммерсдорф-Гут, Тойпиц, Кёнигс-Вустерхаузен – разместились различные советские военные объекты. Они, как и все наши воинские части, расположившиеся в области от Гроссцитена на севере до Класдорфа на юге, от Шперенберга на западе до Мюнхенхофа на востоке, входили в состав гарнизона Вюнсдорф. В Рангсдорфе находились авиаремонтный завод и отдельный полк связи 16-й воздушной армии; в Топхине один из групповых, именуемый за близость к столице «придворным», склад боеприпасов; в Рехагене – бригада правительственной связи и зенитно-ракетный полк; в Куммерсдорф-Гут расположилась 64-я автомобильная бригада подвоза и склады ГСМ группового подчинения.
Все сооружения испытательного полигона Куммерсдорф-Гут демонтировали или уничтожили; разветвленная и сложная сеть армейской железной дороги, называемая в народе «пушечной дорогой», существовала до завершения демонтажа всех устройств полигона, после чего и сама была разобрана.
С 1961 года на территории бывшего испытательного полигона вермахта Куммерсдорф-Гут расположился советский аэродром Шперенберг - один из немногих аэродромов ГСВГ, построенный на новом месте с «нуля»; подавляющее большинство аэродромов досталось нам готовыми, «по наследству». На аэродроме базировался 226-й отдельный смешанный авиаполк, обеспечивающий штаб ГСВГ. До 1961 года полк базировался в черте Берлина, в Шёнефельде, но после того, как приняли решение построить «берлинскую стену», полк вывели за пределы Берлина, для чего построили новый аэродром и гарнизон. Таким образом, полк разместился в 6-8 км от Вюнсдорфа. В 1964 году между 1-м и 3-м городками Вюнсдорфа соорудили вертолетную площадку для обслуживания высшего командования Группы; летчики окрестили этот маршрут «под забор». Озеро Shumkasee, где находился железнодорожный полигон, получило название «Солдатское» – неподалеку находились казармы, второе озеро, Hegesee, примыкавшее к артиллерийскому полигону, стало «Офицерским» – рядом с озером был Дом офицеров. Местом расположения взлетно-посадочной полосы аэродрома Шперенберг выбрали именно стрельбовую директрису артиллерийского полигона Куммерсдорф-Гут, и земля аэродрома постоянно напоминала о своем недавнем прошлом; с самого начала эксплуатации дважды в год на аэродром приезжала рота саперов, собиравшая за 2 недели до полутонны снарядов и ракет. Снасти рыбаков из летного полка неоднократно цеплялись за различное железо на дне Офицерского озера, и нечто среднее между торпедами и реактивными снарядами даже вытаскивали на берег; о таком «улове» предпочитали молчать, опасаясь полного запрета на рыболовство.
***
Гарнизонный госпиталь расположился в городке Тойпиц 10-ю километрами юго-восточнее Вюнсдорфа (18 километров по шоссе); расположился, как и положено, в доставшемся нам по наследству немецком госпитале. В Тойпице в 1905-1908 годах построили большую психиатрическую клинику на 1200 коек; в годы первой и второй Мировых войн клиника использовалась как немецкий военный госпиталь, а с 1945 по 1992 год здесь размещался госпиталь советский.
От прочих двадцати госпиталей Группы тойпицкий отличался наличием психиатрического отделения, куда свозили профильных больных (а также изображающих подобные болезни) со всей Группы, и в определенном смысле «в Тойпиц» звучало в ГСВГ, примерно как «в Кащенко» в Москве или «в Скворушку» в Ленинграде. Автору случилось наблюдать деятельность санитаров из психиатрического отделения Тойпица, правда, не совсем профильную, когда они, крупные хлопчики, слегка намяли бока одному из выздоравливающих, писарчуку из бригады спецназа ГРУ, купируя повышенный интерес к медперсоналу женского пола; справедливости ради стоит отметить, что сначала были предупреждения, которым он не внял.
***
В расположенном недалеко от Вюнсдорфа городке Кёнигс-Вустерхаузен издавна располагался мощный передающий радиоцентр. Радиотехнические опыты на базе расположенного здесь воздухоплавательно-телеграфного батальона проводились с 1911 года, и результатом успеха опытов стало решение о строительстве в этом месте стационарной армейской радиостанции. Работы по строительству начались в 1913 году, и хотя в связи с начавшейся в 1914 году войной строительство приостанавливалось, 15 июня 1915 года первая радиостанция начала работу. Радиостанция использовалась не только военными, передававшими оперативные сводки командования сухопутных войск, но и для отправки телеграмм за границу; сообщения передавались радиотелеграфом посредством азбуки Морзе. В апреле 1917 года здесь проводились первые попытки в области голосовых и музыкальных передач.
После окончания первой мировой войны армейская радиостанция в Кёнигс-Вустерхаузене перешла в ведение Немецкой имперской почты. На станции установили новые передатчики и две мачты для устройства антенн высотой 100 метров; приемные установки находились в Берлине-Целендорфе. 22 декабря 1920 года радиостанция в Кёнигс-Вустерхаузене впервые передала рождественский концерт – в эфире прозвучала инструментальная музыка. Это стало началом традиции – воскресные концерты в Кёнигс-Вустерхаузене проводились и транслировались до 1926 года. К этому времени возможности дальнейшего технического развития радиостанции оказались исчерпанными, несмотря на наличие трех полностью оборудованных передающих центров, построенной в 1925 году вышки высотой 243 метра, двенадцати мачт высотой от 100 до 210 метров и различных антенных устройств. В конце 1926 года началось строительство новой большой радиостанции - вблизи Кёнигс-Вустерхаусена, в сегодняшнем районе Цеесен, и в декабре 1927 года самые современные и мощные на тот день длинноволновые передатчики начали работу. Оттуда же 29 августа транслировалась первая немецкая радиопередача на коротких волнах. 
Нацистский режим с 1933 года форсировал развитие радиовещания, учитывая пропагандистские возможности радио как средства массовой информации. С массовым распространением так называемых народных приемников стало возможным повсеместно слушать радио. В эти годы расширился передающий центр в Цеесене, там запустили еще 4 коротковолновых передатчика, работавших до 1945 года.
Окончание войны радиоцентр встретил в целости и сохранности, большуя часть оборудования вывезли в процессе взимания репараций с Германии. Здания передающего центра в Цесене взорвали после демонтажа передатчиков. В Кёнигс-Вустерхаузене уже в июне 1945 года запустили в работу коротковолновый передатчик для военных целей, следующий коротковолновый передатчик с ноября 1945 года транслировал передачи «Берлинского радио».
В 1945 году при Советской Военной Администрации в Германии с целью ведения передач для немецкого населения и репатриируемых советских граждан создали радиостанцию «Волга». В 1949 году после ликвидации СВАГ радиостанцию переподчинили Советской Контрольной Комиссии, а с 1953 года - Военному совету ГСВГ.  Редакция и студия радиостанции «Волга» находились в Потсдаме, а передачи сначала велись через маломощные передатчики из Магдебурге и Штолпе, затем через 100-киловатный длинноволновый передатчик на частоте 263 кГц из Кёнигс-Вустерхаузена. Целевой группой радио «Волга» были военнослужащие Группы советских войск в Германии, члены их семей и немецкая общественность. Радио «Волга» передавало программы тогдашнего советского радио, в полдень немецкие программы из Москвы и несколько часов, в большинстве случаев вечером, программы собственного производства.
В 1946 году один из радиопередатчиков Кёнигс-Вустерхаузена использовался в канале связи Нюрнберг-Москва, созданного для передачи в столицу Советского Союза материалов судебного процесса над главными военными преступниками.
Здесь же, в Кёнигс-Вустерхаузене, на советском военном авторемонтном заводе «Прогресс» руками вольнонаёмных немецких рабочих изготавливались одноименные автобусы на шасси грузовика ГАЗ-53А; автобусы эти хорошо известны всем, кто служил или жил в советских воинских частях на территории Германской Демократической Республики. Несколько различных моделей «Прогрессов», исключительно для нужд Группы советских войск в Германии, выпускались с начала 60-х вплоть до закрытия завода в 1989 году; кроме того, здесь ремонтировали «Уралы», а также изготавливали передвижные штабные комплексы.
***
Двенадцатью километрами южнее Вюнсдорфа расположен городок Барут, получивший известность благодаря расположенному там воинскому мемориалу и связанной с ним легенды. Советское воинское кладбище на северной окраине города Барут, гласит легенда, стало последним приютом танкистов из бригады генерала Якубовского, погибших при следующих обстоятельствах: бригада в наступлении полностью израсходовала горючее, и сообщение об этом передали по радио открытым текстом, на что быстро отреагировали немцы - по подземной дороге, что идет чуть ли не от Берлина, к нашей обездвиженной бригаде подошли немецкие танки и устроили погром. Бригада погибла почти полностью, а сам Якубовский был ранен. Если не все, то большинство служивших в Вюнсдорфе наверняка слышали эту легенду (термин «легенда» употребляется здесь и сейчас не от избытка скептицизма, но в полном соответствии с одним из словарных значений этого слова).
Пожалуй, самое подробное и живописное изложение легенды предоставил Василий Андреев из города Урюпинска, служивший в 1977-1979 гг. в автобате: «Рассказываю со слов смотрителя кладбища. В конце апреля 1945 года танковый корпус под командованием Якубовского в районе Барута остался без горючего и практически без боеприпасов. Танкисты вышли на связь и открытым текстом доложили об этом командованию. Узнав про это, немцы бросили к Баруту свои танковые части. В бою корпус был практически полностью уничтожен, а Якубовский - ранен. Чтобы спасти командира, бойцы укрылись с ним в немецкой усадьбе, куда через несколько часов подошли наши войска. Погибших танкистов похоронили в братской могиле, а уже после войны был открыт Барутский мемориал, куда и перенесли их останки. Немецкая семья стала присматривать за кладбищем, и посвятила этому всю жизнь. Вот такую историю нам рассказал немец, а соответствует она действительности или нет, я сказать не могу».
Александр Бочаров, служивший механиком дальней связи, а затем, уже в звании прапорщика, начальником смены на узле связи штаба ГСВГ, рассказал о том, что в начале 80-х видел и слышал приезжавшего в Вюнсдорф командира этих танкистов, единственного, оставшегося в живых. Алексею Киселеву (в/ч 11465, 1977-1979 гг.), одному из тех, кто слышал этот рассказ в годы службы в Вюнсдорфе, довелось услышать его и после службы, в Ленинграде, из уст бывшего танкиста, лежавшего в госпитале вместе с участником этого эпизода. К сожалению, те, кто видел участников этого эпизода и слышал их рассказы, не могут назвать ни фамилий, ни цифр.
Обнаружились три упоминания этого эпизода в печати – но мало отличающиеся информативностью от слышанного в Германии. В двух газетных публикациях перед нами тот же скупой рассказ, выводы каждый рассказчик делает по специальности: журналист «НВО» в соответствии с темой материала заостряет внимание на скрытности связи; специалист по ГСМ ведет речь о своевременности подвоза горючего.
***
Советская танковая колонна, совершая марш на Берлин, внезапно остановилась около населенного пункта Барут. Радист передал в открытом эфире, что в баках закончилось горючее, указав точные координаты колонны. Немцы передачу засекли и по подземному тоннелю выехали танки. Оплошность радиста обернулась трагедией: в том неравном бою полегли почти все советские бойцы.
Евгений Лисанов.
«Независимое военное обозрение». 08.10.2004
***
6-й танковый корпус 3-й танковой армии 1-го Украинского фронта стремительно рвался к Берлину, до которого оставалось около 30 км. И когда кончалось горючее, танкисты открытым текстом по рации закричали: «Давай горючее!» Этот разговор был перехвачен немцами из 4-й танковой армии, прорывавшимися на запад. Немцы сделали свои выводы, и в районе Барута советский танковый корпус понес тяжелейшие потери. Наши павшие танкисты похоронены в братской могиле южнее Барута. До начала 90-х годов прошлого века все военные машины при проезде через Барут давали длинные гудки. В те годы бытовала поговорка: «Как бы не спешил, заправься, иначе приедешь в Барут».
Георгий Ширшов, генерал-майор в отставке.
«Нефтяные Ведомости». 19.7.2005
***
Источники информации авторов этих публикаций: журналист Евгений Львович Лисанов поведал, что слышал этот рассказ от специалистов по радиоконтролю, сотрудников Главного узла контроля безопасности связи; генерал-майор в отставке Георгий Михайлович Ширшов, по его собственному признанию, слышал эту легенду, бывая в Германии в командировках, в составе комиссий по проверке тыла ГСВГ.
Третье печатное упоминание эпизода, о котором идет речь в «барутской легенде», обнаружилось в книге «Вторая мировая война» А. И. Уткина: «У танкистов 6-го танкового корпуса просто окончилось горючее. Остановившимся советским танкистам пришлось несладко. Как мухи вокруг остановившихся танков мигом оказались дети с «фаустпатронами», слишком хорошая мишень. … Смертельная передышка танкистов Рыбалко продолжалась недолго - к полудню подошли основные силы, а у местного фольксштурма окончились «фаустпатроны». Здесь пройти по следу не удалось – А. И. Уткин ушел в мир иной, да и вопрос - имеет ли данная книга к нему отношение. Даже при поверхностном знакомстве понятно, что под обложкой с фамилией известного и серьезного историка скрывается дикая компиляция из необработанных переводов (с английского, как утверждают знающие люди).
Нечто похожее - упоминание остановки советской танковой колонны на подходе к Вюнсдорфу, впервые появилось в книге «Последние дни имперской канцелярии», воспоминаниях Г. Больдта, помощника последнего начальника немецкого Генштаба генерала Кребса. Первым изданием книга вышла в марте 1948 году в Гамбурге, выдержки из готовившейся к печати книги поместила на своих страницах выходящая в Мюнхене на немецком языке американская газета «Die neue Zeitung», а перевод появился в шести номерах газеты «Правда» с 27 декабря 1947 года по 1 января 1948 года. Но здесь - ни слова нет о разгроме колонны; более того, вообще не названа причина остановки. Речь идет о первой половине дня 21-го апреля.
В целом, отсутствие в широком доступе каких-либо прямых подтверждений «барутской легенды» дает основания скептикам (или это оптимисты?) утверждать, что перед нами легенда в полном смысле этого слова. Тем не менее, сложно предположить, что возникла она совершенно на пустом месте; как говорится, то ли он украл, то ли у него, но что-то было. И ответ на вопрос, что именно было – с подробностями, коими являются время, место, цифры потерь – пора бы уже отыскать.
Вообще во всем этом есть лишь один экзотический момент – подземная танковая дорога. Все остальное – будни войны. Остановка из-за отсутствия горючего – немцы так действовали с начала войны, рвались вперед, пока не останавливались с пустыми баками, и ждали подвоза. И нарушение правил радиообмена, тем более, в ситуации критической – случай, надо полагать, тоже не редкий.
Следы подземной танковой дороги до сих пор не обнаружены, хотя там уже 17 лет без всяких помех, на местности - никто им не скажет русским языком «Хальт, их верде шиссен! Цурюк!» - да и по архивам, бродят всевозможные немецкие историки. И вообще дорога эта представляется наиболее сомнительным элементом «барутской легенды». Что танки появились «как из-под земли», понять можно; сложно поверить, что они вышли именно из-под земли… Здесь уместно вспомнить формулу: «Опыт - это когда на смену вопросам что? где? когда? как? и почему? приходит единственный вопрос: зачем?» Примерно так и ответил на вопрос о танковой дороге до Берлина немецкий историк Хайнц Хофман посетившему Вюнсдорф в 2004 году Андрею Волкову (в/ч 11465): «А зачем так далеко ездить под землей?». Как версия – способная, предположим, смягчить начальственный гнев, подземная танковая дорога вполне хороша; но больше это похоже на послевоенное мифотворчество.
Бесспорным слагаемым легенды является кладбище в Баруте. Вот что сообщает о нем Объединенный банк данных «Мемориал». Советское военное кладбище, федеральная земля Бранденбург, район Цоссенский, н.п. Барут, северная окраина города, год создания 1945. На кладбище 24 братские могилы, 121 одиночная; захоронены 1271 человек, из них известных 924, неизвестных 347. Шефствуют над кладбищем в/ч пп 61468 (завод по ремонту бронетанковой техники, это уже в прошлом) и совет общины н. п. Барут.
Создан был воинский мемориал в Баруте, как рассказывает член Военного совета 3-й гвардейской танковой армии Герой Советского Союза С.И. Мельников, сразу после окончания войны по инициативе командующего армией маршала бронетанковых войск П. С. Рыбалко, и решению Военного Совета армии. Командир 52-й гвардейской танковой бригады Герой Советского Союза Л. И. Курист уточняет: «После войны на окраине Барута были захоронены останки всех воинов 3-й гвардейской танковой армии, павших в боях на территории Германии». Есть свидетельства того, что маршал И. И. Якубовский при каждом приезде в Группу навещал мемориал в Баруте.
  «Бригадой Якубовского», строго говоря, можно назвать лишь входившую в состав 3-й гвардейской танковой армии 91-ю танковую бригаду; «командарм П. С. Рыбалко использовал 91-ю бригаду на главном, решающем направлении, она всегда являлась силой, которую бросали в бой в самый кризисный момент». Бригадой И. И. Якубовский командовал с марта 1942 года до июля 1944 года, далее был заместителем командира 6-го гвардейского танкового, а с 10 апреля 1945 года заместителем командира 7-го гвардейского танкового корпуса.
Факт ранения Якубовского в районе Вюнсдорфа подтверждается мемуарами маршала: «Случилось так, что в боях за цоссенский рубеж в районе Барута, на окраине Вюнсдорфа, я был ранен и некоторое время лежал в полевом госпитале в Котценау (ныне Хоцянув)». Строго говоря, от Барута до «окраины Вюнсдорфа» далековато – но по части собственно литературного труда иллюзий быть не должно, мемуары И. И. Якубовский писал не сам – пером маршала водил известный литератор, в те годы сотрудник журнала «Юность», Алексей Дидуров. Для справки: в Котценау до окончания Берлинской операции располагался второй эшелон тыла 3-й гвардейской танковой армии. Дата ранения зафиксирована в бумагах, хранящихся в Архиве военно-медицинских документов – 21 апреля. Упомянуто ранение заместителя командира корпуса по строевой части Якубовского в итоговом боевом донесении 54-й гвардейской танковой бригады 7-го гвардейского танкового корпуса за 21 апреля 1945 года.
И это все из найденного, что можно полагать достоверным; далее мы вступаем в область догадок и гаданий на донесениях - боевых, политических, о потерях л/с и техники; за их лаконичностью можно скрыть что угодно. Так что вопрос остается открытым…
***
Но вернемся в Вюнсдорф. В пяти военных городках на территории самого Вюнсдорфа сосредоточились свыше полусотни войсковых частей и учреждений самого различного назначения, выполнявших одну, главную задачу – обеспечение управления огромной массой войск ГСВГ. Памятный альбом «Советские войска в Германии 1945-1994» так характеризует столицу «русской Германии»: «Самым представительным военным городком являлся военный гарнизон в Вюнсдорфе. Здесь располагалась штаб-квартира советских войск в Германии и штаб 16-й воздушной армии. Этот гар¬низон насчитывал около 35 тысяч жите¬лей, а его территория разделялась на 5 военных городков. В Вюнсдорфском гарнизоне функционировали поликлиника, два гарнизонных Дома офицеров, два детских сада, два универмага, 10 магазинов продовольственных и промышленных товаров, кафе «Дружба». Здесь же рабо¬тали ателье гражданского и военного пошива, отдел по туризму и экскурсиям, военное общество охотников. В Вюнсдорфском гарнизоне также имелось два стадиона, плавательные бассейны (один закрытый), спортивные городки и тенни¬сные корты».  Для сравнения: в расположенном рядом Вюнсдорфе немецком насчитывалось 2700 жителей.
***
Доступ в пять военных городков Вюнсдорфа осуществлялся через КПП (контрольно-пропускные пункты), у каждого из которых имелось свое народное название (причем звучавшее в среднем роде): «лесное», «барутское», «генеральское», «охотничье», «хлебозаводское», «складское», «цоссенское». В составе военных городков Вюнсдорфа находились 28 отдельных территорий различной подчиненности и принадлежности, для доступа на каждую из них требовалось специальное разрешение, которое выдавалось штабом ГСВГ, комендатурой, либо отдельными воинскими частями.
На территории в 590 га, занимаемой пятью городками Вюнсдорфа, находились примерно 980 строений, назначение которых распределялось следующим образом: штабные и административные здания – 103; казармы – 43; жилые дома – 253; общежития – 10; гостиницы – 11; детские сады - 7; магазины – 19; рестораны и кафе – 4; коммунально-бытовые учреждения, в т.ч. бани - 14; школы – 9; столовые – 21; гаражи и автомастерские – 211; котельные – 17; электроподстанции – 6; бензоколонки и автомойки – 19; производственные здания – 20; прочие технические здания – 55; свинарники и теплицы – 38; медицинские учреждения – 9; спортивные учреждения – 10; учреждения культуры – 16; гауптвахта – 1; контрольно-пропускные пункты городков и частей – 51. Кроме того, имелись 7 стадионов и многочисленные спортивные площадки.
***
В первом городке расположились: штаб ГСВГ, подразделения охраны и обеспечения штаба, так называемый «генеральский» жилой городок, танкоремонтный завод, бригада связи, поликлиника, Дом офицеров ГСВГ, Центральный ансамбль песни и пляски, средняя школа №1, универмаг «Дружба», жилые дома, гостиница.
Во втором городке: финансовое управление, квартирно-зксплуатационное управление, управление торговли, хлебозавод, железнодорожный вокзал, пожарная часть, продовольственные склады, жилые дома.
На территории третьего городка находились штаб 16-й воздушной армии (позывной «Океан»), узел связи штаба ГСВГ (позывной «Ранет»), командный пункт ПВО (позывной «Никель»), гарнизонный Дом офицеров, музей ВВС ГСВГ, жилые дома, средняя школа №89.
В четвертом городке расположились 69-й мотострелковый полк, военная разведка, жилые дома; в пятом городке - комендатура, жилые дома и гостиница.
***
Штаб Группы советских войск в Германии разместился в комплексе зданий школы моторизации армии, построенных в 1934-1935 годах. В главном здании, которое называли «Белым домом», находились Главнокомандующий ГСВГ, его заместители, работники оперативного управления и узла связи, оперативный дежурный. Остальные управления штаба группы, а также различные службы и отделы разместились по соседству в семи однотипных трехэтажных зданиях, бывших казармах, образующих вместе с главным зданием большой прямоугольник. 
***
В первом городке Вюнсдорфа,  в бывшей «Hindenburg-Kaserne», расположился 119-й отдельный батальон охраны и обеспечения штаба Группы. Сформированный в Горбаневке пiд Полтавой в августе-сентябре 1941 года как 62-й отдельный батальон охраны Юго-Западного фронта, он под разными номерами охранял штабы Юго-Западного, Сталинградского и Донского фронтов, а с 25 февраля 1944 года, уже как 119-й, охранял полевое управление Белорусского, затем 1-го Белорусского фронта. Награжденный 28 мая 1945 года орденом Красной Звезды, 119-й отдельный батальон охраны (п.п. 01103), продолжил выполнять ту же задачу и после окончания войны, охраняя уже штаб Группы советских оккупационных войск в Германии. На базе батальона (в его состав, кроме мотострелковых рот, входила рота почетного караула, дорожно-комендантская рота и другие подразделения) 17 мая 1967 года сформировали 43-й отдельный ордена Красной Звезды полк охраны и обеспечения штаба ГСВГ (п.п. 80340), включив в состав полка дислоцировавшиеся на территории первого городка 42-ю отдельную роту радиационной и химической разведки и 77-й отдельный танковый батальон. Полк охранял штаб Группы и контрольно-пропускные пункты Вюнсдорфа, кроме того, отдельный караул охранял дом Главкома.
В состав 43 ОПОО входили два мотострелковых батальона (в каждом батальоне 3 мотострелковых роты на БТР-80, и танковая рота на Т-64). Мотострелковая рота состояла из трех мотострелковых взводов и зенитного отделения; 1-я мср 1-го батальона – рота почетного караула. Кроме этого, в составе полка была зенитная батарея (два взвода, в каждом 4 расчета и отделение управления, на вооружении буксируемая зенитная установка «ЗУ-23-2»), рота материального обеспечения, электротехническая рота, рота радиационно-химической разведки (с 1982 года – рота химической защиты), комендантская рота, ремонтная рота, инженерно-сапёрный взвод, взвод связи.
Обращает на себя внимание необычное подразделение - рота осветительных электростанций полка охраны, в просторечии электротехническая рота. Она занималась обеспечением электроэнергией штаба ГСВГ на выезде – в запасных и полевых пунктах управления, для чего располагала дизельными электростанциями числом 15 единиц, мощностью от 10 до 100 КВт. Обеспечивала рота и важные мероприятия в Доме офицеров - когда мероприятие проводит сам Главком, там на всякий случай выставляли электростанцию мощностью 100 КВт.
***
Транспортом штаб Группы обеспечивал 229-й отдельный ордена Красной Звезды автомобильный батальон. Он начал свой боевой путь в октябре 1941 года как 5-й отдельный автомобильный батальон Юго-Западного фронта. Переименованный затем в 615-й отдельный автомобильный батальон, с 5 февраля 1944 года он стал 106-м отдельным автомобильным батальоном 1-го Белорусского фронта, а с 1 марта 1944 года и далее, назывался  229-м отдельным автомобильным батальоном. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 апреля 1945 года был награжден орденом Красной Звезды, а после окончания войны продолжил обеспечение сначала штаба ГСОВГ, затем штаба ГСВГ. Автобат размещался на территории бригады связи, и даже после включения в состав полка охраны батальон практически оставался отдельной частью, у него все было свое – казарма, плац, баня, подсобное хозяйство. В составе батальона было 4 автороты, а также ремонтный и хозяйственный взводы. В первое послевоенное десятилетие весь автобат, за исключением хозвзвода, где эксплуатировались ГАЗы и ЗиСы, был укомплектован иномарками. Первая и вторая роты – легковые машины: «мерседесы», «хорьхи», BMW; третья рота – американские «виллисы»; четвертая рота – 3 взвода штабных фургонов на базе американских же «студебеккеров». За десять лет трофейные и ленд-лизовские машины поизносились, и в 1955 году первая и вторая рота получили ГАЗ М-20 Победы, а третья рота - ГАЗ-69 и ГАЗ 69-А. Для Главкома и его заместителей батальон получил 5 штук ЗиМ-12. В первой и второй ротах осталось лишь несколько иномарок, которые возили представителей военных миссий. В дальнейшем менялась не только техника и структура автобата (появилось такое подразделение, как гараж Главкома – отдельный,  охраняемый, где стояли автомашины, на которых Главком перемещался, а также машины связи; водителями и связистами были прапорщики), но частично и дислокация. Например, в 80-е годы отдельная рота штабных автобусов, что обеспечивала крышу над головой штабу ГСВГ в полевых условиях, дислоцировалась в Тройенбритцене. На вооружении роты состояли большие автобусы на базе ЗИЛ-157 и ЗИЛ-131 с прицепами: рабочие салоны, салоны питания, салоны отдыха. В начале 80-х 229-й отдельный ордена Красной Звезды автомобильный батальон (п.п. 68218) включили  в состав 43-го отдельного ордена Красной Звезды полка охраны и обеспечения штаба ГСВГ.
***
В бывших «Cambrai-Kaserne» разместился 66-й отдельный Бобруйско-Берлинский Краснознаменный ордена Александра Невского полк связи. Сформированный 1 августа 1941 года в Полтаве, полк обеспечивал связь командованию Юго-Западного, Сталинградского, Центрального, Белорусского и 1-го Белорусского фронтов. В истории боевого пути полка отразился весь ход Великой Отечественной войны: тяжелейшие поражения 1941 и 1942 года, перелом в 1943 году, неудержимое движение на запад до самого Берлина, и победная точка - 8 мая 1945 года в 00 часов 50 минут, когда телегра-фистка 66-го отдельного полка связи сержант Мария Летешенко завершила передачу в Ставку Верховного Главнокомандования подписанной Маршалом Советского Союза Г. К. Жуковым телеграммы о капитуляции фашистской Германии.
Для обеспечения мероприятия две радиостанции из состава полка, утром 8 мая отправленные в Карлсхорст, развернулись и установили связь с Генштабом: радиостанция старшего лейтенанта Ф. Н. Жуваго - ключевую и буквопечатающую связь; дублирующая радиостанция под командованием старшего техника-лейтенанта И. И. Френкеля – ключевую. 
Полковник в отставке Борис Петрович Жуков: «Текст донесения командующего 1-м Белорусским фронтом Маршала Советского Союза Г. К. Жукова Верховному Главнокомандующему И. В. Сталину составил начальник штаба фронта генерал М. С. Малинин сразу после подписания акта о безоговорочной капитуляции фашистской Германии примерно в 0,30 9 мая. Затем после просмотра и подписи Командующим этот исторической важности документ был немедленно зарегистрирован в экспедиции узла связи фронта и без малейшего промедления дан телеграфистке М. С. Летешенко для передачи в Москву по радиостанции большой мощности РАТ с приставкой «Алмаз». Она обеспечивала передачу документа открытым текстом на буквопечатающем аппарате Бодо с кодированием в эфире по радио». 
О том, как все это происходило, в подробностях поведала «Комсомольская правда» в статье «Так летела весть о Победе» 9 мая 1946 года:
«В Берлине догорали дома и знамена со свастикой валялись на мостовых, но между Берлином и Дрезденом, Дрезденом и Прагой еще шли бои.
Был поздний вечер 8 мая 1945 года. В Инженерном училище в Карлсхорсте маршал Жуков предложил Кейтелю и другим представителям немецкого командования подписать акт о безоговорочной капитуляции Германии. В первом часу ночи акт был подписан. Маршал Жуков передал русский экземпляр текста дежурному офицеру своего штаба. Корреспонденты московских газет, присутствовавшие при подписании акта, спустились в один из подвалов флигеля инженерного училища, где тогда находился узел связи штаба 1-го Белорусского фронта.
Через несколько минут дежурный офицер штаба с кожаной папкой пробежал через комнату, где работали корреспонденты, в аппаратную узла связи. Залитая светом аппаратная была наполнена стуком работающих аппаратов Бодо.
- Как связь с Москвой? - спросил офицер.
- Отличная, - отвечал дежурный по связи старший техник-лейтенант Баур.
- Кто будет передавать по проводу в Москву акт о капитуляции?
- Бодистка Мария Летешенко.
Дежурный офицер положил на пюпитр аппарата текст акта. Старшина Летешенко, 23-летняя комсомолка, быстро пробежала по клавишам: «Особо важная».
- Будете диктовать? - спросила Летешенко, не снимая рук с клавишей.
- Да, - ответил офицер, - так быстрее. Передавайте. Вручить немедленно. Москва, Ставка Верховного Главнокомандующего...
Летешенко быстро застучала по клавишам. В Москву полетела весть о Победе. Весть, которую с нетерпением ожидали миллионы людей. Весть, которая должна была вызвать вздох облегчения во всем мире, которая снова узаконивала право на счастье, которая означала соединение семей, конец одной из самых ужасных и кровопролитных войн.
В аппаратной прекратили работу все аппараты, кроме одного, - за которым работала Летешенко.
Дежурный офицер диктовал: «...прекратить военные действия в 23 - 01 часа по центрально-европейскому времени 8 мая 1945 года...»
Летешенко в погонах старшины на гимнастерке сидела у аппарата, строгая и торжественная. А в Москве центральный зал узла связи Генштаба, где находились аппараты, работавшие со штабами фронтов, был наполнен сдержанным шумом. В центре зала стояли аппараты, работавшие с Берлином. У аппарата находились Ольга Козина и Александра Андреева.
- Идет без перебоев? – спросил заместитель начальника смены старший лейтенант Гарин.
- Без перебоев, - отвечала Козина.
С приемника медленно ползла лента: «В случае, если немецкое Верховное Командование, или какие-либо вооруженные силы, находящиеся под его командованием, не будут действовать в соответствии с этим актом о капитуляции, Верховное Командование Красной Армии, а также Верховное Командование Союзных экспедиционных сил, предпримут такие карательные меры…»
Хотя Летешенко из Берлина очень быстро передавала текст акта, в Москве казалось, что лента ползет бесконечно долго.
Козина и Андреева принимали телеграмму молча. Они работали, как всегда, усердно. И, может быть, за спокойствием девушек скрывался глубокий смысл. С первого дня войны они работали на узле связи Генштаба. Они передавали из Москвы и принимали с фронтов разные депеши, приказы, боевые донесения, и вот сегодня... Нет, такого еще не было!
- Когда немцы временно оккупировали Брест, - рассказывала Андреева, - потом Киев, когда они прорвались к Нальчику, а мы с Ольгой все мечтали о том, чтобы принять телеграмму, в которой бы сообщалось: немцы разгромлены. И дождались. Когда принимали ее, думали, что и наш труд маленькой частицей вошел в общее дело Победы.
В час тридцать ночи 9 мая текст акта о безоговорочной капитуляции Германии был принят в Москве.
Ночью, когда радиопередачи были уже окончены, диктор Левитан из студии Радиокомитета объявил о том, что будет передано важное сообщение. Минуты напряженного ожидания, и вот снова знакомый голос: «Внимание, внимание, говорит Москва».
В 2 часа 10 минут ночи были включены все радиостанции Союза - Левитан читал текст акта. Одновременно по всем телеграфным и телефонным линиям из Москвы во все концы мира летела весть о победе.
Еще диктор не окончил читать акт, как из московских домов люди вышли на улицы. По мере того, как звенел в репродукторе торжествующий русский голос, тысячи людей в Киеве, Ленинграде, Владивостоке, Ташкенте, Мурманске выходили на улицы, чтобы поздравить друг друга с Победой.
Рождалось утро 9 мая. На улицах клокотала, бушевала людская радость. Все светлее и светлее становилось небо. Наступил наш первый праздник Победы».
Аппарат Бодо, по которому передали в Москву сообщение о подписании Акта о безоговорочной капитуляции вооруженных сил фашистской Германии и его текст, теперь хранится в Санкт-Петербурге, в Военно-историческом музее артиллерии, инженерных войск и войск связи.
***
С завершением боевых действий активная работа по радио прекратилась; тем не менее, радиороту полка, пополнив радиосредствами, преобразовали в радиобатальон. Часть радиостанций откомандировали для обеспечения военных комендатур в Дрезден, Лейпциг, и другие города СОЗ. Связь штаба ГСОВГ теперь, в основном, обеспечивались средствами проводной связи по разветвленной кабельной сети, охватывающей всю территорию Германии.
Осенью 1945 года в Нюрнберге, в американской зоне оккупации Германии, начался суд над главными военными преступниками. Для обеспечения советской делегации и представителям советской печати прямой надежной связи с Москвой и Берлином, в Нюрнберг направили две радиостанции из 66-го опс.  Проводная связь работала надежно только там, где шла по подземным кабелям, а по Белоруссии до самой Москвы шли воздушные линии.
С Берлином связь установили легко, а с Москвой, как вскоре выяснилось, установить прямую связь из Баварии невозможно - мешает горная гряда шириной свыше ста километров. В итоге, для связи с Москвой через междугородную телефонную линию Нюрнберг-Берлин задействовали стационарный радиопередатчик, расположенный в Кенигс-Вустерхаузене - раз в пятнадцать мощнее армейского, и с антенной, направленной прямо на Москву. До войны этим передатчиком Берлин поддерживал коммерческую радиосвязь с Москвой. 
В конце 70-х 66-й отдельный полк связи переформировали в 118-ю бригаду связи с сохранением наград и почетных наименований, но с вручением нового знамени, а знамя 66-го отдельного Бобруйско-Берлинского Краснознаменного, ордена Александра Невского полка связи отправилось в Военно-исторический музей артиллерии, инженерных войск и войск связи.
***
Здесь же, в первом городке, находился 193-й завод по ремонту бронетанковой техники. Вспоминает Виктор Рудько, работавший на 193 БТРЗ в 1958-1964 годах сначала техником монтажного цеха, затем начальником колесного цеха: «В те времена завод производил капитальный ремонт танков Т-34 – лучшего танка второй мировой войны, а также САУ-100 и плавающих танки ПТ-76. Выпускали порядка 30 танков в месяц, цех работал в три смены, день и ночь». 
Завод не только ремонтировал бронетанковую технику – и другие работы умельцев, трудившихся на заводе, знали далеко за пределами гарнизона. Всем предприятиям Советского Союза, за исключением, вероятно, армейских, спускали сверху план по выпуску товаров народного потребления; а те, кому таких планов не спускали, верстали и выполняли свои планы. Творческого порыва и умелых солдатских рук было недостаточно, сложные изделия требовали технологии и участия в процессе всех цехов и участков – литейного, механического, гальванического, деревообрабатывающего, шорного – и в побочном производстве был задействован весь завод. Изделия получались на славу, очевидцы и участники событий вспоминают бронзовые макеты танков и другой боевой техники, красоты невероятной подсвечники на десятки, если не сотни свечей, старинного обличия декоративные ружья, пистолеты и сабли, садовые тачки; и такая важная мелочь, как стальные, причем из отличной стали и с термической обработкой – на века, набойки на модные туфли и сапоги. Шорники делали ремни с тиснением, шили патронташи и палатки, чехлы для дембельских альбомов, а также чемоданов и ножей. Вероятно, изделия завода вручали и важным гостям; в частности, газета «Советская Армия» упоминает о вручении Н. С. Хрущеву в 1963 году «подарка, изготовленного солдатами-умельцами».
Позднее, когда заходила речь о подарках высокопоставленным персонам, все-таки обращались к профессионалам. В первые годы пребывания на посту Главкома генерала армии Е. Ф. Ивановского для вручения высоким гостям решили изготовить памятные настольные медали. Художник из ансамбля песни и пляски Группы разработал эскиз, Главком утвердил его, и главный по советско-немецкой дружбе, полковник Ю. В. Басистов, отправился с этим эскизом на немецкий монетный двор. Крупные медали - 75 миллиметров в диаметре, суровый профиль советского воина и надпись «Группа советских войск в Германии» на аверсе; щит, мечи, и девиз «Всегда начеку» на реверсе, немецкие друзья охотно изготовили из бронзы тиражом в 100 экземпляров, причем 10 из них – позолоченные. Маршал Гречко, получив такую медаль, строго спросил: - Откуда у вас золото? Золото в Группе, безусловно, было, и немало – но это были люди. Что касается медалей, то на них не потратили ни пфеннига, немецкие друзья изготовили их и позолотили полностью за свой счет, но Группа их отработала – голосами и ногами ансамбля песни и пляски на концерте для работников монетного двора.

***
С начала оккупации Германии советские войска приступили к демонтажу наземных радиоцентров трансконтинентальной и трансатлантической связи, а также ряда радиостанций, которые не использовались союзными войсками и не относились к тем, которые осуществляли вещание на население с разрешения оккупационной администрации.
17 ноября 1945 г. был издан приказ Главноначальствующего СВАГ № 147 «О выемке концентрических кабелей и демонтаже усилительных пунктов в зоне советской оккупации Германии (в целях разоружения Германии в части средств электросвязи)». Об этом же - уничтожении всей подземной кабельной сети, а также наземных линий связи и радиостанций, которые не используются для нужд союзников и превышают установленные мощности, выделенные для нужд немецкого населения – шла речь в директиве Контрольного совета № 22 от 6 декабря 1945 г.
Выполняя требования этих документов, советские оккупационные власти на 1 ноября 1948 г. выявили и уничтожили: 78 из 91 выявленных и учтенных объектов связи; аппаратуры связи разной 4706 тонн; оборудования и средств сигнализации 739 тонн; шифровального оборудования 5 тонн; кабеля подземного 3900 километров; кабеля воздушного 130 километров. Таким образом, все учтенные средства связи, превышающие установленные потребности немецкого населения, были уничтожены, за исключением той их части, которая использовалась советскими оккупационными властями.
***
Средства связи и оборудование узла связи «Zeppelin», общая стоимость которых составляла 10-15 млн имперских марок , в 1945-1946 гг. демонтировали и вывезли. Собственно бункер подлежал уничтожению, что и было сделано в начале 1946 года.
Столяры-плотники Цоссена зимой 1945/46 изготовили большое количество деревянных ящиков объемом по одному кубометру. Эти ящики, наполненные взрывчаткой, опустили в глубокие штольни у стен бункера, и в два приема подорвали. Таким образом, объект вывели из строя, что не помешало в дальнейшем приспособить его к делу, когда возникла такая необходимость.
К мысли о том, что сооружение можно использовать по прямому назначению, пришли не сразу; до конца 50-х «Zeppelin» стоял в запустении и затоплении грунтовыми водами, а территория, на которой он расположен, находилась за пределами советского гарнизона. Но пришло время – и высокие защитные свойства бункера на фоне угрозы ядерной войны (противостояние с недавними союзниками стало нешуточным) подтолкнули к разумному использованию богатого наследия.
***
В ходе работ по восстановлению бункера связи «Zeppelin», начавшихся в 1957 году , из помещений откачали воду; ликвидировали повреждения наружных стен, полученные сооружением в результате подрыва; изменили внутреннюю планировку бункера. Все оборудование бункера демонтировали перед подрывом, так что из немецкого наследия можно было использовать только канализацию, и бункер заново снабдили всеми необходимыми инженерными системами: электроснабжения, водоснабжения, вентиляции, пожаротушения. В отличие от немецких времен, все подразделения связи разместились на верхнем этаже; на нижнем этаже бункера находились службы обеспечения, а также рабочие помещения для Главкома и штаба ГСВГ.
Объект было велено именовать «мастерская» - с союзниками по антигитлеровской коалиции к началу 60-х расплевались окончательно, так что речь шла не о сохранении видимости приличия, а лишь о маскировке, но личный состав все рано употреблял слово «яма», что указывало прямо под землю даже не самому искушенному шпиону.
Главный вход в бункер, получивший статус входа для командования ГСВГ, оборудовали лифтом. Северную штольню на случай длительного сидения под землей оборудовали спальными местами – на одной из ее стен закрепили откидные койки в два яруса, и она получила название «спальная потерна»; на этот же случай имелись и склады «НЗ», а с водоснабжением все было хорошо с немецких времен, исправно работали три артезианские скважины. Вход в западную штольню, называемую впоследствии «рабочей потерной» – именно этой штольней ходили смены на боевое дежурство, с 1961 года находился в небольшом безликом сооружении, по совместительству служившем кинобудкой для летнего кинотеатра.
Входы в бункер – главный, запасной, и в северную штольню - находились на технической территории части, охраняемой вооруженным караулом; здесь же находились и воздухозаборники.
С появлением и широким распространением оружия массового поражения особую актуальность приобрели соответствующие защитные мероприятия. Конструкция сооружения могла обеспечить надежную защиту от воздействия всех поражающих факторов ядерного взрыва; для защиты от радиоактивного и химического заражения входы в штольни, а также из штолен в сам бункер оборудовали герметическими дверями, предусмотрели шлюзовые системы. Очистку подаваемого в бункер воздуха обеспечивали фильтровентиляционные установки.
***
Проходная, где начинался путь на узел связи штаба ГСВГ, находилась в небольшом домике, по совместительству служившим в разные годы то кинобудкой для летнего кинотеатра, то художественной мастерской, то каптеркой.
В проходной – дежурный из роты охраны, которому предъявлялись пропуска – и начинался спуск под землю. Восемь пролетов лестницы, а дальше – длинный, 260-метровый коридор, что на немецких планах именуется западной штольней и залегает – подошвой своей – на глубине 12 метров от поверхности. В отношении этой штольни употребляли термин «потерна», что в переводе с французского означает - подземный ход в виде галереи, коридора в военном сооружении. Завершалась потерна очередной лестницей, спускающейся к нижнему этажу собственно бункера, в котором располагался узел связи. Затем по следующей лестнице, находящейся слева от входа в бункер, поднимались на верхний этаж.
Первой слева по ходу длинного коридора верхнего этажа располагалась радиомастерская. Трудились радиомастера под руководством двух прапорщиков не только над ремонтом аппаратуры, как можно предположить по названию мастерской, но и над всевозможными, самыми разнообразными изделиями для нужд части и офицерского состава. Дальше, уже по правой стороне коридора, была раздевалка, где все заступающие на дежурство переодевались в «подземную» форму – хлопчатобумажные, защитного цвета, куртки с брюками и тапочки. Перед началом смены проходил общий для всех – радистов, телеграфистов, телефонистов, обеспечения – развод, его проводил оперативный дежурный узла связи. Строились в поперечном «телефонном» коридоре, уже в подземной форме, но с противогазами на боку. Кроме того, для всех на узле были припасены аппараты ИП-46, в котором теоретически можно было 40 минут обходиться вообще без воздуха. Напутственная речь дежурного по связи завершалась приказом - «На боевое дежурство по обеспечению связи командования Группы Советских войск в Германии заступить», далее звучал Гимн СССР, после чего смены расходились по своим заведованиям.
***
«Телефонный», один из двух поперечных коридоров верхнего этажа, вел в линейно-аппаратный зал дальней связи - ЛАЗ ДС, разделенный стеной из высоких, под потолок, стоек уплотняющей аппаратуры К-60, позволяющей по одному кабелю организовать 60 телефонных или телеграфных каналов. По периметру зала стояла также уплотняющая аппаратура, но помельче: П-304, работавшая по кабельным линиям, и П-305 для линий воздушных. В свое засекреченное, расположенное за дверью с цифровым замком хозяйство через ЛАЗ ДС проходили ЗАСовцы.
По правой стороне этого коридора находился телефонный коммутатор, на котором дежурили и солдаты, и женщины-телефонистки. Профессия телефонистки считается женской, но изначально телефонными операторами были именно мужчины. Потом профессия действительно стала женской, и по мере роста емкости станций ужесточались требования при отборе телефонисток. На эту работу стали принимать девушек высокого роста (длинные руки) и незамужних, «дабы лишние думы и заботы не приводили к лишним ошибкам». Но незамужние имеют обыкновение через некоторое время становиться замужними, и существует легенда, что именно замужество одной телефонистки послужило толчком для изобретения первой автоматической телефонной станции. Рядом с коммутатором располагался зал с аппаратурой тонального телеграфирования. Напротив коммутатора находился кросс, где соединительные линии, идущие от магистральных кабелей, коммутировались с аппаратурой.
***
Другой поперечный коридор вел к заведованиям радистов и телеграфистов, там же находились АТС и комната дежурного по связи (впоследствии должность переименовали в дежурного помощника начальника узла связи). За поворотом этого коридора располагались телеграфисты и еще одно заведение, совершенно уже секретное и «Ранету» не принадлежащее – узел правительственной связи. Служили там исключительно офицеры (бросался в глаза солидный возраст многих из них при невысоких званиях); солдатик был только один, жил он в третьей роте, и утверждал, что в зал с аппаратурой его запускают лишь для того, чтобы подмести пол, и лишь тогда, когда все комплекты плотно закрыты шторками. Именно так было в 1977-1979 годах; позднее, по воспоминаниям дежурного по радио, офицеры с узла ПС «брали у меня солдат навести там порядок». 
***
Радиоцентр включал в себя радиобюро - приемный радиоцентр, где сидели все радисты (кроме «ключистов» и ЧДС) и дежурный по радио (сменный инженер радиоцентра); соседнее помещение, где находились приемная часть р/с «Алдан» , кросс, радиокоммутатор и комната ТЛФ ЗАС с комплектами для радиоцентра. В отдельных помещениях находились ЧДС (частотно-диспетчерская служба) и аппаратная р/тлг ЗАС.
Радистов на смену заступало 12 человек. Дежурный по радиосвязи, два направленца (ГШ и ГСВГ), радиокоммутатор, механик слуховой засекреченной связи, и радисты на сети. В постоянной готовности находились сети Генерального штаба, сети оповещения ГСВГ, сеть взаимодействия с Центральной, Южной, Северной группой войск, Прикарпатским военным округом, сеть начальника разведки и начальника ракетных войск и артиллерии, сети взаимодействия с союзниками – немцами, чехами и поляками. Еще одна сеть добавилась после образования в Польше в 1984 году Ставки Западного стратегического направления. В сутки передавалось и принималось до 100 радиограмм, проводилось 15-20 сеансов с подчиненными армиями и дивизиями, с Генеральным штабом по их команде, плюс сигналы боевого управления.
Отсюда же, из подземелья, через 15-киловаттный передатчик «Буря», установленный на «Контуре», дважды в день, утром и вечером, на всю Группу транслировались памятные многим передачи радио «Алдан»: сначала позывные «Я - Алдан», следом группы цифр, далее 20 минут музыки. Воспринимавшаяся большинством слушателей как музыкальная передача, таковой она не являлась, а предназначалась для проверки приема сигнала по всей территории ГДР в сети оповещения «Радуга». 
***
В телеграфном центре на смену заступали телеграфисты и механики ТЛГ ЗАС. Телеграфистов заступало восемь: пять солдат и три вольнонаемных телеграфистки. Солдаты работали с армиями, а телеграфистки с «Рубином» и гражданской почтой. Аппаратных было четыре: «рубиновская», общий зал (армии и части группового подчинения), почта и перегон в 1-й городок (работали по сеансам по мере нагрузки). 
В первом городке была одна телеграфная аппаратная на все направления; кроме того, в отдельной комнате под названием «пуншировочная» перепечатывали почту для высшего командования группы. 
Каждое утро телеграфисты катили по потерне, а затем поднимали по лестнице на поверхность огромный железный ящик с бумажной отработкой, которую сжигали в специальной печке, находившейся за домиком, где был вход в «яму». В первом городке тоже была печка, и специально отведенное время для сжигания, с шести до половины седьмого утра (до шести перемещения по территории штаба пресекала охрана); тщательность сжигания отработки проверялась начальством, и при обнаружении обрывка перфоленты или телеграммы устраивался «разбор полетов». 
***
На нижнем этаже бункера располагались заведования служб обеспечения: дизельная, электрощитовая, помещения с вентиляционным оборудованием, системы водоснабжения и канализации, а также склад НЗ.
Здесь же, на нижнем этаже, был оборудован ЦБУ (центр боевого управления). Большой зал, по центру и вдоль стен расставлены столы, аппаратура, мониторы. Вдоль одной стены большая стеклянная карта, на которой отмечены базы НАТО и дислокация наших соединений. Стрелками были отмечены направления ударов наших танков, авиации и т. д. Напротив кабинет Главкома: комната средних размеров, немного мебели, много телефонных аппаратов. Тут же комната отдыха для главкома, в ней кровать и пара шкафов. 
***
Кроме узла связи в «яме», существовал узел связи в первом городке, расположенный на первом этаже здания управления связи в комплексе зданий штабе группы. Здесь была АТС, кросс, как и в «яме» - открытая и закрытая экспедиции, ЗАС, и дежурный по связи. В подвале находились посты электриков, дизелистов, каптерки линейных надсмотрщиков и механиков системы оповещения «Изумруд». 
***
В отдалении от «Ранета», в соответствии с принципом разнесения элементов узла связи на местности (мероприятие это - вынос излучающих средств за пределы узла - направлено на обеспечение повышения живучести и помехоустойчивости работы средств связи), находились именуемые в обиходе «точками» два передающих радиоцентра – «Контур» и КИП–71. Позднее, в 70-х, были построены две станции спутниковой связи – «Цитрон» и КИП–17, а также наземный пункт привязки «Триггер».
***
В населенном пункте Заалов, пятью километрами западнее Вюнсдорфа, находился передающий радиоцентр ПДРЦ-1 с позывным «Контур». На территории размером примерно 1 кв. км располагались ПДРЦ, антенное поле – 4 гектара, казарма, и несколько домов комсостава. Здание ПДРЦ полуподземное, размерами 50 на 25 метров, высота 4 метра, окружено валами со всех сторон. Служили на «Контуре» 20 солдат, 7 прапорщиков и 3 офицера.  На «Контуре» были установлены до четырех десятков передатчиков различной мощности, от 1 до 25 киловатт. 
***
КИП-71 – расположенный семью километрами юго-восточнее Луккенвальде (в районе населенного пункта Ениккендорф) резервный радиоцентр, которому предстояло приступить к работе в случае, если противник уничтожит ПДРЦ-1. Как и «Ранет», КИП-71 включал в себя две территории, жилую и техническую. На жилой территории располагались казарма, клуб, спортзал, спортплощадка, ДОС, кочегарка, баня, гараж, угольный склад, хоздвор.
На технической территории находились пожарный водоём, антенные поля и собственно сам радиоцентр – бункер арочной конструкции, засыпанный землей и сверху засаженный деревьями. Антенные поля – подземные (антенна «Астра-2» на глубине 2 метра), на фото с воздуха выглядевшие обычными полянами среди леса. На радиоцентре были установлены 15 передатчиков мощностью от 1 до 5 киловатт излучаемой мощности, но в работе КИП-71 не использовался, только раз в месяц проводились тренировки, причем для имитации работы КИП-71 приходили полевые радиосредства из 118-й бригады связи. 
Около «бугра» располагалось хранилище топлива для дизелей, обеспечивающих автономную работу КИП-71 во время отключения электричества. В «бугор» было два входа, с торца и сбоку; на каждом входе - по три двери. Первая дверь – с электронным замком, две последующие – железные, которые по тревоге задраивались с помощью винтовых механизмов; между дверями нагнетался воздух. По технической территории точку окружали четыре ряда колючей проволоки. Внутри периметра вышки и «грибки», между которыми ходил патруль с собаками из роты охраны. Охрану убрали в 1984 году после инцидента с солдатом, который хотел застрелиться; из казармы роты охраны сделали спортзал. Служили на точке чуть больше 30 человек, три взвода. Первый – радисты, второй – дизелисты, третий – хозвзвод. Вокруг «бугра» по технической и по жилой территории находились замаскированные окопы для защиты и обороны «бугра». Между окопами была телефонная связь. По тревоге первый и второй взвод обеспечивали связь, третий взвод обеспечивал оборону. 
***
КИП-17 - станция спутниковой связи, где служили около 15 человек, находился в десяти километрах восточнее Ютербога, в районе Хайдеховского полигона.  Здесь была установлена станция спутниковой связи «Корунд», единственный канал которой использовался в автоматической системе оповещения «Вьюга». 
***
ПДРЦ-4 «Цитрон» - станция спутниковой связи, находился южнее Ютербога, непосредственно на окраине Ессенского полигона, пятью километрами севернее городка Ессен. На небольшой территории, с трех сторон окруженной лесом (к полигону передом, к лесу задом:)), располагалось одно двухэтажное здание. Служили на «Цитроне» два офицера – начальник отделения и главный инженер, 4 прапорщика и 16 солдат.  Здесь была установлена аппаратура спутниковой связи «Кристалл-У» (узловая), позволявшая организовывать связь сразу с 9 абонентами. В сеансах спутниковой связи одновременно участвовали узлы связи армий, 118 бригады связи, Генерального штаба. 
***
В трех километрах севернее «Ранета», в лесу на окраине Вюнсдорфского полигона, располагался ОРРУС (опорный радиорелейный узел связи) «Триггер» – пункт привязки для организации связи с подвижными объектами и полевыми узлами связи. Служили на «Триггере» полтора десятка человек.
На «Триггере» были установлены радиорелейные станции Р–409, предназначенные для работы с самолетами (воздушными пунктами управления) Генерального штаба (позывные «Циклон», «Огневой», «Ревизор»), железнодорожным пунктом управления ГШ («Кульбит»), самолетами и вертолетами (ВЗПУ) командования ГСВГ (в первую очередь, самолетом главкома с позывным «Турнир»), и радиорелейная станция Р-404, работавшая в стационарной опорной сети связи ГСВГ.
С середины 80-х «Триггер» стал не только узлом связи, а еще и местом отдыха для офицеров и прапорщиков «Ранета»: баня, бассейны (один в бане, второй на улице) – и до такого счастья всего двадцать минут пешком. 
***
Важнейшими линиями связи были каналы на «Рубин» ( Москва, узел связи Генерального штаба), на «Колибри» (главный КП Варшавского договора в Польше, Легница), на армии ГСВГ, на различные запасные командные пункты. «Редут» - позывной находившегося в районе населенного пункта Мёлау, недалеко от Виттенберга, запасного командного пункта Главкома ГСВГ. КИП-95 - расположенный в гарнизоне Лосса, тридцатью километрами юго-восточнее Ваймара, запасной командный пункт штаба Группы. КИП-25 – узел связи запасного пункта управления тыла группы (ТПУ группы). Он находился у населенного пункта Линов, недалеко от Барута и в 25 минутах езды от штаба группы – Вюнсдорфа.
На территории Германской Демократической Республики находился и передовой командный пункт ГШ МО и ОВС Варшавского договора с позывным «Арбалет». Назначение объекта, размещавшегося в районе населенного пункта Фалькенхаген, недалеко от Франкфурта-на-Одере, держали в строжайшем секрете; легендой объекта был «Автомобильный завод «Торпедо», периметр украшали разобранные автомашины, личный состав носил автомобильные эмблемы.
В 1981 году на «Ранете» потребовались новые площади под установку аппаратуры связи, для чего расчистили длинный коридор нижнего этажа бункера и прилегающие помещения. Большой объем работ, в ходе которых на поверхность вынесли значительное количество (до 7000 м3) строительного мусора, скопившегося в нижнем этаже в результате восстановления и перестройки бункера, выполнили методом «дембельского аккорда». Так в Советской Армии называли ударный труд увольняемых в запас, за который обещалась досрочная, в рамках допустимого, демобилизация. Но московская комиссия, осмотрев вычищенные помещения, сочла их непригодными для размещения аппаратуры (тому причиной стали повреждения, полученные сооружением в результате подрыва), и в коридоре нижнего этажа устроили тир.
К учению «Запад-84» на технической территории «Ранета» построили небольшой по размерам малозаглубленный бункер арочной конструкции, получивший наименование «Панцирь», который использовался в качестве рабочего помещения для командного состава - участников учений.
В эти же годы (1982-1984) на технической территории «Ранета» построили объект УК-20з – двухуровневое, арочной конструкции, полуобвалованное сооружение, сравнимое размерами с бункером «Zeppelin», в котором разместился 1014 Объединенный командный пункт ВВС и ПВО (в.ч. 18178).
***
В четвертом городке (он же «новый городок» - немалую часть зданий построили после войны) расположился 69-й мотострелковый, в обиходе «королевский», полк – свернутая при послевоенном сокращении Советской Армии в полк 69-я механизированная Проскуровская, ордена Красного Знамени, ордена Суворова II степени, ордена Кутузова II степени бригада.
Сформированная в январе 1943 года, весь свой боевой путь 69-я механизированная бригада прошла в составе 9-го механизированного корпуса 3-й гвардейской танковой армии Воронежского (в дальнейшем 1-го Украинского) фронта. Участвовала в освобождении Левобережной и Правобережной Украины, Львовско-Сандомирской, Сандомирско-Силезской, Нижнесилезской, Берлинской и Пражской наступательных операциях. За боевые заслуги бригада получила почетное наименование Проскуровская, была награждена орденом Красного Знамени, орденом Суворова II степени (за проведение Львовско-Сандомирской наступательной операции), орденом Кутузова II степени (за штурм Берлина). 45 воинов бригады были удостоены звания Героя Советского Союза.
В июне 1945 года входившую в состав 9-го механизированного корпуса 3-й гвардейской танковой армии 69-ю механизированную Проскуровскую Краснознаменную орденов Суворова и Кутузова 2-й степени бригаду переформировали в 69-й механизированный Проскуровский Краснознаменный орденов Суворова и Кутузова 2-й степени полк 9-й механизированной дивизии. Из Чехословакии полк передислоцировался в Австрию, в район города Холлабрун.
С июня 1946 года по 1951 год 69-й механизированный полк (в ноябре 1946 года полк свернули в кадровый механизированный батальон, в августе 1949 года вновь развернули в механизированный полк) дислоцировался в населенном пункте Драххаузен севернее Коттбуса. В 1957 года полк стал 69-м мотострелковым полком, а 9-я механизированная дивизия – 82-й мотострелковой дивизией. Далее подчиненность полка, постоянно дислоцировавшегося в Вюнсдорфе, менялась неоднократно. В 1958 году, когда 82-ю мотострелковую дивизию вывели в Советский Союз, 69-й мотострелковый полк включили в состав 14-й гвардейской мотострелковой дивизии, штаб которой располагался в Ютербоге (в 1968 году послужной список 69-го мотострелкового полка 14-й гвардейской мотострелковой дивизии пополнился участием в операции «Дунай»). В 1982 году 14-ю гвардейскую мотострелковую дивизию переформировали в 32-ю гвардейскую танковую дивизию. В 1989 году, когда вывели в Советский Союз 32-ю гвардейскую танковую дивизию, 69-й полк передали в состав 35-й мотострелковой дивизии (штаб в Крампнице). В 1991 году, после расформирования 35-й мотострелковой дивизии, 69-й полк вошел в состав 90-й гвардейской танковой дивизии (штаб в Бернау). 
До 1989 года в состав полка входили: два мотострелковых батальона, танковый батальон на Т-64А, артиллерийский дивизион на 122-мм САУ, зенитная батарея, противотанковая батарея, разведрота, рота связи, инженерно-саперной рота, ремрота, рота материального обеспечения. В 1989 году 69 мсп получил из состава выведенного в Союз танкового полка 32-й танковой дивизии третий мотострелковый батальон; танки Т-64 заменили на Т-80; зенитная и противотанковая батареи превратились в дивизионы.
В гарнизоне Вюнсдорф для 69-го мотострелкового полк немецкая строительная фирма «Bau-Union Sud» из Потсдама возвела комплекс зданий, первое из которых сдали в 1953 году. Комплекс включал в себя здание штаба, пять казарм для на 220 солдат каждая, клуб, спортивный зал, столовую на 1500 мест, поликлинику, офицерскую столовую, солдатскую чайную, магазин, три жилых дома. Еще одну трехэтажную казарму построили в 1967 году.
Употреблявшиеся в отношении 69-го мотострелкового полка определения «придворный» и «королевский» были обусловлены характером службы. Во всех военных округах СССР «придворными» называли части и соединения, использовавшиеся для парадных и показных мероприятий. Рассказывает В. Никольский, служивший в разведуправлении Группы в 1956-1958 годах: «В Вюнсдорфе недалеко от штаба группы войск располагался мотострелковый полк, предназначавшийся для «представительских» целей. Из его состава выделялся почетный караул для встречи различных высокопоставленных гостей, как своих, так и зарубежных. Казармы этого полка часто посещались различными делегациями. И силами этого парадного полка обычно демонстрировались отдельные элементы боевой подготовки на специально оборудованном учебном поле. Это был своего рода показной «гвардейский» полк главкома. Комплектовался он из рослых ребят. Его солдаты получали улучшенное, пригнанное по росту обмундирование, хромовые и яловые сапоги. Размещался полк в просторных казармах с прекрасно оборудованными вспомогательными службами, со своим клубом, спортивным и штурмовым городком. Боевой техникой полк был укомплектован полностью, имел большой лимит ее эксплуатации. Служба в этой части, несмотря на ее привилегированное положение, была нелегкой. В показном полку все должно было свидетельствовать о высоком уровне боевой подготовки войск группы в целом. Много уделялось внимания строевой подготовке, владению боевой техникой, стрельбе, слаженности в показных учениях. Понятно, что во всех войсках группы показатели были значительно ниже, бытовые условия хуже, нормы обеспечения боевой техникой несколько иные, чем в образцовом полку».
«Решение сделать полк показным и в строевом, и в боевом отношении, принял главком ГСВГ генерал армии П. К. Кошевой в 1965 году. Сформировали 3 парадных батальона по 200 человек (как на парадах в Москве), роту почетного караула и роту барабанщиков. Офицерам сшили специальную парадную форму, рядовому и сержантскому составу на парадно-выходные кители крепились красные нагрудники с двумя рядами пуговиц по краям, и типовой парадный комплект значков (Гвардия, Отличник СА, Классный специалист, Военно-спортивный комплекс). Полк постоянно принимал участие в различных парадных мероприятиях в других гарнизонах, а 7 ноября 1967 года, совместно с ННА ГДР, участвовал в параде в Берлине по случаю 50-летия Великой Октябрьской Социалистической Революции. Каждый год 9 мая и 7 ноября 1-я мотострелковая рота полка (рота почетного караула) участвовала в возложении венков к могиле Советских воинов в Тиргартене, Западный Берлин. Кроме того, 69 мсп постоянно участвовал в различных показных занятиях и учениях. 
Вспоминает Олег Щуков, служивший в 69 МСП в 1988–1992 годах: «В полку был традиционный план приема различных делегаций. По приезду гостей на плацу их встречала 1 МСР в полной парадной форме, с карабинами, офицеры с саблями, как и положено роте почетного караула. Затем делегации показывали казармы геройских 1 и 4 рот. В это время на спортгородке проводилось занятие по физподготовке с одним из подразделений, так как спортгородок попадал в поле зрения при передвижении с плаца к казарме 1 и 2 МСБ. Гвоздем программы были показные ротные тактические учения с боевой стрельбой с привлечением авиации (вертолеты МИ 24) на войсковом стрельбище полка. Их организация была возложена на 2 МСБ. По этой программе и готовились. Личный состав, проживающий в показных казармах, переселился в палаточный городок справа от штаба полка за парком боевых машин. Казармы ремонтировались, проводились тренировки намеченных мероприятий». И далее: «Хочу подробнее остановиться на РТУ с боевой стрельбой. В этот день я находился рядом с центральным командным пунктом войскового стрельбища. Моя задача заключалась в следующем: сидеть в окопе с пулеметом ПКС (на станке), на который вместо прицела закрепили станцию ближней разведки СБР-3. Когда делегация поднимется на ЦКП и расположится для просмотра, по сигналу я должен был дать длинную очередь из пулемета (патроны холостые). Тогда же должен был начаться этап боевой стрельбы. Сделав очередь, и немного напугав стоящих на вышке гостей, я стал наблюдать за происходящим. 5 МСР занимала оборону по краю войскового стрельбища. В глубине обороны на тактическом поле (в тылу войскового стрельбища) готовилась к атаке сводная рота из состава 4 и 6 МСР. Появились вертолеты МИ-24 и сделали залп из НУРСов, потом еще один заход и залп по воображаемой обороне противника. Далее началась огневая подготовка. Минометная батарея вела огонь из минометов, БМП-1 роты, занимающей оборону, вели огонь по старым САУ, которые использовались в качестве мишеней и были начинены бочками с напалмом. При попадании в них происходил огромный огненный взрыв, а потом долгое горение. Велся огонь из стрелкового оружия, патронов с трассирующими пулями никто не жалел. На поле было заложено большое количество имитации, что делало обстановку не просто приближенной к боевой, а супербоевой. Кругом гремели взрывы. Когда огневая подготовка закончилась, из глубины обороны выдвинулась сводная рота из состава 4 и 6 МСР, спешилась, перешла через передний край обороняющейся роты и повела атаку в глубину войскового стрельбища. Из-за сильного дыма ее действия практически не были видны. Шоу получилось на загляденье».
Но полк был не только парадным, а и работящим. Вспоминая службу в 69-м мотострелковом, А. Вовненко приводит длинный список объектов, строившихся с участием или силами полка: объездная дорога, оборонительные позиции вокруг Вюнсдорфа, объекты соцкультбыта в гарнизоне, зона отдыха на лесном озере, тир на главкомовском озере, в самом полку: вся учебно-материальная база - войсковое стрельбище, танковый огневой городок, танковая директриса, танкодром, автодром, и прочее; 2-х этажный дом на 8 квартир, караулка, новый свинарник с мясохладобойней. При этом никто не отменял боевую подготовку и подготовку к всевозможным посещениям полка высокими гостями. В полку охраны нарушителей дисциплины пугали тем, что отправят служить в 69-й полк – и помогало.
***
Рядом с 69-м полком в 4-м городке затаились разведчики – на обширной территории между руинами комплекса «Maybach II» и «берлинкой» базировались несколько войсковых частей со специализацией «глаза и уши армии». В мансарде главного здания штаба в 1-м городке располагалось разведуправление ГСВГ, иными словами – 264-й пункт управления начальника разведки (в/ч 89430), а в 4-м городке находился узел связи разведки с позывным «Морион» (связисты ездили на дежурство и в штаб). На этой же территории находились: в/ч 04521 - отдельный батальон радиосвязи 5 управления ГРУ (это управление координировало деятельность всей армейской разведки), позывной «Нигрол»; автопарки с мобильной техникой связи и радиоперехвата, вычислительный центр, и еще много чего - разведчики умеют хранить тайны...
Разведывательных частей в составе ГСВГ насчитывалось немало: отдельные разведывательные батальоны в каждой дивизии Группы; отдельная бригада специального назначения; отдельные роты спецназа во всех армиях ГСВГ. Далее шел ОСНАЗ – радиоразведка: радиотехническая бригада, два отдельных полка радиоэлектронной борьбы, десяток центров радиоэлектронной разведки, несколько отдельных батальонов - радиотехнических и радиопеленгаторных; отдельный разведывательный авиационный отряд и отдельная вертолётная эскадрилья РЭБ. В каждой армии Группы был отдельный радиотехнический полк и отдельный батальон РЭБ; кроме того, во всех отдельных разведывательных батальонах имелась рота радиотехнической разведки.
***
В пятом городке Вюнсдорфа находилась 95-я военная комендатура, одна из 47 комендатур ГСВГ. До 1948 года комендатура, в сферу действия которой попадал Вюнсдорф, находилась в Цоссене, а затем в связи с расширением гарнизона переместилась в Вюнсдорф. В комендатуре служили 13 офицеров и прапорщиков, а также 22 солдата. Комендатура выполняла следующие задачи: обеспечение безопасности и порядка в гарнизоне; поддержание воинской дисциплины: соблюдение требований уставов, формы одежды (для кратковременного содержания нарушителей имелась камера в комендатуре); организация охраны гарнизона (силами полка охраны и обеспечения штаба); организация работы гарнизонной гауптвахты; выдача пропусков в определенные районы гарнизона; регистрация актов гражданского состояния (рождений и смерти); взаимодействие с немецкими органами власти при расследовании чрезвычайных происшествий и преступлений; контроль за воинскими кладбищами и памятниками. При каждой комендатуре имелось отделение военной автоинспекции (ВАИ), задачей которого было проведение проверок военной автомобильной техники как в парках, так и на трассах в зоне ответственности комендатуры. Также она участвовала в расследовании дорожно-транспортных происшествий с участием автотранспорта ГСВГ. Помимо собственно Вюнсдорфа и находящихся рядом объектов, комендатура «окормляла» окрестные населенные пункты - Рангсдорф, Шперенберг, Рехаген, Куммерсдорф-Гут, Тойпиц, Кенигс-Вустерхаузен.
Гарнизонная гауптвахта Вюнсдорфа находилась в первом городке, в здании бывшей тюрьмы вермахта на старой объездной дороге. На гауптвахте отбывали наказание арестованные как общим, так и строгим арестом. Существовали одиночные и двухместные камеры, отдельно для офицеров и прапоршиков, и для солдат и сержантов. Отдельно содержались подследственные и уже осужденные военным судом.
После реконструкции, проведенной народным предприятием «Spezialbau» в 1987 году, кто-то из советских генералов заметил, что теперь это не тюрьма, а отель (такие в то время у советских генералов были представления об отелях). Коменданта гарнизона тех лет захватила идея – создать в одной из камер гауптвахты музей, посвященный пребыванию в этих стенах деятельницы международного рабочего движения, немецкой коммунистки Клары Цеткин, которая здесь некоторое время сидела (вероятно, за выступления против империалистической войны в 1915 году). Известна была камера, где сидела Клара – но никаких материалов для экспозиции музея найти не удалось, что и помешало воплощению идеи. 
Продолжительность назначаемого наказания в виде содержания на гауптвахте ограничивалась должностью командира; командир роты имел право объявить арест на срок до трех суток; командир батальона до пяти суток; командир полка до семи суток; командир дивизии до десяти суток. Распорядок дня арестованных строго регламентировался, и предполагал различные работы, строевую подготовку, политзанятия и изучение уставов.
Книга учета задержанных и арестованных за период с 26.12.1988 по 05.04.1989 рисует следующую картину: общее число задержанных и арестованных – 254, из которых 7 человек числились за военной прокуратурой; из них 32 офицера и прапорщика и 215 солдат и сержантов. Главные причины задержания и ареста перечислены следующие: 32 случая попыток или состоявшихся отказов выполнять приказание (срок ареста 3-10 суток); 31 случай приобретения и употребления спиртных напитков (3-7 суток); 25 случаев неуставных отношений (3-5 суток); 24 случая самовольного оставления подразделений или места службы (3-10 суток); 23 случая ненадлежащего исполнения служебных обязанностей (1-7 суток); 15 случаев нарушения служебного распорядка и распорядка дня (3-5 суток); 15 случаев физического оскорбления товарищей или драки (3-10 суток); 11 случаев сна на посту или боевом дежурстве (3-5 суток). 
***
Жилищная проблема в Вюнсдорфе стояла довольно остро. Без крыши над головой никто не оставался, однако не удалось обойтись без общежитий и коммуналок. Ограничиться зданиями, ранее использовавшимися для военных целей, оказалось невозможно, и сначала пытались решить эту проблему экспроприацией немецких частных домов (такое было в Вюнсдорфе в 1953 г.), затем реконструкцией зданий казарм в жилые дома, а позднее и строительством жилых домов. Тем не менее, жилищные условия оставались проблемой до самого вывода войск.
1958-1965 годы, бронетанковый завод: «Хотелось бы рассказать, как жили молодые офицеры, работавшие на заводе. К этому времени со мной были жена Галина и сын Олег, 1958 года рождения, мы втроем жили в доме на территории завода. Дом представлял собой трех этажное здание, бывшая немецкая казарма, приспособленная под жилье офицеров и их семей. У нас была комната 11 кв.м., коридор на 20 семей, два туалета женский и для мужчин, общая кухня, в кухне для каждой семьи тумбочка с электроплиткой. Вот так жили и трудились советские офицеры-победители во второй мировой войне, но все были довольны, так как находились за границей, получали двойной оклад - в рублях на сберкнижку и в немецких марках на руки. Служба в ГСВГ очень помогала молодым офицерам встать на ноги, например, жена, приехала с одним маленьким чемоданчиком, а возвращались мы в Москву с двумя 5-тонными контейнерами». 
Слово Олегу Щукову: «Есть мнение, что в Вюнсдорфском гарнизоне не было жилищной проблемы («Вот все, кто в Вюнсдорфе служил, имели свои двух–трехкомнатные квартиры…» - М. П. Бурлаков // «Красная Звезда», 19.8. 2005 ), у каждого была своя квартира. Я не согласен с этим утверждением. В нашем полку отдельные квартиры были положены от командира роты и выше, а также многодетным. Большинство младших офицеров жило в коммуналках по две семьи на квартиру. Причем одна из комнат была 9 квадратных метров, поэтому так и называлась – девятиметровка. Прапорщики жили в бараках «система коридорная, на 38 комнаток всего одна уборная». Семейных лейтенантов 1988 года выпуска, в том числе и меня, поселили в бараке «Наутилус», который находился на территории полка за офицерским общежитием. Барак представлял собой длинный коридор, две кухни, два туалета и две ванны на 13 комнат. Зимой там было холодно, под полом бегали крысы и грызли полы. Так как «Наутилус» находился на территории полка, начальство регулярно наносило визиты в барак с целью проверки порядка, делало замечания и уходило. Я с семьей прожил в этом бараке 2 года пока не получил однокомнатную квартиру гостиничного типа в новом доме в 3 городке возле Цоссенского КПП». 
Для жилых целей в Вюнсдорфе использовались 253 здания, в том числе 10 общежитий (580 мест) и 4 гостиницы в 11 зданиях (примерно 440 коек). В жилых домах насчитывалось 4701 квартир с 9132 комнатами. Отмечают, что ситуация с жильем в Вюнсдорфе не являлась типичной для других гарнизонов; здесь, в «столице», она обуславливалась обилием высоких должностей и званий, предполагавших соответствующего уровня жилье и обстановку. На верхней ступени жилищной иерархии находился дом командующего с девятью комнатами, далее шли дома для генералов – двухквартирные, по шесть комнат в каждой, а на нижней ступени находились старые немецкие казармы, разделенные на 150 однокомнатных квартир.
В 1984 году с окончанием строительства нескольких пятиэтажных жилых домов и двух гостиниц между ХОЗО и Новым городком завершилось начатое строительными мероприятиями 1953 года постоянное расширение гарнизона. О новых домах – современных, с пластиковыми окнами и балконами, с проходными подъездами - говорили, что это подарок Хонеккера. Вполне возможно; в частности, И. И. Пстыго вспоминает, как Вальтер Ульбрихт к 50-летию Великой Октябрьской социалистической рволюции «преподнес нашим летчикам роскошный подарок»: в каждом из 28 авиационных гарнизонов ГСВГ немцы построили по 64-квартирному дому, обеспечив каждую квартиру и мебелью, и посудой.  Назвали новый жилой район «Чичиндорф» - фамилию Чичин носил заместитель по тылу командира 69-го мотострелкового полка, служивший в период заселения новых домов. 
***
Вюнсдорф, столица ГСВГ, находится совсем недалеко от Берлина, столицы ГДР; Берлин манил, но поездки туда были строго запрещены: «На станции Шонефельд стоял наш патруль и вылавливал советских граждан, пытающихся проникнуть в немецкую столицу. Интересно, но определить в толпе Советского человека даже одетого в гражданскую одежду не составляет никакого труда. Мы сильно отличаемся от немцев, хотя вроде одной расы. Выражение лиц, манеры одеваться, прически - все выдает русских. Но, несмотря на запретительные меры и патруль, мы свободно ездили в Берлин через другую станцию – Шоневайде, где не было никакого патруля». 
Использовались и другие маршруты: автобусом до Кенигс-Вустерхаузен, а там на электричке; пересадка в Шонефельде на любой пассажирский поезд, который довезет до Карлхорста или Лихтенберга; автобусом от Шонефельде до Берлина. 
  Прорывались и через патрули, применяя глазомер, быстроту, натиск и примитивную маскировку: выученные до совершенства несколько немецких фраз на берлинском диалекте, в кармане пачка немецких сигарет, часы и прочая советская атрибутика снята. В списке хитростей встречаются и чисто женские откровения: «мы никогда не красились, чтобы быть страшными как немки, поэтому нас не останавливали».
***
Солдаты-срочники в Советской Армии, за редким исключением, служили там, куда их послала Родина, и в Вюнсдорф попадали случайно. После срочной службы они могли остаться в гарнизоне сверхсрочниками, прапорщиками, служащими СА. Офицеры, а также прапорщики из Союза, попадали в Вюнсдорф разными путями: кто-то сам отличной службой добился столь высокой чести, кто-то случайно, кому-то помогли.
Выпускники военных училищ попадали в Вюнсдорф, в основном, не случайно: «В 1987 г. на плацу полка охраны построился полк для строевого смотра. Офицеры вышли на указанные дистанции. Проверяющий генерал из штаба ГСВГ оказался с чувством юмора. Он, подходя к каждому молодому лейтенанту, задавал один и тот же вопрос - Кто твой папа? Наивные лейтенанты с гордостью отвечали: мой отец генерал, прокурор, первый секретарь обкома, председатель исполкома, и т.п. А у тебя кто папа? - спросил генерал у меня, тоже только прибывшего в Германию лейтенанта. Я ответил - я сын прапорщика. А как же ты сюда попал? - спросил генерал, улыбаясь. Старшим офицерам, стоящим недалеко от меня в строю, тоже стало весело!».  Здесь есть некоторая недоговоренность – автор не уточняет, где и кем служил его отец-прапорщик… А насколько это важно - общеизвестно.
Вот как попадал из Союза за границу гражданский персонал (инженеры и техники, кочегары и сантехники, электрики, плотники, продавцы и прочие), так называемые служащие Советской Армии: «После срочной в Союзе, нужно было отработать на одном месте 2 года для возможности получения характеристики-рекомендации, утвержденной партийной организацией о том, что данный товарищ может быть служащим СА в войсках за границей, это при том, что я никогда не был коммунистом - такой в 1980году был расклад. После получения характеристики можно было обращаться в военкомат, заполнять многочисленные анкеты и биографии, затем ожидание месяцев 6-8, после этого взяли подписку о том, что я готов нести все тяготы и лишения во время пребывания в войсках, находящихся за границей, и последний штрих - личная беседа (напутствие) с секретарем райкома партии в присутствии парторга моей организации». 
***
Вюнсдорф сильно отличался от других гарнизонов ГСВГ. По этому поводу даже говорили – «ты служил не в Германии, ты служил в Вюнсдорфе», и вспоминают его зачастую как самое сложное место службы. И не просто так Вюнсдорф называли «немецкая Москва», подразумевая столичные функции и, соответственно, обилие высокого начальства. Здесь часто бывало высшее руководство ВС СССР, 11-я гостиница (гостиница Военного совета), где были отдельные домики МО СССР, нач. Главпура, НГШ и т. д., редко пустовала. 
Обилие высокого начальства влекло за собой немалое количество высоких гостей. Вспоминает выпускник Военного института иностранных языков Р. Голубев, пять лет служивший переводчиком и старшим адъютантом Главкома ГСВГ (у Гречко, Захарова и Якубовского): «в этот период я имел честь переводить т.т. Хо Ши Мина (с французского), Хрущева, Громыко, Серова, Рокоссовского, Малиновского (его, тогда министра обороны, с супругой Раисой Яковлевной и дочкой Наташей я сопровождал целый месяц), Чуйкова, других высших офицеров и партийных работников: Мжаванадзе, Сердюка; немецких товарищей Гротеволя, Ульбрихта, Штофа (у него я несколько дней проработал адъютантом), Гофмана, Кесслера, представителей старшего поколения – генералов В. Мюллера, фон Ленски, Шмидта и др.; а так же наших великих актеров Аркадия Исааковича Райкина, Евгения Валерьяновича Самойлова, Людмилу Георгиевну Зыкину, многих крупных ученых, писателей, общественных деятелей…» 
Отмечают и такое: «Бывая по роду службы в разных гарнизонах, я видел в них разительное отличие по сравнению с Вюнсдорфом в отношении командования к подчинённым. Если в Вюнсдорфе были более-менее нормальные деловые служебные отношения генералов с офицерами, то в гарнизонах местные генералы были полубогами - сплошное хамство, крики, угрозы отправки в Союз в 24 часа и т.п.» 
Федор Кузнецов, служивший в 1977-1979 годах в экспедиции узла связи штаба Группы (в/ч 11465, позывной «Ранет»), вспоминает случай, когда незнакомый генерал отряхивал ему, ефрейтору, спину в очереди за пончиками в буфете штаба Группы. Предположение, что некому было приказать – «Отряхнуть спину ефрейтору!», Ф. Кузнецов подтвердил – очередь за пончиками состояла из одних генералов.
***
Воспоминания о Вюнсдорфе, как месте жительства, в большинстве своем светлые, что не удивляет. В первую очередь, разумеется, это обусловлено особенностями Вюнсдорфа: небольшой, чистый (было, кому убирать) и уютный городок, прямой поезд до Москвы, автобусные маршруты, озеро с зоной отдыха; развитая сфера услуг – ателье, рестораны, детские сады (а жены офицеров практически все работали); торговля - магазины, где на прилавках спокойно лежали дефицитные товары. Кроме того, прошлое – это всегда молодость, пусть даже относительная; в воспоминаниях мы всегда моложе, чем сегодня, и все еще впереди. И чем моложе, тем ярче восприятие окружающего мира; да и знаешь меньше… А в целом: «Была молодость, стабильность, уверенность в завтрашнем дне, здоровье и радужные перспективы. Замечательная природа, хорошая экология, достаток. Отличные учителя в школе, хороший ассортимент в магазинах, доступные цены». 
С восторгом вспоминают и культурную жизнь Вюнсдорфа. Артисты из Союза охотно ехали на гастроли в ГСВГ– хоть и социалистическая, но заграница; следовательно, валюта плюс возможность на эту валюту что-то приобрести. Во времена тотального дефицита это ценилось. Кроме того, фраза «Сделано в ГДР» служила гарантией качества, достаточно назвать швейные машины «Веритас». Так что немного найдется звезд советской эстрады (если найдутся таковые вообще), кого гастрольные пути-дороги не приводили на сцену Дома офицеров в Вюнсдорфе. Здесь выступали Александра Пахмутова и Николай Добронравов, Майя Кристалинская и Эдуард Хиль, Муслим Магомаев и Людмила Зыкина, Эдита Пьеха и Иосиф Кобзон, Алла Пугачева и Лев Лещенко, София Ротару и Валерий Леонтьев, Надежда Чепрага и Владимир Винокур, Валентина Толкунова и Вахтанг Кикабидзе - этот список можно продолжать очень долго. Приезжали Малый театр и театр Советской Армии, «Виртуозы Москвы», «Песняры», «Самоцветы», Дин Рид - и жившие в Вюнсдорфе справедливо отмечают, что в Союзе вряд ли бы удалось за такое же время послушать и увидеть своими глазами стольких знаменитостей.
***
Напрашивается сравнение Вюнсдорфа с закрытым городом, коих немало было в Советском Союзе. Такие закрытые города, работавшие на оборону страны, появились в послевоенное время, с началом «холодной войны». Своего рода компенсацией за сложности и неудобства, вызванные закрытостью от внешнего мира, служили неплохие, по советским меркам, условия жизни в закрытых городах - их отличал высокий уровень благоустройства, развитая сфера обслуживания, низкий уровень преступности; правда, все эти города были известны потенциальному противнику, и первый удар предназначался именно им.
К отличиям Вюнсдорфа от большинства советских закрытых городов можно отнести возрастной состав населения – здесь не было людей пожилых, население города было преимущественно молодым; лейтенантов всегда больше, чем полковников, даже с учетом повышенной концентрации в штабном гарнизоне высоких чинов. Кроме того, в Вюнсдорфе не было людей случайных, здесь были только свои, люди, объединенные одной внятно сформулированной целью – защита Родины.
***

Гости
Периодически в Вюнсдорфе бывали Главнокомандующие войск держав - союз¬ников по антигитлеровской коалиции. Частота обменов визитами между Главкомами ГСВГ и их западными коллегами зависела от между¬народной обстановки. При ее обострении визиты прекращались на два-три года, затем возобновлялись. Вновь назначае¬мые Главнокомандующие обычно стремились познакомиться друг с дру¬гом. В условиях холодной войны и военного противостояния в Европе это было важно - посмотреть друг другу в глаза. Традиционная схема приема гостей вклю¬чала посещение воинской части, показательное учение или спортивные выступления, торжественный обед и концертную программу. 
Случались казусы: «Однажды в 1956 году для встречи прибывавшего в Вюнсдорф с визитом к главкому командующего 7-й полевой армией США генерала Хоудиза из состава парадного полка был выделен почетный караул. Обходя с маршалом Гречко ряд замерших гвардейцев, Хоудиз, вдруг остановившись, громко произнес по-русски: «Здравствуйте, молодцы!» Караул привычно ответил: «Здравия желаем, товарищ генерал». Переводчик Хоудиза тотчас же перевел ответ. Засмеявшись, американец заметил, что всегда был бы рад видеть русских солдат своими боевыми товарищами и признателен им за то, что они считают его таковым». Фитиль получили все – от состава караула до командира полка; личный состав за недомыслие, командиры за отсутствие должной воспитательной работы с личным составом. 
***
Немецкие друзья посещали Вюнсдорф регулярно, как минимум, дважды в год; в день Советской Армии и в годовщину Октябрьской революции на торжественное собрание в Вюнсдорф приезжала представительная немецкая деле¬гация во главе с одним из членов политбюро ЦК СЕПГ. В сос¬тав делегации входили министры обороны и внутренних дел, президент общества германо-советской дружбы, представите¬ли местных органов власти.
Бывали руководители ГДР в Вюнсдорфе и частным порядком: на день рождения В. Г. Куликова по его при¬глашению приезжали Э. Хонеккер, председатель Совета мини¬стров В. Штоф, министры обороны и госбезопасности - все с женами. 
***
Бывали в Вюнсдорфе и высшие лица советского, далее российского государства. Приезд таких высоких гостей становился событием; впрочем, и к визитам гостей рангом пониже готовились дотошно и размашисто. Свидетели и участники событий вспоминают мытье с мылом «берлинки» и укладку вдоль нее свежего дерна; удаление верхнего слоя снега, подтаявшего и потому неприглядного; высаживание кустов в мерзлую землю; развешивание занавесок определенного тона – и все это для того, чтобы порадовать мимолетный взор гостя.
  «В июле 1957 года, после известного июльского пленума ЦК КПСС, на котором была разгромлена «антипартийная группировка Молотова, Маленкова, Кагановича, Первухина, Ворошилова и примкнувшего к ним Шепилова», в ГСВГ в качестве гостя В. Ульбрихта прибыл первый секретарь ЦК КПСС Н. С. Хрущев. О возможном выступлении вождя партии перед офицерами и солдатами ГСВГ было объявлено заранее. Личный состав штаба группы с семьями собрался в зеленом театре и около двух часов ожидал прибытия высокого гостя. Наконец появилась большая кавалькада. Впереди неуверенно шагал первый секретарь и премьер, за ним В. Ульбрихт, О. Гротеволь, А. И. Микоян, А. А. Громыко, А. А. Гречко и другие, как принято говорить, сопровождающие их лица. С трудом вскарабкавшись на сцену, Никита Сергеевич направился к трибуне и, к удивлению пятитысячной аудитории, обращаясь к Гречко, заявил: «Маршал, а где же рыба? Ты же меня вез ловить рыбу, а здесь люди. Ну, а где люди, там и я. Мне нужно говорить речь. Я же первый секретарь!» Дальше, в течение полутора часов, собравшиеся слушали отрывочные, безграмотные, пересыпаемые грубой бранью выпады премьера в адрес поверженных «сообщников Сталина». 
Очередной визит Н. С. Хрущева в Вюнсдорф, 1-е июля 1963 года: «Вюнсдорфский гарнизон. Улицы городка украшены кумачовыми флагами, приветственными лозунгами. О приезде сюда товарища Н. с. Хрущева стало известно еще накануне. И вчера с раннего утра на улицу, ведущую на стадион, стали собираться солдаты, сержанты, офицеры, рабочие и служащие Советской Армии, члены семей военнослужащих. Плотной стеной стоят люди по обеим сторонам дороги. Сюда пришли все от мала до велика. И у каждого радостное, приподнятое настроение.
До отказа заполнено и зеленое поле стадиона. В колоннах стоят представители частей и подразделений Группы. Здесь мы видим старшину Шелестюка – мастера вождения танков и старшего сержанта Литвинюка, который с успехом исполняет обязанности командира взвода. Неподалеку ефрейтор Чубарь – водитель автомобиля, отличник. Здесь же и артиллерист рядовой Стародубцев. Третий год безупречно служит воин, показывая образец добросовестного отношения к выполнению своих обязанностей.
Стрелки часов подходят к 11-ти. И вот приближается колонна автомашин. Вместе с Н. С. Хрущевым прибыли Главнокомандующий Группой советских войск в Германии генерал армии И. И. Якубовский, член Военного совета - начальник Политуправления ГСВГ генерал-полковник С. П. Васягин, а также посол СССР в ГДР П. А. Абрасимов.
Начальник Почетного караула капитан Г. И. Слюсаренко отдает рапорт. Оркестр исполняет Гимн Советского Союза. Н. С. Хрущев вместе с И. И. Якубовским обходит шеренги выстроившихся воинов, здоровается с ними.
Почетный караул проходит торжественным маршем, и гости направляются на стадион. Пионеры Лариса Асланян, Лариса Щепилина, Павел Приймак, Оля Пирогова преподносят Никите Сергеевичу букеты живых цветов.
Возгласами «Ура!», «Да здравствует Коммунистическая партия!» сопровождают воины товарища Хрущева и его спутников, идущих по живому коридору.
Вот и стадион.
Никита Сергеевич Хрущев, П. А. Абрасимов, генералы поднимаются на трибуну. Начинается митинг. Открывая его, Главнокомандующий Группой советских войск в Германии генерал армии И. И. Якубовский говорит, что сегодня в жизни Группы большой праздник. К нам приехал Председатель Совета Министров Союза ССР, Верховный Главнокомандующий Вооруженными Силами СССР наш дорогой Никита Сергеевич Хрущев».
Но не все считали это событие праздником. Вспоминает генерал-майор авиации А. П. Гончарук: «В один из июльских дней 1963 г. ночным телефонным звонком Гуляева (командира полка) я (начальник штаба полка) был поднят по тревоге. Гуляев мне передал, что командир дивизии приказал, чтобы группа офицеров и солдат в количестве 40-50 человек, обязательно в парадной форме, во главе со мною к 5.00 была в 3-м городке Вюнсдорфа...
   Через час мы были уже в пути. В 3.00 в Вюнсдорфе, возле штаба 16-й ВА, я докладывал командиру дивизии, генерал-майору авиации В. В. Сизову о прибытии личного состава 668-го бап. Только здесь все и прояснилось. Дело в том, что «наш дорогой» Н. С. Хрущев находился в ГСВГ. Вдруг, как Верховный Главнокомандующий, он решил встретиться с личным составом Группы войск. Решение созрело внезапно, поздно вечером и не без влияния винных паров. По этой причине мы были подняты в позднее время по тревоге! Никита он и есть Никита!
   Мы - это не то слово. Мы - это представители всех полков, всех дивизий, всех корпусов и всех армий ГСВГ, которые выделяли полковые и дивизионные делегации во главе с командирами дивизий, корпусов и командующими армий...
   Сама по себе встреча никакой радости и удовольствия никому не могла принести. Офицеры и солдаты, поднятые по тревоге, ничего не понимали и не знали. Люди были сонными, солдаты после ночных полетов были голодными и усталыми. Огромное скопление людей на стадионе в 3-м городке, в раннюю утреннюю пору, когда каждый здоровый человек мучался от желания найти укромное МЕСТО и освободиться, как сказали бы врачи, от продуктов жизнедеятельности, но не могли никто и никуда уйти. Невозможно было найти такое желанное, такое необходимое и укромное место на стадионе. Его просто физически не было. Самое смешное в том, что отойти куда-либо было нельзя, так как каждую минуту мы, построенные в общую армейскую колонну, могли начать движение в 1-й городок, где размещался штаб ГСВГ.
   Около 6 часов утра мы были сосредоточены уже на стадионе первого городка, где каждая армия, каждый корпус и каждая дивизия имели свое строго определенное место перед трибуной, с которой должен был выступать «наш дорогой» Верховный Главнокомандующий Н. С. Хрущев.
   Только к 11 часам утра, конечно, после обильного, хорошего и вкусного завтрака, появился перед нами «наш Верховный». Находившиеся на стадионе солдаты, офицеры и генералы на свой пустой желудок только так и не иначе могли расценить происходящее. Хрущев с высоты трибуны увидел генерал-майора авиации А. А. Микояна и закричал радостно: - Алеша, привет тебе от отца!
Вот и весь Верховный! Наша 132-я дивизия стояла рядом с дивизией Микояна, и я оказался ближайшим свидетелем этой неуместной сцены.
   Затем, еще минут около 30-40, Хрущев говорил свою многословную, бестолковую речь, которая нас ничем не могла увлечь и ничем не могла удивить. Мы все как один думали, когда и как скоро этот спектакль закончится. Вскоре мы сидели в своих грузовых автомашинах и убыли самостоятельно в свои гарнизоны. Это произошло на закате деятельности нашего сумасбродного лидера».   
***
В ноябре 1957 года, как уже упоминалось выше, «для доклада партийному активу ГСВГ об итогах недавно закончившегося октябрьского пленума ЦК, снявшего маршала Г. К. Жукова с поста министра обороны СССР», приезжал секретарь ЦК Л. И. Брежнев. 
Следующий раз Л. И. Брежнев побывал в Вюнсдорфе в 1964 году, когда он еще не взошел на вершину власти, но оставались до этого момента считанные дни. Брежнев приехал в ГДР на торжества, посвященные 15-летию республики, принял участие в мероприятиях, посвященных юбилею, и 8 октября 1964 года посетил Вюнсдорф. Здесь Л. И. Брежнев побывал в одной из воинских частей (понятно, что это был 69-й мотострелковый полк), а после этого приехал в Дом офицеров ГСВГ. Как положено, выступил с речью о текущем моменте, выслушал ответную речь; «От имени присутствующих и воинов Группы гостя приветствовал Главнокомандующий ГСВГ генерал армии И. И. Якубовский. В своем выступлении он сказал, что личный состав Группы войск постоянно ощущает отеческую заботу Коммунистической партии и правительства и продолжает неустанно совершенствовать свое боевое мастерство. Главнокомандующий ГСВГ просил передать Центральному Комитету КПСС, правительству и лично товарищу Н. С. Хрущеву, что советские воины бдительно несут службу на западных рубежах социалистического лагеря, что они всегда держат порох сухим».  Завершилось заседание вручением гостю памятного подарка. Далее состоялся концерт Ансамбля песни и пляски ГСВГ. Менее чем через неделю, 14 октября 1964 года, Л. И. Брежнев, на день визита в столицу ГСВГ - просто секретарь ЦК КПСС, стал Первым секретарем ЦК КПСС, сменив на этом посту отправленного на пенсию Н. С. Хрущева.
Уже в ранге Генерального секретаря ЦК КПСС, Л. И. Брежнев приехал в Вюнсдорф после празднования 25-летнего юбилея ГДР в 1974 году. Как и десять лет назад, 7 октября состоялись торжественные мероприятия в Берлине, - заседание, парад, и в этот же день Л. И. Брежнев вместе с Министром обороны СССР Маршалом Советского Союза А. А. Гречко приехал в Вюнсдорф. Вдоль «берлинки» выстроили солдат и школьников, дорогому гостю преподнесли хлеб-соль; «состоялась теплая, задушевная беседа, в ходе которой товарищ Л. И. Брежнев рассказал о том, как трудящиеся Советской страны под руководством ленинской партии напряженно трудятся, стремясь успешно выполнить задания четвертого, определяющего года пятилетки. Он рассказал также о внешней политике КПСС и Советского государства, направленной на дальнейшее укрепление мира и углубление разрядки международной напряженности». Завершилась встреча концертом «художественной самодеятельности военнослужащих и членов их семей». 
***
23 ноября 1991 года, завершая трехдневный визит в ФРГ, в Вюнсдорф заехал Президент РСФСР Б.Н. Ельцин в сопровождении министра иностранных дел Германии Г.-Д. Геншера.  Еще существовал Советский Союз, но здесь была уже не ГСВГ, а ЗГВ; и дело происходило не в ГДР, а в ФРГ. Ельцин приехал позже, чем ожидалось, и встречающие – солдаты и школьники – ждали его вдоль дорог с 10-00 до 20-00. В Доме офицеров ЗГВ состоялась встреча с военнослужащими Группы, а после нее отдельная встреча с командованием Западной группы войск.
***
16 июля 1993 года в Вюнсдорф приехал премьер-министр России В. С. Черномырдин. После торжественной церемонии состоялась встреча в штабе ЗГВ с генералами и офицерами группы. Главком ЗГВ генерал-полковник М. П. Бурлаков рассказал премьер-министру и сопровождающим лицам об истории и проблемах группы; затем выступил В. С. Черномырдин. В завершение встречи Главком вручил гостю сувенир – эмблему группы; после этого правительственная делегация посетила музей ЗГВ. На следующий день премьер-министр России в сопровождении генерал-полковника М. П. Бурлакова побывал в 69-м мотострелковом полку и на базе ликвидации бронетехники, в которую к тому времени превратили 193-й БТРЗ. 
***
5. УХОДИМ, УХОДИМ, УХОДИМ...
Per rectum. Копье без наконечника. «У России только два союзника…».
Без железа и крови. Прощание с ННА ГДР. Уходим. Наш Вюнсдорф - финал
***
В апреле 1985 года Генеральным секретарем ЦК КПСС стал М. С. Горбачев, и вряд ли кто тогда предполагал, что Коммунистическая Партия взрастила в своих рядах и вознесла на вершину власти разрушителя Советского Союза. Реформаторский зуд уже через месяц толкнул молодого (по меркам Политбюро ЦК КПСС; 54 года) Генсека на авантюру: в мае, во время хождения в народ в Ленинграде (общение с массами на площади Восстания) Горбачев объявил о начале антиалкогольной кампании. Решение Партии повернуться лицом к людям, для начала отобрав у них чуть ли не самое дорогое, вряд ли можно назвать сильным ходом. Что кампания сомнительная, стало понятно сразу, и понятно, чем завершилась эта борьба; когда-то по аналогичному поводу М. Жванецкий заявил: «борьбу с пьянством прекратить – это не борьба и это не результат». Затем последовало вроде бы вполне безобидное «ускорение», продолжившееся «перестройкой» и односторонним разоружением; был закрыт и «германский вопрос». Завершилась деятельность Горбачева распадом СССР, при этом, как уже упоминалось выше, почти сбылись мечты некоторых политиков еще кайзеровской Германии - в результате отторжения от России «Финляндии, Литвы, Польши, Украины, Бессарабии и Черноморского побережья, она перестанет быть европейской великой державой и вновь станет тем, чем была до Петра Великого». Гитлер за годы правления выполнил единственное из своих обещаний: «Дайте мне десять лет, и вы не узнаете Германии».  Горбачев в отношении и Германии, и Советского Союза справился вдвое быстрее.
***
Безусловно, реформы были необходимы, и не в последнюю очередь – реформа Советской Армии. Специалистам было очевидно, что «экономический позвоночник государства начинает опасно трещать под тяжестью военных расходов, что некоторые наши гигантские группировки на театрах военных действий уже не соответствуют уровню региональных военных угроз, что надо останавливать опасную гонку ракетно-ядерных и обычных вооружений, что необходимо менять саму природу воинской службы, создавая для людей все необходимые цивилизованной армии условия».  В первую очередь речь шла о численности Вооруженных Сил; по мнению западных аналитиков, «Горбачев унаследовал военную машину, включающую 5.500.000 военнослужащих, 208 дивизий (из них 40 - за рубежом) и более 50.000 танков».  Сам Горбачев 7 апреля 1989 года в Лондоне сообщил, что численность советских вооруженных сил по состоянию на 7 января 1989 года составила 4258 тыс. человек; в эти цифру не вошли пограничные войска КГБ и внутренние войска МВД, которые, по американским данным, составляли примерно 430 тыс. человек.
***
От первой внешнеполитической инициативы Горбачева, провозглашенной весной 1985 года – шестимесяч¬ного одностороннего моратория на развертывание ракет средней дальности действия в Европе - прошло чуть менее трех лет до подписания Договора между СССР и США о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (РСМД). Полярные оценки этого договора – от воспевания до яростного неприятия, как правило, диктуются профессиональной принадлежностью оценщиков. Уничтожение ракет средней дальности, безусловно, снизило уровень противостояния в Европе и уменьшило опасность военного конфликта, что стало достижением политиков, однако понятны и оценки оборонщиков с ракетчиками – уничтоженные ракеты, останься они в строю, еще долго радовали бы своих создателей и военных надежностью и точностью попадания в цель.
***
После подписания договора по РСМД, выступая 14 декабря 1987 года по советскому телевидению, Горбачев заявил: «Достигнутые договоренности представляют собой исторический шанс для всего человечества начать избавляться от тяжкого бремени милитаризма и войны, которые не только собирали чудовищные человеческие жертвы, но и отбрасывали назад экономическое развитие, материальную культуру, сковывали свободу, духовное и социальное творчество народов». Именно для всего человечества – это стало заметно с первых дней внешнеполитической деятельности Горбачева: «Американцев новый советский лидер с самого начала поразил тем, что говорил не об интересах собственного государства, которые он призван был охранять, а выступал в некой роли Христа, пекущегося о благе всего человечества». При этом «такие лица, как находившийся рядом Валентин Фалин - он станет главой Международного отдела ЦК - отмечали решительную неосведомленность нового совет¬ского лидера в международных проблемах». 
Деятельность Горбачева и министра иностранных дел Шеварднадзе по «избавлению от тяжкого бремени милитаризма и войны» наталкивалась на сопротивление далеких от перестроечного романтизма военных, представителей спецслужб и военно-промышленного комплекса. Вот как выглядела с американской стороны методика преодоления этого сопротивления: «Шеварднадзе довел до совершенства свою практику обращения к своим экспертам по контролю над вооружениями; именно они выдвигали собственные новые инициативы, которые Шеварднадзе затем лич¬но предлагал американцам. После очевидного очередно¬го прорыва он обращался к Горбачеву за одобрением — и только тогда представлял их официальным военным специалистам — как уже свершившийся факт. Именно потому, что этот гамбит работал так часто и так удачно, высшие круги советских военных ненавидели Шеварднадзе». 
Горбачев и Шеварднадзе многое успели за отпущенное им историей время. И если не предполагать в действиях Горбачева и его ближайшего соратника прямого умысла, остается одно - для управления огромной страной и достойного представления ее интересов на международной арене оказалось недостаточно опыта секретаря ЦК КПСС по сельскому хозяйству и опыта главного полицмейстера, а затем партийного вождя банановой республики.
***
Копье без наконечника
Начиная с осени 1986 года, в службу и жизнь ГСВГ внесли существенные коррективы в соответствии с решениями Стокгольмской конференции по мерам укрепления доверия и безопасности и разоружению в Европе. В итоговых документах конференции содержался детально разработанный комплекс политических и военных мероприятий, на¬правленных на уменьшение опасности военного противостояния в Европе. Он конкретизировал принцип неприменения силы в международных отношениях, а также содержал действенные положения по реализации мер доверия и безопасности в военной области. Государства - участники Стокгольмской конференции приняли на себя обязательство уведомлять за 42 дня обо всех учениях сухопутных войск и связанных с ними контингентов военно-воздушных сил и военно-морского флота, в которых участвуют более 13 тысяч человек и 300 танков. Специальный подуровень - 200 самолето-вылетов за период учений - устанавливался в отношении авиации.  Изменились масштабы учений и пе¬ремещений всех родов войск, соединений и частей. Вводились новые режимы поле¬тов авиации. Серьезные ограничения накладывались мероприятия по боевой подготовке подраз¬делений и частей специального назначения, десантно-штурмовых батальонов и бригад. Командование Группы советских войск в Германии представляло планы своих мероприятий, подлежащих уве¬домлению по количеству участников и масштабам. Это касалось как самостоя¬тельных учений ГСВГ, так и совместных учений с ННА При этом сообщались зоны проведения военных мероприятий, указы¬вались географические координаты пун¬ктов прибытия и сосредоточения частей и соединений ГСВГ. В обязательном по¬рядке приглашались ино-странные наблюдатели на любые передвижения или пере¬мещения войск ГСВГ, начиная с уровня 17 тысяч человек, как требовал один из разделов стокгольмских договоренностей. 
С середины 80-х годов в подготовке соединений и частей ГСВГ значительно больше внимания стало уделяться отра¬ботке взаимодействия с ННА ГДР в оборонительных операциях. Этим вопросам было посвящено учение «Дружба-86», в ко¬тором вместе с частями и соединениями ГСВГ участвовал 3-й военный округ ННА: 4-я и 11-я мотострелковые дивизии, 7-я танковая дивизия, 3-я ракетная бригада.
***
Выступая 7 декабря 1988 года в ООН, М. С. Горбачев объявил о планах одностороннего сокращения Вооруженных Сил СССР; это касалось и группировок, находящихся за пределами страны: «По согласованию с нашими союзниками по Варшавскому Договору мы приняли решение вывести к 1991 году из ГДР, Чехословакии и Венгрии шесть танковых дивизий и расформировать их. Из групп советских войск, находящихся в этих странах, будут выведены также десантно-штурмовые и ряд других соединений и частей, включая десантно-переправочные, с вооружением и боевой техникой.
    Находящиеся в этих странах советские войска будут сокращены на 50 тысяч человек, а вооружение — на 5 тысяч танков.
    Все остающиеся пока на территории наших союзников советские дивизии переформируются. Им придается иная, чем сегодня, структура, которая после крупного изъятия из них танков становится однозначно оборонительной». 
Подробности предстоящего сокращения изложила «Красная Звезда»: «Что касается ГДР, то в 1989 году с ее территории будут выведены советские 25-я и 32-я танковые дивизии, два танковых учебных полка, восемь отдельных батальонов. А в 1990 году на Родину вернутся 7-я и 12-я танковые дивизии, десантно-штурмовая бригада и другие соединения и части». И далее: «Из групп советских войск за рубежом выводится 5300 современных танков. Выводимые из ВНР, ГДР и ЧССР шесть танковых дивизий (около 2000 танков) будут расформированы, а остающиеся на территории наших союзников соединения переформировываются. Из их состава в мотострелковых дивизиях изымается до двух пятых танков, а в танковых – более одной пятой, всего же 3300 единиц, дивизиям придается оборонительная структура. Из групп войск выводятся тактические ядерные системы, десантно-штурмовые и десантно-переправочные соединения и части с их вооружением и техникой. Следовательно, наступательный потенциал советских войск резко сокращается». 
***
Вывод войск из ГДР начался сразу после заявления советского руководителя. Уже в 1989 году из Фогельзанга ушла 25-я танковая Краснознаменная Новоград-Волынская дивизия; из Ютербога на Украину ушла 32-я Гвардейская танковая Полтавская Краснознаменная орденов Суворова и Кутузова дивизия.
***
В марте 1989 года на территории Германии прошли последние совместные оперативно-тактические учения союзников по Варшавскому договору под названием «Дружба-89». Вспоминает генерал армии С. Постников: «На учения привлекались дивизии и штабы армий (оперативные группы): от Северной группы войск СА - 20-я танковая дивизия, от Войска Польского - 10-я танковая дивизия, 4-я дивизия ННА от Магдебургского округа ГДР и штаб армии и три дивизии от ГСВГ. Дивизии с территории Польши в районы учений подавались железнодорожными эшелонами. Район учений охватывал Магдебургский, Альтенграбовский и Ютербогский полигоны на глубину 300–400 км. Целью учений ставилась задача проверить взаимодействие коалиционной группировки войск в ходе выдвижения, ведение оборонительных действий с превосходящими силами «противника» с отходом на подготовленные рубежи (с Магдебургского полигона на Альтенграбовский), с последующим переходом в контрнаступление. Руководителем учений был назначен Главнокомандующий войсками Западного направления, моими помощниками были: от немецкой стороны - командующий сухопутными войсками ННА ГДР генерал Штехберт, от поляков - начальник управления боевой подготовки Войска Польского. По замыслу учений, немецкие дивизии (условно - армия) сдерживали наступление «Западных» на Магдебургском полигоне, обеспечивая выдвижение союзных войск с юга Германии (8-я армия) и с территории Польши. С подходом главных сил на Альтенграбовский полигон «Восточные» наносят мощный контрудар и, развивая наступление, восстанавливают положение по государственной границе ГДР - ФРГ.
Штабы и войска показали хорошую выучку и при совершении выдвижения на большие расстояния (8-я армия — до 300 км), и в ходе ведения активных оборонительных и наступательный действий. Немецкая дивизия, умело обороняясь на промежуточных рубежах, постепенно отходила в глубину обороны «Восточных» - на Альтенграбовский полигон, где переходили к обороне дивизии Войска Польского и СГВ СА. Жолнежи (солдаты) Войска Польского за короткие сроки полностью оборудовали полосу обороны со всеми ее элементами. Не уступали им в этом и воины 20 ТД СГВ. Совместными действиями немецких, польских и советских дивизий «Западные» были остановлены на рубеже Альтенграбовского полигона, а с подходом соединений 8-й армии ГСВГ перешли в решительное наступление». 
В духе открытости и гласности, в освещении этого учения участвовала пресс-группа, в которую вошли представители средств массовой информации СССР, ГСВГ. ННА и западных стран. В Министерстве ино¬странных дел ГДР было аккредитовано 46 западных корреспондентов, представлявших 25 информационных агентств из 7 стран, в том числе США - 6 агентств, 11 корреспондентов, ФРГ - 12 агентств, 21 корреспондент, Великобритания - 3 агентства, 8 корреспондентов, Япония и Нидерланды направили на учения по 2 корреспондента. Франция и Швейцария по одному. 
С 1июля 1989 года по аналогии с другими советскими группами войск: в Польше - Северной (СГВ), в Че¬хословакии - Центральной (ЦГВ), в Вен¬грии - Южной (ЮГВ), Группа советских войск в Германии переименовали в Западную группу войск (ЗГВ). При этом статус группы остался таким же, каким он был зафиксирован в Договоре об отноше¬ниях между СССР и ГДР от 20 сентября 1955 года и специальном соглашении 1957 года. 
В декабре 1989 г. в штабе Главкомата Западного направления в Легнице прошли последние коалиционные командно-штабные учения, в которых участвовали штабы СГВ, БВО, ПрикВО, ЦГВ и оперативные группы от ННА ГДР и ЧНА. 
***
«У России только два союзника …»
Вскоре после начала собственных реформ Генеральный секретарь ЦК КПСС М. С. Горбачев призвал последовать своему примеру социалистические страны - союзников СССР по Варшавскому договору и партнеров по Совету Экономической Взаимопомощи. Союзники и партнеры прислушались к совету «старшего брата» и вскоре ушли значительно дальше. Во всех социалистических странах Восточной Европы в 1989 году произошли так называемые «бархатные» революции, изменившие общественный строй и политические системы; далее последовала ликвидация Варшавского договора, СЭВ и вообще социалистического содружества.
***
Новые власти восточноевропейских стран сразу же заявили об отношениях с СССР как равноправных и отвергли возможные претензии на советское политическое лидерство в Восточной Европе. А также осудили советское вмешательство, тем более военное, в свои внутренние дела в прошлом, и поставили вопрос о выводе советских войск со своих территорий. Так пришла очередь возвращения на Родину наших военных группировок, находившихся в «загранкомандировках».
Безусловно, это был узел – огромная масса советских войск вне пределов территории страны. Быстрое и решительное выполнение масштабной задачи по выводу войск дало повод и участникам событий, и наблюдателям говорить о бегстве. Но, полагая, что имелась возможность развязать этот узел иначе, подразумевая неспешный, планомерный, и обеспеченный всем необходимым вывод, оптимисты (или пессимисты – как назвать тоскующих по якобы упущенным возможностям?) ссылаются на опыт других стран; однако речь идет именно о нашей стране. И взгляд реалистический – узел как умели, так и развязали, в отпущенные историей сроки.
***
Без железа и крови
Германия понемногу, с различной интенсивностью, «объединялась» все годы существования двух немецких государств - с 1945 года из советской оккупа¬ционной зоны, а затем из ГДР на Запад пересели¬лись 4 миллиона человек. До 1949 года уехали 730 тысяч, с 1949 до середины 1961 года, когда построили берлинскую сте¬ну - 2,7 миллиона человек. Начиная с 1962 года, из ГДР ежегодно выезжало в ФРГ от 11 до 40 тысяч человек.
С мая 1989 года, когда под влиянием перестройки в Советском Союзе партнёр ГДР по Варшавскому договору — Венгрия уничтожила укрепления на границе со своим западным соседом Австрией, тысячи граждан ГДР потянулись в другие восточноевропейские страны в надежде попасть оттуда в Западную Германию. Уже в августе 1989 дипломатические представительства ФРГ в Берлине, Будапеште и Праге оказались вынуждены прекратить приём посетителей из-за наплыва жителей ГДР, добивавшихся въезда в Западную Германию. В 1989 году (данные на 5 ноября) из ГДР на постоянное жительство в ФРГ и Западный Берлин выехали 174 тысячи человек.
С открытия в мае 1989 г. австро-венгерской границы началась и революция в Восточной Германии. В разных городах проходили антиправительственные и антикоммунистические выступления, столкновения с полицией. Осенью 1989 г. протест против политического курса правящий верхушки СЕПГ вылился в массовые митинги, шествия и демонстрации. В октябре-ноябре их волна захлестнула всю страну. В крупнейших городах - Берлине, Дрездене, Лейпциге прошли демонстрации с требованием немедленно начать демократические реформы.
Визит М. С. Горбачева, который прибыл в Берлин в октябре 1989 г. на официальные торжества в связи с празднованием 40-летия ГДР, подхлестнул выступления коммунистов ГДР против Э. Хонеккера. Через 10 дней после торжеств пленум ЦК СЕПГ смещает Хонеккера с руководящих постов; генеральным секретарем ЦК избрается Эгон Кренц. Спустя месяц Кренца сменяет на этом посту более либеральный Грегор Гизи. Под его руководством СЕПГ стала называться Партией демократического социализма и заявила о готовности отказаться от выполнения руководящей роли в восточногерманском обществе. В начале ноября 1989 г. в стране сформировали коалиционное правительство во главе с Хансом Модровым. 9 ноября 1989 г. открыли границу ГДР с ФРГ, и в тот же день началось разрушение «берлинской стены».
Принципиальная договоренность об объединении Германии была достигнута между СССР и США во время встречи М. С. Горбачева и Дж. Буша на Мальте в декабре 1989 г.; оставалось только договориться об условиях объединения.
Процесс переговоров шел по формуле «два плюс четыре» (основными участниками выработки соглашения стали два германских государства, к которым на каком-то этапе должны были присоединиться великие державы – участницы антигитлеровской коалиции времен Второй Мировой войны). Хотя правильно было бы вновь собрать для обсуждения и утверждения изменившейся ситуации всех участников Хельсинкских соглашений (ГДР в том числе), в 1975 году совместно утвердивших нерушимость границ и принципы европейской безопасности.
Для Советского Союза в ходе переговоров главным был вопрос о статусе будущей единой Германии – станет ли она нейтральным государством, как долгое время настаивал Советский Союз, или сохранит право входить в военно-политические союзы.
В ноябре 1989 г. канцлер ФРГ Г. Коль огласил программу поэтапного объединения Германии из 10-и пунктов. Главным среди них было безоговорочное признание будущей единой Германией существующих европейских границ. Для согласования своего плана с СССР западногерманское руководство вело переговоры с советскими представителями на протяжении первой половины 1990 г., и к маю 1990 г. ФРГ добилась от Советского Союза не только понимания в вопросе о политико-правовых механизмах объединения с ГДР, но и согласия на участие объединенной Германии в НАТО.
В мае 1990 г. новое правительство ГДР во главе с Лотаром де Мезьером заключило с ФРГ договор о валютном, экономическом и социальном союзе, который фактически делал обе страны единым целым во всем, за исключением сферы международных отношений и обороны. Между ГДР и ФРГ 21 июня 1990 года заключили Государственный договор об объединении Германии, который вступал в силу только после урегулирования внешних аспектов германской проблемы. 22 августа 1990 г. Народная палата ГДР приняла решение о присоединении к ФРГ с 3 октября 1990 г.
Внешние аспекты объединения Германии урегулировали 12 сентября 1990 г. подписанием в Москве Договора об окончательном урегулировании в отношении Германии. Его подписали министры иностранных дел двух германских государств, СССР, США, Великобритании и Франции в присутствии президента СССР М.С. Горбачева. Договора восстанавливался статус Германии как суверенного государства, а права бывших оккупирующих держав в отношении обеих частей Германии прекращались. Объединение Германии состоялось 3 октября 1990 г. Территория бывшей ГДР превратилась в пять новых земель ФРГ; аналогичным образом объединились две части Берлина. Президент СССР М. С. Горбачев стал лауреатом Нобелевской премии мира и заработал звание «Лучший немец 1990 года».
Советские войска могли оставаться на территории бывшей ГДР до конца 1994 года. Германия приняла на себя обязательства по финансированию содержания выводимых советских войск и обустройства их в новых местах дислокации на советской территории. Кроме того, германская сторона после вывода советских войск обязалась воздерживаться от размещения на территории восточных земель Германии иностранных вооруженных сил, ядерного оружия или его носителей.
Прощание с ННА ГДР
Объединение германских государств произошло 3 октября 1990 года, и вместе с «государством рабочих и крестьян на немецкой земле», как называл ГДР ее первый руководитель Вильгельм Пик, прекратила свое существование Национальная Народная Армия ГДР. Разбираться с наследством - личным составом и вооружением, доставшимся бундесверу от ННА ГДР, предстояло образованному на территории бывшей ГДР временному объединенному командованию Bundeswehr «Ost», сыгравшему роль ликвидационной комиссии.
Личный состав срочной службы (солдат и унтер-офицеров), переодели в западную форму, включили в состав бундесвера, и постепенно уволили; офицеров и генералов ННА ГДР, за малым исключением, уволили со службы сразу. Срок службы в ННА ГДР офицерам и генералам, как уволенным, так и зачисленным в бундесвер, не засчитали ни как военную службу, ни как государственную гражданскую службу. Составивших исключение несколько десятков офицеров ННА - в основном летчиков и техников самолетов МиГ-29, принятых на вооружение бундесвером, и некоторых других специалистов - зачислили в бундесвер с присвоением звания на один-два ранга ниже. Но и этих специалистов, по мере освоения советской техники «коренными» офицерами бундесвера, постепенно увольняли со службы. Зачислили в бундесвер и нескольких генералов ННА, но с присвоением звания оберст, то есть полковник.
Вооружение и технику, доставшуюся бундесверу от ННА ГДР (почти 250 БМП, около тысячи танков Т-72, 260 самолетов и 80 вертолетов советского производства), за исключением истребителей МиГ-29, предполагалось продать другим странам или утилизировать. 
***
В ходе стремительного объединения двух Германий бундесвер поглотил Национальную Народную Армию ГДР вместе со всей советской засекречивающей аппаратурой связи и документацией. После этого поглощения специально подготовленные караулы из 31-го учебного полка связи (Вердер-Хафель) выезжали в части бундесвера и вывозили оттуда нашу секретную аппаратуру - принимая ее по описям у недавнего вероятного противника. После того, как всю аппаратуру собрали, ее уничтожили на автодроме 31-го учебного полка с помощью кувалд и напалма.
***
С 3 октября 1990 года бундесвер принял у ННА ГДР немецкий сектор Главного объединенного центра управления воздушным движением, получивший новое наименование LUKO. Фактически дежурство несли те же офицеры ННА, зачисленные в штат бундесвера. Отличием от прежней работы стало то, что командовала Центром теперь уже немецкая сторона.
***
В октябре 1989 г. во время официального визита в Финляндию М. С. Горбачев, отвечая на вопрос о ситуации в ГДР, заявил о том, что Советский Союз не имеет намерения вмешиваться в дела восточноевропейских стран. Освободившиеся от советского гнета бывшие союзники наперегонки рванули в НАТО: «поскольку страны Восточной Европы экономически и политически были взаимосвязаны и составляли единый блок с СССР, то отказ СССР от роли геополитического лидера автоматически означал для этих стран переход под эгиду другого геополитического центра».  В 1990 г. представители бывших социалистических стран стали делать заявления о намерении более тесно взаимодействовать со странами НАТО и, в перспективе, добиваться ассоциированного членства в этом блоке. В июле 1990 г. в Лондоне состоялся саммит совета НАТО, на котором приняли декларацию о необходимости сотрудничать с бывшими социалистическими странами и обнародовано официальное приглашение их лидерам посетить штаб-квартиру НАТО в Брюсселе.
Бывшие социалистические страны Восточной Европы стремились уничтожить последние инструменты влияния Москвы, и на встрече министров иностранных дел и обороны стран ОВД в Будапеште 25 февраля 1991 г. была достигнута общая договоренность о прекращении с 1 апреля 1991 г. деятельности военной организации Варшавского договора. По решению политического консультативного комитета ОВД в Праге 1 июля 1991 г. Организацию Варшавского договора ликвидировали полностью. Несколько ранее, 27 июня 1991 г., в Будапеште подписали соглашение о самороспуске СЭВ.
Уходим
Решение о выводе войск из Германии стало неожиданностью для многих - но когда-то это должно было произойти; в межгосударственных соглашениях оговаривался временный характер пребывания советских войск на немецкой земле. Время пришло, политики должны были принять решение, они его приняли, и в этот момент, после всего, что уже произошло, иного решения быть не могло; другое вопрос, благодаря кому или чему такие условия сложились. Так что нет оснований подвергать сомнению необходимость вывода Группы в сложившихся условиях – в конце концов, «политика есть искусство сотрудничать с неизбежностью», именно такой неизбежностью и стал после «бархатных революций» вывод наших войск из стран бывшего социалистического содружества.
Озвучили решение о выводе советских войск из ГДР в июле 1990 г. на встрече Президента СССР М. С. Горбачева и канцлера ФРГ Г. Коля в Железноводске. Утверждают, что сама постановка вопроса о выводе войск стала неожиданностью для немецкой стороны. Однако первым поставил этот вопрос министр иностранных дел Г.-Д. Геншер, заявивший в июне 1990 года, что «только полностью суверенная Германия могла бы обеспечить стабильность в Европе, поэтому уже сейчас следует начать подготовку к выводу советских войск с территории ГДР».  Так что неожиданностью – приятной - для немецкой стороны могло стать только «время отклика» М. С. Горбачева. Договорились о выводе войск до конца 1994 года; двумя годами позже президент России Борис Ельцин, продолжая линию не имеющей разумного объяснения любви наших вождей к вождям германским (впрочем, любовь никогда не имеет разумного объяснения), на четыре месяца сократит срок вывода наших войск - чтобы сделать приятное «своему другу, канцлеру Германии Гельмуту Колю».
***
Точку в «германском вопросе» поставили подписанием 12 сентября 1990 года министрами ино¬странных дел ФРГ, ГДР, СССР, США, Франции и Великобритании «Договора об окончательном урегулировании в отноше¬нии Германии». В этом договоре правительства ГДР и ФРГ заявили, что «с не¬мецкой земли будет исходить только мир», подтвердили свой отказ от производства, владения и распоряжения ядер¬ным, биологическим и химическим ору¬жием, обязались сократить вооруженные силы объединенной Германии в течение 3-4 лет до численности 370 тысяч чело¬век. Согласно статье 4 Договора, Советский Союз взял на себя обязательство урегулиро¬вать с объединенной Германией в дого¬ворном порядке условия и сроки пребы¬вания советских войск на территории Восточной Германии, а также осуществить вывод войск к концу 1994 года.
Через месяц, 9 октября 1990 года, в Бонне подписали «Согла¬шение между Правительством Федерати¬вной Республики Германии и Правитель¬ством Союза Советских Социалистиче¬ских Республик о некоторых переходных мерах». В соответствии с этим Соглашением ФРГ взяла на себя обязательства по частич¬ному покрытию затрат, вызванных вре¬менным пребыванием советских войск в Германии и их выводом.
Через три дня, 12 октября, подписали «Договор между Федеративной Республикой Германии и Союзом Совет¬ских Социалистических Республик об условиях временного пребывания и планомерного вывода советских войск с тер¬ритории Федеративной Республики Герма¬нии». В этих документах оговаривались вопросы, связанные со статусом и дальнейшей судьбой ЗГВ. В Договоре с четырьмя специальными приложениями оговаривались вопросы, связанные с условиями временного пре¬бывания и планомерного вывода совет¬ских войск с территории Германии - от общих положений до условий боевой дея¬тельности войск, пользования ими недви¬жимым имуществом, транспортными ком¬муникациями, снабжения, таможенных и налоговых льгот, и многое другое.
В «Договоре о добрососедстве, парт¬нерстве и сотрудничестве между Федеративной Республикой Германии и Союзом Советских Социалистических Республик», подписанном 9 ноября 1990 года, правительство ФРГ взяло на себя обязательства, что «сооруженные на немецкой зем¬ле памятники советским жертвам войны и тирании будут уважаться и находиться под защитой немецких законов. Это отно¬сится и к советский военным кладбищам, которые будут сохраняться и за которыми будет осуществляться уход». 
***
С целью координации действий обеих сторон и контроля за ходом вывода, а также для реализации поло¬жений заключенных догово¬ров и соглашений правитель¬ства РФ и ФРГ учредили посты уполномоченных по вопросам вывода войск. Уполномоченным российского правительства стал главнокома¬ндующий ЗГВ генерал-пол¬ковник М. Бурлаков. С немецкой стороны эти функции бы¬ли возложены на генерал-май¬ора X. Ферча, возглавившего отдел бундесвера по связям с ЗГВ. Перед отделом как связую¬щим звеном между министер¬ством обороны ФРГ и ЗГВ поставили следующие задачи:
- содействие в проведе¬ние мероприятий боевой под¬готовки и учений войск ЗГВ, в том числе в воздушном про¬странстве ФРГ в строгом соот¬ветствии с заключенными со-глашениями;
- координация действий по планомерному и бесконфликт¬ному выводу войск в опреде¬ленные договором сроки;
- руководство созданными структурами по связям с ЗГВ;
- посредническая деятель¬ность в отношениях ЗГВ с военными, полицейскими и гражданскими учреждениями ФРГ;
- поддержание связей с сенатом Берлина и военными представителями союзников в Западном Берлине и посредничество по всем вопросам, связанным с пребыванием войск ЗГВ в восточной части города.
Начальник отдела бундесве¬ра по связям с ЗГВ как упол¬номоченный      федерального правительства по вопросам вы¬года войск группы являлся одновременно постоянным членом Смешанной комис¬сии - высшего двусторонне¬го органа по наблюдению за ходом выполнение договора об условиях пребывания и вывода войск.
Большое количество стоя¬щих на повестке дня задач и многообразие проблем, свя-занных с реализацией догово¬ра о выводе, обусловили не¬обходимость учреждения региональных структур по свя¬зям с ЗГВ. Их создали с учетом организационной структуры территориальных войск (при окружных и районных управлениях террито-риальной обороны) с тем, чтобы «через хорошие и межличностные контакты на местах обеспечить беспрепятственный и всеобъемлющий обмен информацией с ЗГВ и таким образом содействовать вы¬полнению положений догово¬ра». Взаимодействие с земельными правительствами, которые со своей стороны также назначили уполномоченных по связям с ЗГВ для поддер¬жания контактов с дислоцированными на их территории войсками группы, позволяло в большинстве случаев решать возникающие проблемы непо¬средственно на региональном уровне.
Положения Договора о вре¬менном пребывании и плано¬мерном выводе войск определяли не только порядок вывода ЗГВ. Договор предо¬ставлял Западной группе войск определен¬ные права в соответствии с немец¬ким правом и разработанны¬ми на его основе законодательными актами. Контроль за реализацией и за соблю¬дением данных прав также стали составной частью деятельности отдела бундесвера по связям с ЗГВ.
В условиях объединенной Германии к ограничениям военной деятельности, вступившим в силу по результатам Стокгольмской конференции, добавились новые существенные ограничения. В част¬ности, существовавшая до 3 октября 1990 года и использо¬вавшаяся только ЗГВ и ННА сеть колонных путей для бро¬нированной техники протяженностью 11700 км сократилась до 2210 км и могла ис¬пользоваться только после предварительного согласова¬ния (1420 км) или уведомле¬ния немецких властей (около 790 км). В связи с выво¬дом войск в ближайшее время предстояло сокра¬щение сети колонных путей еще на 450 км.  Авиаторам группы пришлось перерабатывать все докумен¬ты по использованию воздушного пространства с учетом ограничений по месту, времени, и высотам полетов.
О ходе вывода своих войск россий¬ской стороне предстояло, в соответствии со статьей Договора о пребывании и планомерном выводе ЗГВ с территории Германии, не менее одного раза в год информировать Фе¬деративную Республику Герма¬нии. Однако командова¬ние ЗГВ, «исходя из по¬требностей конструктивного взаимодействия», информировало по дан¬ному вопросу соответствую¬щие немецкие органы по ме¬ре необходимости, но не ме¬нее одного раза в квартал. 
***

Наш Вюнсдорф – финал
Ближе к завершению вывода российские военные начали покидать и «столицу ЗГВ» - Вюнсдорф. Вспоминает Елена Кучерова: «В 1993-1994 году Вюнсдорф пустел прямо на глазах. Контейнеров в наших дворах становилось все больше, а детей в этих же дворах все меньше, но все равно мы все держались дружно. И если еще некоторое время назад все общались в основном в рамках своих дворов, то постепенно это дворовое братство перерастало в «междворовое», а затем уже и в «межгородковое». Одноклассников мы «теряли» практически еженедельно».  Обилие контейнеров для домашнего имущества стало главной приметой времени. Сами по себе эти 3-тонные или 5-тонные железные ящики никого никогда не удивляли, по замене всегда кто-то уезжал в Союз, но теперь контейнеры были на глазах постоянно, возле каждого дома - уезжали все.
***
К 1 ноября 1993 года в подмосковный гарнизон Кубинка вывели управление 16-й воздушной армии. Соединения и части армии выводились в Россию вплоть до сентября 1994 года, когда из Шперенберга последним отправился на Родину 226-й отдельный смешанный авиаполк, а церемония проводов ВВС ЗГВ - торжественное построение, спуск флага ВВС, авиашоу, концерт - состоялась в Вюнсдорфе и Шперенберге 27 мая 1994 года.
***
Вспоминает Дмитрий Митюшов, служивший в «королевском» полку: «Где-то в сентябре 1993 г. на базе ПТДН и ГСАДН был сформирован батальон охраны и обеспечения воинских грузов (БОСВГ), который перевозил практически всю ЗГВ (склады, техника, боеприпасы) в Союз. В БОСВГ набрали всю полугодовалую молодежь и отслуживших год по желанию, славянской внешности для выездных караулов и всех остальных незалетчиков во взвод обеспечения. В это же время на базе одного из пехотных батальонов был создан батальон рекультивации, который занимался облагораживанием территории военных городков и частей перед передачей немцам. Но, по-видимому, они не сильно справлялись т.к. к подобной работе привлекали и нас. Мы тоже под конец ходили по лесам, собирая и закапывая мусор, годами складировавшийся в лесах, вокруг частей в Вюнсдорфе, вытаскивали из под земли кабеля на стрельбище и т.д., разумеется, в свободное от выездных караулов время.
Что особенно запомнилось по приезде в полк в 1993 году, так это офицеры в хромовых сапогах и «афганках», а также их красивая парадная форма старого образца, в Союзе такая форма уже давно упразднена была. Казалось бы, вывод войск, бардак должен быть, ан нет, все одеты по уставу, образцово-показательно. Каждое утро обязательная зарядка: кросс 3 км в форме одежды №2 (голый торс) 2 раза в неделю или чаще стрельбы (для БОСВГ) ну и всякие «спортивные праздники» по выходным (типа марш-бросок в полном обмундировании до озера). Осенью 93-го в полк приезжал Министр обороны Грачёв проверять, наверное, готовность к выводу и, по-моему, В. С. Черномырдин. Идеальный порядок и внешний вид военнослужащих сохранился до полного вывода полка в Черноречье в мае 1994 г.
Летом 1993 года полк был ещё в полном, развёрнутом составе: 3 МСБ, танковый батальон, ПТДН, ГСАДН, ЗРДН, разведрота, рота связи, ремрота, РМО, ИСР, медрота, взвод химзащиты, комендантский взвод. Где-то начиная с зимы, начали всех потихоньку переводить в Черноречье, пока не остались только БОСВГ и батальон рекультивации. Они оставались в Вюнсдорфе до сентября 1994 г, но жили уже не на территории части, а в ХОЗО в жилом городке». 
Рассказывает Олег Щуков: «После нового 1994 года начался вывод полка на Родину. Боевая техника грузилась на платформы и железнодорожным путем доставлялась в город - порт Росток, где сгружалась, ждала своей очереди на паром (очередь растягивалась на несколько недель), затем загонялась на огромные суда, размером с 5 этажный дом, и морем доставлялась в Петербург. Такой способ транспортировки был обусловлен тем, что правительства сопредельных государств (Польша и Чехословакия) решили немного нажиться и заломили огромную цену за транзит наших военных грузов через свою территорию. В Питере техника сгружалась с парома, ждала своей очереди на погрузку на железнодорожные платформы, которая тоже растягивалась на недели, затем доставлялась в пунк назначения - Черноречье Самарской области. Основные подразделения полка были выведены к маю 1994 года. Но в Вюнсдорфе до осени 1994 года оставалась некоторая часть полка, которая участвовала в торжественных мероприятиях по случаю вывода наших войск. (Военный парад в Вюнсдорфе и Берлине). Во время вывода большинство военнослужащих срочной службы из Вюнсдорфа было отпущено в отпуск с условием прибытия из отпуска в Черноречье».
***
29 апреля 1994 года завершил свою деятельность 568 Главный объединенный центр (ГОЦ) управления воздушным дви¬жением, включавший в себя Рос¬сийский центр управления воздушным движением (ЦУВД) и Германский орган координирования и использования воздушного пространства (LUKO). Почти 20 лет сотрудники центра обеспечивали управление воздушным движением сначала в ГДР, а в последние годы в восточных землях ФРГ. Успешную деятель¬ность коллектива военных авиаторов двух стран вы¬соко оценило правительство ГДР; в 1985 году Главный объединенный центр награждили боевым германским орденом «За заслуги перед Отечеством и народом». В торжественных мероприятиях, посвященных завер¬шению совместной деятельности ЦУВД и LUKO, приняли участие российские и немецкие авиационные генералы и офицеры, а также представители местных органов власти и средств массовой информации.
***
В последней декаде мая 1994 года торжественно проводили 118-ю бригаду связи; она отправилась в Сибирский военный округ, в Кемерово. После того, как осенью в декабре 1992 было принято решение о безвозмездной передаче всей армейской недвижимости в Германии немецкой стороне, у российских военных исчезла надежда на получение хоть каких-то денежных средств для обустройства в новых местах дислокации. Тогда пришлось учиться продавать и металлолом, и старые покрышки, все, что только можно - и вот 118-я бригада связи увозила с собой из Германии оборудование небольшого кирпичного завода, полученного от немцев в обмен на право превратить в строительный щебень три бетонных плаца в городках, где располагались батальоны бригады. 
***
Что будет с памятниками и музеями ЗГВ, решала специальная группа: созданная с началом вывода войск как мемориальная, для паспортизации и приведения в порядок наших мемориальных захоронений, позднее, когда в ее ведение отдали судьбу памятников и музеев, она стала называться историко-мемориальной.  Главным из советских музеев являлся Музей истории капитуляции, расположенный в приго¬роде Берлина Карлсхорсте. Здесь, в здании бывшей столовой военно-инженерного училища вермахта, где 8 мая 1945 года подписали Акт о безогово¬рочной капитуляции Германии, 5 ноября 1967 года открыли музей, который за минувшие годы посетило более двух миллионов человек. Центр экспозиции музея - зал, где был подписан истори¬ческий Акт о капитуляции; рабочий кабинет Маршала Со¬ветского Союза Г. К. Жукова; и еще 12 залов с 6 ты¬сячами экспонатов, среди которых личные вещи Маршала Советского Союза Г. К. Жукова, карта обороны Бер¬лина с личными пометками Гитлера, ма¬кет Берлина, изготовленный топографами 1-го Белорусского фронта перед началом Берлинской операции в марте 1945 года. 
Судьбу музея в Карлсхорсте решали два года, в итоге российско-германская эксперт-ная группа пришли к единодуш¬ному мнению – музей необходимо сохранить. Предполагалось в неизменном виде оставить два зала: зал, где был подписан Акт о без-оговорочной капитуляции, и рабочий кабинет Маршала Со¬ветского Союза Г. К. Жукова; в остальных залах создать новую экспозицию, показывающую «историю российско-германских отношений в более широкой исторической ретроспективе с 1917 года». 
Расположенный в Вюнсдорфе центральный музей, который теперь назывался Музей истории Западной группы войск, предстояло расформировать. Предполагалось, что часть наиболее интересных экспонатов передадут в музей Карлсхорста, часть экспонатов вернется в музеи армий и дивизий группы, откуда они поступали при создании Музея боевой славы ГСВГ; некоторую часть экс¬понатов «возможно, ожи¬дает зал или отдельная экспо¬зиция в Центральном музее Вооруженных Сил».  С 1991 года, когда в связи с объединением Германии и выводом советских войск Музей истории Западной группы войск и диорама «Штурм Берлина» в Доме офицеров ЗГВ стали доступны для иностранных туристов, их побывало там более 600 тысяч человек.
Кроме центрального музея, свои музеи боевой славы были во всех армиях, всех дивизия, во многих бригадах и отдельных частях ЗГВ. Те части и соединения, которые выво¬дились, увозили к новым местам дислокации и свои традиции, свои реликвии, свои музеи. В музеях частей, подлежащих расформированию, производилась оценка экспонатов по их исторической и художественной значимости, представляющие ценность получали охранное свидетель¬ство; такие экспонаты при расформирова¬нии части подлежали передаче вышестоящим музеям. 
Проявляли интерес к экспонатам наших музеев и немцы; местные власти многих городов обращались к ко¬мандованию частей и соединений с просьбой передать им отдельные экспонаты для со¬здания в городских музеях экспозиций по исто¬рии пребывания советских войск в Германии.
***
Различная судьба ждала образцы советской боевой техники и вооружения (танки, самолеты, ору¬дия, минометы и т. д.), установленные в Германии в качестве па¬мятников и музейных экспона¬тов. Таковых на территории соединений и частей Группы, в городах и населенных пунктах, насчитывалось более 160 единиц. В 1992 году провели экспертизу их историко-мемориальной ценности, по результатам которой и принималось решение о тех или иных действиях. Так, за 1-е полугодие 1993 года сняли с постаментов 26 единиц техники, из них 6 единиц отправили вместе с выводимыми частями, 8 еди¬ниц передали на базы хра¬нения для последующей пе¬редачи в музеи на территории России, 12 единиц списали на металлолом. Планировалось в качестве па¬мятников и музейных экспо¬натов оставить в Германии пос¬ле вывода войск 17 единиц техники. 
***
Диораму «Штурм Берлина» готовы были купить немцы и предлагали хорошую цену, но начальник Политуправления ЗГВ, услышав о такой возможности от директора музея ЗГВ, расценил возможную сделку как «продажу Родины».  О дальнейшей судьбе диорамы «Наследник Победы» писал: «Вопрос с диорамой, ка¬жется, уже решен. Ей отведе¬но место в Мемориальном комплексе на Поклонной горе в Москве. Предполагается, что грековцами будут написаны полотна о других важнейших сражениях Великой Отечест¬венной войны, и диорама из ЗГВ завершит этот цикл». 
Последний раз увидеть диораму «Штурм Берлина» в Вюнсдорфе посетители могли 11 июня 1994 года, но уже без пояснений экскурсовода и музыкального оформления. Затем диораму полностью демонтировали; полотно, намотанное на огромный картонный барабан, отправили самолетом в Москву. Однако, в экспозицию Центрального музея Великой Отечественной войны вюнсдорфская диорама не вошла. Сначала полотно оказалось на складе в городе Серпухове, затем министр обороны Грачев подарил его Рязанскому высшему воздушно-десантному командному училищу, где когда-то учился. Но и здесь вюнсдорфская диорама оказалась не у дел - опять попала на склад; вакантное место уже было занято привезенной из Миловице после расформирования музея Центральной группы войск диорамой, изображающей А. А. Гречко и К. С. Москаленко в период боев на Дукельском перевале осенью 1944 года.
Вторая жизнь вюнсдорфской диорамы началась после обращения ветеранов Великой Отечественной войны к тогдашнему российскому президенту Борису Ельцину с просьбой выставить диораму в музее маршала Жукова в Жуково – родном селе маршала, в 1974 году получившем его имя, а в 1996-м, в год 100-летия Жукова - статус города. Торжественная закладка фундамента под здание будущего мемориального музея, существовавшего стараниями энтузиастов с 1960 года, состоялась в мае 1985 года, а 5 мая 1995 года музей открылся; в специально сооруженной пристройке поместили диораму «Битва за Берлин». Полотно диорамы отреставрировали и приспособили к новому помещению (строившееся специально под диораму, оно получилось несколько выше), увеличив в высоту на один метр. Теперь его размеры составляют 7 на 36 метров. Видевшие диораму в Вюнсдорфе и Жукове утверждают, что из-за отсутствия динамической подсветки и звукового сопровождения, а также менее насыщенного предметного плана, картина штурма Берлина стала менее эффектной.
***
Знаменитые олени, возлежавшие у входа в театральный зал Дома офицеров ГСВГ, а также бронзовые кошки, сидевшие сначала возле универмага, затем возле штаба, уехали из Вюнсдорфа, как утверждает свидетель, сомневаться в искренности и компетентности которого нет оснований, на дачу высокопоставленного российского военного. Фамилию хозяина дачи прямо не называют. А в качестве подсказки сообщают достоверный факт - аналогичную пару оленей вывез из Магдебурга в Ростов-на-Дону (Одесса-мама, а Ростов таки папа), где они живут теперь возле ГДО, первый заместитель Главкома генерал-полковник Митюхин, назначенный после ЗГВ на пост командующего Северо-Кавказским военным округом (и снятый с поста по итогам начала первой чеченской войны). Ответ на вопрос - кому при таком раскладе оказалось «по чину» приютить зверье из Вюнсдорфа – пожалуй, очевиден.
***
В ноябре 1993 года «Наследник Победы» в статье под названием «Будущее Вюнсдорфского гарнизона», со ссылкой на газету «Берлинер моргенпост», сообщил: «на за¬седании правления общины Вюнсдорфа были рассмотрены проекты дальнейшего ис-пользования военной терри¬тории, принадлежащей в на¬стоящее время ЗГВ. Из 17 членов правления 15 чело¬век проголосовали за про¬грамму ГАИА.
Согласно данному проекту после вывода из Вюнсдорфа командования российских войск в Германии гарнизон будет превращен в так назы¬ваемый «международный экономический парк». ГАИА предусматривает расположить на этой терри¬тории (общей площадью 590 га) иностранные предприни¬мательские структуры.
По планам авторов проек¬та, здесь разместятся фирмы и учреждения каждой из 184 представленных в ООН стран. Парк задуман как международный контактный центр для Мелких и средних пред¬приятий. В будущем он дол¬жен стать местом обмена экономическими, технически¬ми знаниями, особенно для восточноевропейских и разви-вающихся государств. По предварительным оценкам, для осуществления проекта потребуются капиталовложения в размере от 8 до 12 млрд. марок. Выбранный ва¬риант выгоден и для местной общины. В нем оговорено выделение жителям Вюнс¬дорфа части территории и средств для развития сферы услуг.
В 1992 году бундесвер отказался от использования военных городков, где про¬живало до 70 тыс. человек. Поэтому согласно немецко¬му законодательству окон¬чательное решение о буду¬щем гарнизона приняла ме¬стная община».
Было разработано около десятка проектов использо¬вания территории гарнизона Вюнсдорф. В их числе: строительство диснейленда; размещение учебного центра Потсдамского уни¬верситета; возведение жилого квартала для берлинских чиновников, число которых после заплани¬рованного перевода столицы из Бонна значительно увели-чится; раз¬мещение промышленной зоны, где найдут себе работу лица, прибывающие в Германию. 
***
На «Ранете» 21-го декабря 1991 года отпраздновали юбилей сформирования части – 25 лет, а через несколько дней прекратил существование Союз Советских Социалистических Республик. Служившие в то время вспоминают: засыпали вечером под советским флагом, поутру проснулись, а на флагштоках вместо флага СССР три флага - Российский, Украинский и Белорусский. Затем из трех остался только один, Российский, после чего офицерам и прапорщикам предложили принять присягу России; отказавшиеся службу в ЗГВ завершили досрочно. К солдатам - срочникам это не относилось.
***
Мероприятия по выводу войск узла связи штаба ЗГВ поначалу не касались, и с «Ранета» вывод выглядел просто: из схемы связи ЗГВ исчезали позывные соединений и частей; сворачивали по мере вывода также и стационарную опорную сеть связи Западной группы войск. В 1990 году исчезли: позывной «Адресат» – 7-я гвардейская танковая дивизия; позывной «История» – 12-я гвардейская танковая дивизия.
В 1991 году из схемы связи вычеркнули позывной «Дейтон» - 207-я мотострелковая дивизия; «Калуга» - 27-я гвардейская мотострелковая дивизия; «Торий» - 39-я гвардейская мотострелковая дивизия; «Биология» - 35-я мотострелковая дивизия.
В 1992 году исчезли следующие позывные: «Стрелка» - 9-я танковая дивизия; «Рапид» - 11-я гвардейская танковая дивизия; «Исход» - 21-я мотострелковая дивизия; «Мизинец» - 57-я гвардейская мотострелковая дивизия; «Ледорез» - 79-я гвардейская танковая дивизия. Из армейских позывных первым исчез «Жасмин» – 3-я общевойсковая армия, за ним последовала «Октава» - 8-я гвардейская общевойсковая.
В 1993 году из схемы связи вычеркнули: позывной «Стрекач» - 20-я гвардейская мотострелковая дивизия; «Алеут» - 16-я гвардейская танковая дивизия; «Звонарь» - 94-я гвардейская мотострелковая дивизия; «Веселый» - 90-я гвардейская танковая дивизия. В этом же году исчезли позывные «Лира» - 1-я гвардейская танковая армия, и «Астра» - 2-я гвардейская танковая армия.
В 1994 году связисты вычеркнули из схем позывные двух оставшихся танковых дивизии ЗГВ: «Аленький» - 10-я гвардейская танковая дивизия; «Редис» - 47-я гвардейская танковая дивизия.
Из армейских позывных Западной группы войск последним исчез из схем связи позывной «Вершина» - 20-я гвардейская общевойсковая армия.
***
К мероприятиям, непосредственно связанным с выводом части, на «Ранете» приступили весной 1992 года: начался перевод связей и подразделений узла связи из «ямы» в первый городок.
В это же время начался демонтаж КИП-71. В конце сентября 1992 года начальник войск связи ЗГВ генерал-майор М. В. Павлишин подписал «План-график демонтажа систем жизнеобеспечения объекта в/ч п.п. 11465», рассчитанный на пять месяцев.
К концу 1992 года в первый городок переехали коммутаторы ДС и ЗАС, телеграф, ЗАС; в начале 1993 года туда же переместился ЛАЗ ДС. Радисты до последнего оставались в «яме».
Узел связи в первом городке располагался на первом этаже управления связи: здесь находились дежурный по связи, начальник узла, здесь же разместились коммутаторы ЗАС и дальней связи, ЛАЗ ДС, АТС, и переместившийся из Берлина международный коммерческий коммутатор «Исток».
ЗАС ТЛФ, он же «Интерьер», и телеграф в первом городке разместили в одноэтажном здании вычислительного центра; в подвале этого же здания, под телеграфным залом, находился ЗАС ТЛГ.
Последнее молодое пополнение «Ранет» получил весной 1991 года; кроме того, осенью 1991 года и весной 1992 года прибыли выпускники учебных подразделений. Последние солдаты-срочники покинули «Ранет» весной 1993 года, остались только сверхсрочники и контрактники.
Но, хотя по мере вывода войск немалая часть связей становилась излишней, ряды связистов при этом только уплотнялись, за счет роста количества «блатных». Например, коллектив ЛАЗа дальней связи состоял из 39 человек, и далеко не все из них являлись специалистами в связи. Начальником телефонного центра поставили бывшего ГСМ-щика, в связи ничего не смыслящего, и попортившего связистам немало нервов и крови (первое время он требовал, чтобы каждый день пропаивали каждую пару на гребенках кросса, и проверял, свежие ли пайки). Числясь, вероятно, техником (если не инженером), подавальщицей чая в коллектив ЛАЗа внедрилась жена генерала, начальника разведуправления ЗГВ.
  Но жалованье в марках ФРГ стало весомым стимулом для того, чтобы пристроиться на любую должность, даже не имея для того никаких оснований. Теперь можно было покупать у немцев автомашины; на территории части для приобретенных машин устроили стоянку между автопарком и спортгородком, со временем в районе полосы препятствий отгородили еще одну.
***
В мае 1993 года, вероятно впервые, позывной «Ранет» появился на страницах открытой печати. «Ранет – звучит привлекательно», так называлась одна из статей о связистах, опубликованных в праздничном номере газеты «Наследник Победы» от 6 мая 1993 года.
В ноябре 1993 года, когда скрывать стало уже нечего , почти не с кем держать связь - основную массу войск (свыше 80%) к тому времени уже вывели, и узел почти полностью демонтировали, в «яме» впервые за много лет, в сопровождении главкома Бурлакова побывал немец, представитель МИД ФРГ. «Ровно год назад нача¬лись и работы по демонтажу оборудования и кабельных ли¬ний связи на одном из «сек¬ретных» объектов ЗГВ — за¬глубленном командном пунк¬те. Наверное, не ошибусь, если скажу, что впервые за 50 лет там побывали граждане Гер¬мании. Это понял и доктор К.-Й. Дуйсберг, выразивший признательность генерал-пол¬ковнику М. Бурлакову за от¬крытость в отношениях с не¬мецкой стороной». 
К концу 1993 года «Ранет» уже именовался 414 Управление эксплуатации специальных объектов (УЭСО); спецобъекты – это полевые узлы связи, на которые постепенно, по мере сворачивания стационарных узлов, переводились связи Группы. 
***
25 декабря 1993 года на «Ранете» безмятежно и весело отпраздновали очередную годовщину сформирования части – на занавесе сцены клуба крупными буквами было написано «Нашей части 27 лет». Как принято в подобных случаях, командир части полковник Л. Н. Новиков произнес речь, в которой перечислил регалии в/ч 11465. Затем с поздравлениями выступил начальник войск связи ЗГВ генерал-майор М. В. Павлишин.
Никто не знал, что годовщина эта не крайняя, но последняя – вполне официально объявили, что часть в полном составе выведут в Кубинку Московской области. Однако – военнослужащий предполагает, а Минобороны располагает; через два месяца объявили, что часть расформировывается. В том, что часть подлежала расформированию, безусловно, присутствовала определенная логика, как в случае с 43-м отдельным полком охраны и обеспечения штаба ЗГВ – штаба больше нет, некого охранять и обеспечивать, и в приказе названа причина расформирования полка – «в связи с выполнением поставленной задачи»; точно так и со связью. И неприкаянный узел связи, тем более, стационарный, при таком раскладе никому не нужен; невозможно лишь понять, зачем обнадеживали людей без всяких на то оснований.
Для большинства известие о расформировании части стало шоком; до этого момента у всех была уверенность в завтрашнем дне, соответственно, не было необходимости приискивать новое место службы. Теперь же для этого просто не хватило времени (спрос на специалистов в условиях крупномасштабного сокращения армии значительно превышал предложение), и подавляющее большинство уволилось просто «в никуда».
***
Накануне Дня радио, 6 мая 1994 года, «Наследник Победы» в праздничной статье «Всегда на боевом посту» подробно, как никогда ранее, рассказал о связистах Группы, используемой аппаратуре и прочих, прежде секретных вещах. К маю 1994 года стацио-нарная сеть связи Западной группы войск свернули на 87%, и на завер¬шающем этапе вывода войск на территорию России задачи но управлению частя¬ми и соединениями предстояло решать с помощью полевых средств связи – станций космической, радиорелейной и радиосвязи, для чего создали мобильные группы связи.
О «Ранете» газета сообщила: «Несмотря на труднос¬ти, связанные с де¬монтажем объектов, специа¬листы всех видов радиосвязи главного узла связи группы «Ранет» в сокращенном со¬ставе продолжают нести не¬легкое боевое дежурство по обеспечению связи главно¬командующего и штаба груп¬пы в интересах управления подчиненными войсками на заключительном этапе выво¬да войск ЗГВ с территории Германии».
***
После расформирования в/ч 11465 в конце мая 1994 года, еще остававшийся в Германии персонал с «Ранета» числился в других воинских частях. Весь третий городок, включая территорию «Ранета», вместе с четвертым городком и частью пятого («Чичендорф») передали немецким властям 25 мая.  Всех, оставшихся на тот момент в Вюнсдорфе, переселяли в первый городок.
Летом 1994 года демонтировали «Контур» и «Триггер»; на том, что осталось от «Ранета» - остатках узла связи в первом городке - с мая по 10-е сентября посменно дежурили два техника, о демонтаже и вывозе оставшейся аппаратуры речь не шла.
***
О том, как Родина будет встречать военных, завершающих уход из Германии, шла речь на со¬стоявшемся 7 июня в Москве заседании Российского орга¬низационного комитета и рабочей группы Министерства обороны по подготовке к встрече ЗГВ. В работе заседа¬ния приняли участие пред¬ставители министерств - ино¬странных дел, финансов; культуры, правительства Москвы, главных и центральных управлений МО, Московского военного округа, другие ведомства.
1 сентября на аэродром «Чкаловский» со знаменем группы прибудет штаб во главе с главнокомандующим ЗГВ генерал полковником Матвеем Бурлаковым, а 3 сентября на столичный Бело¬русский вокзал придет по¬следний эшелон из Герма¬нии. «Мы, - подчеркнул на заседании оргкомитета генерал-полковник Бурлаков, - хотим уйти из Берлина и затем прибыть в Москву именно воинским эшелоном - с танками, бронетранспортерами, личным составом». На вокзале состоится митинг-концерт, затем военнослужащие торжественным маршем под оркестр с песнями пройдут по Тверской улице до Александровского сада, где состоится возложение венков к могиле Неизвестного солдата. Будут митинг-концерт на центральной площади Парка Победы на Поклонной горе, выступление военных оркестров, демонстрация военно-строевых приемов, показ военно-историческими клубами образцов военной формы одежды русской армии, обед у полевых кухонь. В этот же день состоится праздничный концерт Центральном академическом театре Российской армии с награждением отличившихся. 
11 июня гарнизон Вюнсдорф впервые стал доступен для массового посещения; в этот день прошли торжественные проводы штаб-квартиры ЗГВ. В честь такого события устроили спортивно-театрализованный праздник, а на заблокированном для немцев с 1953 года шоссе B96 состоялся прощальный парад частей 6-й отдельной гвардейской мотострелковой Берлинской бригады и 69-го мотострелкового полка, на котором присутствовали многочисленные немецкие гости.
***
8 августа 1994 года в 19:03 с вокзала Вюнсдорфа поездом, завершившим регулярное железнодорожное сообщение между столицей России и «русской столицей Германии», отправился в Россию рекультивационный батальон. 
В течение августа из Вюнсдорфа вывезли технику, имущество, и часть личного состава 43-го отдельного ордена Красной Звезды полка охраны и обеспечения; большая часть полка оставалась в Вюнсдорфе до середины сентября для завершения всех работ после вывода штаба. Предполагалось, что военнослужащие РПК полка охраны будут участвовать в заключительном параде, однако планы изменились; специально разработанную в полку, одобренную Главкомом и министром обороны Грачевым, форму одежды передали Берлинской бригаде. До последнего дня полк, уже сдавший оружие, занимался рекультивацией объектов.
Первый и второй городки Вюнсдорфа, а также оставшуюся часть пятого городка, передали федеральному министерству имущества ФРГ 15 августа. 
26 августа в Западную группу войск отправился в рабочую по¬ездку министр обороны России генерал армии Павел Грачев. Поездка министра была свя¬зана с подготовкой торжест¬венных мероприятий в связи с окончанием 31 августа вы¬вода российских войск из Германии, на которых будет присутствовать Верховный Главнокомандующий - Пре-зидент России Борис Ельцин.
***
Утром 30 августа в берлинский аэропорт «Тегель» из Моск¬вы прибыли члены Прави-тельства России, командующие ряда военных округов, главы администраций краев и областей, ветераны вой¬ны. Вечером того же дня в аэропорту «Тегель» приземлился самолет Президента России. Кроме роты почетного караула от бундесвера, президента встречал свой почетный караул – министр иностранных дел, председатель совета федерации, мэр Москвы, министр обороны, министр внутренних дел. Президент России не упустил возможности сказать пару слов журналистам, числом немалым собравшимся в аэропорту; «Слова Ельцина о том, что от минувшей войны проиграли и немцы, и мы, пришлись всем по сердцу. И эта мысль стала камертоном праздничных торжеств», отметила «Комсомольская правда». 
***
Рассказывая о церемонии прощания, «Комсомольская правда» процитировала английскую газету «The Daily Telegraph», охарактеризовавшую финальные мероприятия как «второсортное прощание с третьесортной армией».  Тезис о третьесортности российской армии, ввернутый аглицким журналистом, безусловно, для красного словца, «Комсомолка» оставила без комментариев. Но – разъедаемая «дедовщиной» и «землячеством», лишившаяся еще в последние годы СССР немалой части боевой мощи, растащенная к 1994 году по «национальным квартирам», находящаяся в перманентном состоянии сокращения, реформирования и разворовывания, российская армия действительно была уже достаточно далека от Советской Армии периода ее расцвета. Что касается самого прощания – оно не было второсортным, хотя не получилось многое из того, о чем мечталось; но каким бы оно ни было, сделали его таковым вовсе не немцы, и не бывшие союзники, а отношение к этому вопросу российской власти.
***
О том, какими должны быть торжественные мероприятия, завершающие пребывание советских, далее российских войск в Германии, похоже, до определенного момента задумывался только генерал-полковник Бурлаков. О том, какими он их видел, Главком ЗГВ рассказал, отвечая на вопросы немецких слушателей радиостанции «Волга» в конце декабря 1993 года: «Мы представляем себе, что вывод должен завершиться торжественным актом. По нашим планам, он может включать в себя два этапа. На первом, в конце апреля – начале мая, мы хотели бы отдать дань уважения братским могилам, памятникам и обелискам нашим землякам, возложить цветы, венки, возможно, провести гражданскую панихиду в ряде районов и вот так попрощаться с теми, кто навечно остается на немецкой земле.
На втором этапе, предположительно в начале августа, мы хотели бы по согласованию с немецкой стороной провести торжественные проводы в Берлине с построением наших рот почетного караула, возможно, рот почетного караула бундесвера, других армий, дислоцированных в Берлине, с прохождением затем торжественным маршем. После этого провести в одном из залов Берлина, я предлагал сделать это в рейхстаге, торжественное заседание с участием высшего руководства наших государств. Сразу хочу сказать, что Борис Николаевич Ельцин дал согласие на участие в этом мероприятии. Думается, что и руководство Германии не откажется.
Официальную часть можно дополнить концертами под открытым небом на площадях Берлина с участием военных ансамблей песни и пляски, оркестров Министерства обороны РФ и ЗГВ и, возможно, бундесвера. Центральный такой концерт я бы предложил провести на площади, где можно собрать большое количество людей. Скажем, перед рейхстагом.
На второй день мы предлагаем организовать на территории нашего посольства в Берлине «круглый стол», в котором бы участвовали фронтовики, ветераны Вооруженных Сил, ЗГВ, и немецкие ветераны. Хорошо бы пригласить на него молодежь как России, так и Германии. Молодым людям полезно будет услышать, о чем думают ветераны войны. Там же предполагается провести небольшой праздничный концерт-прием и на этом завершить торжества.
Надо сказать, что наши предложения переданы руководству Германии уже больше месяца назад. Пока, к сожалению, ответа нет». 
Через три дня после публикации этого материала «Красная Звезда» упомянула отказ немцев провести торжественное заседание в рейхстаге; со временем прозвучали ответы и на другие предложения.
Сначала пошли разговоры всяких «экспертов» о невозможности одинаковых и одновременных проводов «русских» - и «союзников», то есть американцев, англичан и французов. Правя¬щий бургомистр германской столицы, заявляя о том, что «совместных проводов из Берлина россий¬ских войск и их западных со¬юзников не будет», подчеркнул, что придает большое значение именно раздель¬ным проводам, чтобы показать разницу между «державами-оккупантами и державами-защитниками».  Эта разница подчеркивалась и далее, местом и смыслом торжеств: проводы российских солдат у мемориала в Трептов-парке, как дань памяти советским во¬инам, павшим за свою Родину в войне с Германией; проводы со¬юзников у памятника воздушному мосту, как дань памяти солда¬там-союзникам, павшим в 1948-1949 годах во время совет¬ской блокады Берлина. Как заявил Гельмут Коль: «Конец войны произошел на три года по¬зже, когда в момент высочай¬шей опасности победители му¬жественно защищали свободу западного сектора». 
Затем стало известно о предложении Бонна провести торжественные мероприятий вдали от Берлина, а именно в штаб-квартире ЗГВ в Вюнсдорфе, откуда 31 авгу¬ста 1994 года последний воин¬ский эшелон отправится в на¬правлении Москвы. Для союзников фе¬деральным правительством предусматривались скромные торжественные мероприятия перед здани¬ем ратуши в Шенеберге, одном из районов Берлина. Скромность немецких предложений не устроила французов, и после того, как прозвучало заявление французских дипломатов - «В любом случае мы не покинем Берлин тихо. Мы настаиваем на проведении парада» - немцами было принято решение, что «военнослужащие Великобритании, США и Франции окончательно покинут Берлин 8 сентября 1994 года с широ¬ким проведением торжествен¬ной церемонии их возвращения на Родину. Предусмотрено проведение парада с военной му¬зыкой, а также демонстрацией знамен». 
В марте 1994 года на пресс-конференции в Бонне Г. Коль предложил «веймарский» вариант проводов российских войск: «В первой половине дня в Веймаре они начнутся торжественным актом, а после обеда будут продолжены в Берлине возложением венков к памятнику в Трептов-парке» , но еще в начале апреля «Наследник Победы» отмечал: «До сих пор неизвестно, где и как планирует провести Бонн торжественные мероприя-тия перед окончательным воз¬вращением российских войск на Родину 31 августа 1994 года». 
Российские политики и дипломаты молчали. И только письмо Президента Российской Федерации Б. Н. Ельцина федеральному канцлеру ФРГ Г. Колю от 10 апреля 1994 года, в основу которого были положены предложения командования ЗГВ, расставило все по своим местам. Авторы письма сумели подобрать нужные слова; в частности, российский президент сделал федеральному канцлеру предложение, от которого тот просто не мог не отказаться – посетить в ходе торжественных мероприятий находящийся рядом с Веймаром концлагерь Бухенвальд. В итоге, проводы российских войск полностью прошли в Берлине. 
***
В последний день августа 1994 года на одной из красивейших площадей не только Берлина, но и Европы - площади Жандарменмаркт (Gendarmenmarkt - в дословном переводе «Жандармский рынок») собрались гости; из тысячи гостевых мест 350 заняли россияне. В 9.15 началась торжественная церемония
Президента Россия Бориса Ельцина приветствует канцлер ФРГ Гельмут Коль. Главе нашего государства от¬даются высшие почести. Звучат гимны обеих стран, Президент России и федеральный канцлер обходят строй почетного караула. Генерал-полковник Матвей Бур¬лаков рапортует лидерам двух стран о завершении вы¬вода российских войск из Германии.
Со словами привет¬ствия к присутствующим вы¬ступает Президент России. Он благодарит солдат, офицеров, генералов, ветеранов за то, что они с честью выполнили свою задачу в столь нелегкое время. Он благодарит берлин¬цев и весь немецкий народ за теплые чувства и поддержку, которые они оказывали рос¬сийским военным все это вре-мя. Он поздравляет всех с «этим безусловно историческим событием». После офи-циального ритуала встречи в театре «Шаухшпильхаус» в 10.00 начинается торжест-венное заседание.
В полдень главы России и Германии возложили венки к мемориалу в Трептов-парке, посетили траурный зал монумента, почтив память советских солдат, павших на немецкой земле. После выступления Президента России и канцлера Германии торжественным маршем прошли подразделения Российской Армии и бундесвера, затем прозвучала исполненная нашими бойцами на русском и немецком языках песня о дружбе, завершившая церемонию.
Ночь перед проводами, проведенная – в застолье – с министром обороны России , не прошла даром; Президент России в ходе прощальной церемонии пытался дирижировать немецким оркестром, но времена, когда такая попытка могла быть успешной, остались далеко позади. После дирижирования оркестром полиции Берлина Б. Н. Ельцин спел «Калинку» в сопровождении детского хора, причем так, «будто бы хотел, чтобы его услышали во Владивостоке» ; эти два номера оживили, но отнюдь украсили собой мероприятие.
***
Последний парад доверили провести 6-й отдельной гвардейской мотострелковой Берлинской ордена Богдана Хмельницкого бригаде. Караулы из состава 133-го отдельного мотострелкового батальона, входившего в состав 6-й гвардейской Берлинской мотострелковой бригады, с 11 ноября 1945 года несли службу по охране советского воинского мемориала в Тиргартене, а с середины октября 1946 года охраняли тюрьму Шпандау, где отбывали свои сроки избежавшие виселицы нацистские военные преступники. Роту из состава 133-го отдельного батальона, охранявшую тюрьму Шпандау, расформировали в 1987 году, после смерти последнего сидельца. Караул в Тиргартене сняли 22 декабря 1990 года, после подписания Договора о добрососедстве, партнерстве и сотрудничестве между СССР и ФРГ, статья 18 которого объявляла сооруженные на немецкой земле памятники советским жертвам войны и тирании находящимися под защитой немецких законов. 
***
1 сентября в 12.00 на подмосковном аэродроме «Чкаловский» приземлились самолеты с офицерами и генералами управления Западной группы войск и само¬лет министра обороны РФ генерала армии Грачева. Вместе с министром прилетел главком ЗГВ генерал-полковник Бурлаков; перед вылетом он снял с древка, установленного на летном поле аэродрома Шперенберг, символический последний русский флаг на немецкой земле. Выступая на аэродроме с речью перед личным составом, прибывшим из За¬падной группы войск, генерал армии Грачев поздравил солдат и сержантов, офицеров и генералов с возвращением на родную зем¬лю. 
Генерал-полковник Бурлаков в своем выступле¬нии сообщил, что за три года и 8 месяцев из Германии на территорию России и в другие страны СНГ выведены 6 ар¬мий в составе 22 дивизий и 49 бригад, 42 отдельных пол¬ков, обшей численностью 546.200 человек; 123.629 еди¬ниц техники и вооружений. Вывезено 2 миллиона 750 тысяч 530 тонн материальных средств. 
В этот же день в Центральном доме Российской Армии прошла встреча гене¬рал-полковника Бурлакова с ветеранами Великой Отечественной войны, Группы советских войск в Германии и Западной группы войск. Генерал-полковник Бурлаков проинформировал ветера¬нов об итогах вывода войск с территории Германии. Затем на встрече выступили Герой Советского Союза генерал армия Петр Лушев, в прошлом главнокомандующий ГСВГ, другие ветераны. В честь ветеранов был дан прием. А вечером вместе с офицерами и генералами Западной группы войск они по¬бывали в Государственном Кремлевском дворце на балете Сергея Прокофьева «Золушка». 
***
3 сентября в 9.35. к перрону Белорусского вокзала подошел последний воинский эшелон из ЗГВ, увенчанный алым лозунгом. По русскому обычаю юные москвички хлебом-солью встретили начальника эшелона, коман¬дира 6-й отдельной гвардейской Берлинской мотострелковой бригады гене¬рал-майора Ю. Макарова. По поручению Президента и от имени Правительства РФ солдат и офицеров ЗГВ с возвращени¬ем на родную землю поздравил премьер-министр Виктор Черномырдин. С приветствиями к воинам ЗГВ обратились народная ар¬тистка СССР Людмила Зыки¬на, начальник Генерального штаба Вооруженных Сил РФ генерал полковник Михаил Колесников, командующий войсками Московского военного округа генерал-полковник Леонтий Кузнецов, и другие официальные лица. После митинга и концерта у Белорусского вокзала личный состав прибывшего эшелона и ветераны Западной группы войск торже-ственным маршем прошли по Тверской улице к Александ¬ровскому саду, где в 12.00 были воз¬ложены венки к могиле Неизвестного солдата у Крем¬левской стены. Торжества, посвященные выводу ЗГВ, продолжились на Поклонной горе, «где москвичи до позднего вечера чествовали вернувшихся из Гер¬мания домой своих сыновей. Закончился этот памятный день для воинов 3ГВ в Центральном академическом теат¬ре Российской армии. Здесь для воинов и ветеранов ЗГВ состоялся большой концерт мастеров искусств». 
В ходе мероприятий на Поклонной горе состоялось выступление Ансамбля песни и пляски Западной группы войск. Первого сентября 1994 года артисты ансамбля выступили в Чкаловске сразу по прилету из Шперенберга, а на Поклонной горе 3 сентября Ансамбль песни и пляски ЗГВ дал свой последний концерт. Но собственно коллектив существует и поныне – теперь как «Ансамбль песни и пляски Воздушно-десантных войск».
***
8 сентября 1994 года из Вюнсдорфа ушел поезд с последними военнослужащими 43-го отдельного полка охраны и обеспечения , а 9 сентября в 10.00 с аэродрома Шёнефельд вылетела в Москву последняя группа генералов и офицеров ЗГВ во главе с начальником штаба группы генерал-полковником Терентьевым. 
***
Бункер «Zeppelin» в мае 1994 года передали немецким властям, 9 сентября последние русские военные покинули Вюнсдорф, и в этом же году начались, пока еще нерегулярные, экскурсии в «Zeppelin», в первую очередь, для потенциальных инвесторов. В 1996 году в бункере смонтировали насосную установку и обновили освещение; в 1997 году, после проведения необходимых мероприятий по обеспечению безопасности посетителей, начались экскурсии по комплексу «Maybach I»; с сентября 1998 года началось проведение регулярных экскурсий для всех желающих. 
Теперь «Zeppelin», вкупе с развалинами овеянного легендами бункерного комплекса «Maybach I» и сохранившимися коническими башнями-бомбоубежищами, является «изюминкой» гарнизонного музея Вюнсдорфа, созданного сразу после нашего ухода. Почти все оборудование узла связи «Ранет» российская армия демонтировала и вывезла, но наиболее значительный интерес, безусловно, представляет само сооружение, неплохо сохранившееся. Собственно музей, расположенный в здании старой, еще кайзеровских времен, конюшни на территории бывшего 3-го городка Вюнсдорфа советского, выставляет для обозрения экспозицию, составленную из предметов, всесторонне характеризующих службу и быт русских солдат в Германии. Составление экспозиции стало не слишком сложным делом – потенциальные экспонаты были брошены ушедшей российской армией в количестве, значительно превышающем потребности музея.
***

Написал новую статью об очередном памятнике-танке  -  "История танка ИС-2 в Целендорфе".  Это рассказ о самом первом советском воинском мемориале, открытом в октябре 1945 г. в Западном Берлине. Памятник был уничтожен в 1955 г. Хотел успеть ко Дню Победы, но самочувствие не позволило. Хотя тема, затронутая в статье, будет актуальна и 17 июня, и 22 июня.

Прочитать можно здесь
http://10otb.ru/content/history/tanks/z … f_is2.html

Я не знаю,я не могу такое носить,в прошлом году на 9 мая ленточку нечем приколоть,беру значёк ГСВГшный и прикалываю им.Так
потом всю дорогу оглядывался,не смотрит на меня никто?Ну не для меня эти цацки. Комплексы?